Любовница бури

Как минимум половина его задумки удалась отлично – теперь Поль не только нервничала и злилась, но и чувствовала нарастающее возбуждение. Ей хотелось продолжения. И, конечно, врезать ему по лицу.

Она стоически молчала и изо всех сил пыталась разобрать хоть слово из разговора Вольфа и его невидимого сообщника, по голосу бывшего очень пожилым человеком. Задача усложнилась из-за того, что помимо поглощающих звук стенок исповедальни, теперь Поль оглушал еще и гул собственной крови в ушах. И ужасно отвлекали пальцы Монстра, продолжавшие ласкать ее грудь прямо через блузку. Хуже всего, что это унизительное, почти грубое прикосновение отзывалось у Поль внутри. Она нуждалась в большем, эти игры только распаляли ее аппетит. И плевать уже на Вольфа, на его план, даже на перспективу украсить свою и без того грязную душу еще и грехом святотатства.

Монстр словно прочитал ее мысли. В такие моменты Поль снова казалось, что ему даже не нужно вторгаться в ее голову; он видит ее насквозь, отлично чувствует ее желания. Вторая рука мужчины скользнула за край пальто следом за первой. Ловкие горячие пальцы отодвинули высокий пояс брюк, вытряхнули наружу заправленную в них ткань и быстро отыскали край хлопкового белья.

И зачем она вообще тратила время на то, чтобы обзавестись бесполезной одеждой, не защитившей ее в итоге от подобного? С тем же успехом могла продолжать щеголять пальто на голое тело.

Прикосновения обжигали. И только серебро кольца холодило кожу, пуская по нервам искорки напряжения. Поль поддалась мимолетному порыву, сдвинула бедра, зажимая между них горячую, ищущую ладонь Монстра. Из приоткрытых губ невольно вырвался легкий вздох, но она быстро прикусила губы, испугавшись, что привлечет ненужное внимание.

– Отпусти, - опомнившись, пролепетала она, хотя в действительности совершенно этого не хотела. В голове было удивительно пусто и только тело умоляло о продолжении.

Пятнадцать лет она морила себя голодом и теперь была оглушена остротой заглушенных потребностей. Она же сама думала – лучше никак, чем так. И что другой человек, другой мужчина просто не сможет погрузить ее в этот тягучий омут горько-сладкой чувственности. Никакой другой человек, кроме Монстра и не мог знать о ней того, чего она сама о себе не знала.

И Монстр отпустил ее; покорно, словно прирученный волк, вынужденный повиноваться приказам пленившего его человека. Поль вздрогнула от холода и ощущения пустоты в тех местах, где еще минуту назад были его жадные руки. Ей захотелось захныкать от обиды.

Но она вспомнила про Вольфа. Как раз в тот момент, когда он выскользнул из исповедальни и быстрой, решительной походкой направился к выходу из базилики.

Поль двинулась за ним, скорее чувствуя, чем слыша за собой широкую поступь Монстра. В этот момент она почти готова была примириться с наличием чужеродной тени; словно сама темнота, наполнявшая углы храма, куда не падал тусклый свечной свет, последовала за ней.

Только в тесном переулке Монстр решился напомнить о себе. Он цепко ухватил девушку за запястье.

– Ты не ускользнешь от меня снова, - твердо сказал он, с выражением, не терпящим возражений. Поль дернула свою руку, но тщетно – хватка у Рихарда всегда была железная. Она вспомнила про пистолет в кармане, но даже не потянулась к нему. Заторможено и отстраненно она подумала о том, что не должна упускать Вольфа… Не должна. Не должна…

Монстр потянул ее в сторону, и девушка заметила уже знакомый ей черный роллс-ройс в тени раскидистого дерева. Ага, значит, он не только беглянку сумел отыскать, но и похищенное ею транспортное средство. Хорошо все-таки быть экстрасенсом, или кем он там был. А, не важно. Все не важно.

– Хорошо, - с неожиданной легкостью для себя согласилась Поль.

Глава двадцать вторая.

Париж, осень 1939 года.

Европейцы во второй половине девятнадцатого века не на шутку увлеклись опиумом, но к концу тридцатых, конечно, эта повальная тенденция практически сошла на нет. На смену восточной отраве уже пришло достаточное количество доступных альтернатив; Париж и вовсе предлагал удивительное многообразие дурманящих сознание веществ.

Однако, вдохновленные красочными историями деятелей искусства эпохи декаданса, Паскаль и Кэтрин были решительно настроены открыть для себя именно это запрещенное удовольствие. Конечно, Фалих, обожавший художников, судьбы которых часто преломлялись благодаря этому пагубному увлечению, не мог устоять перед искушением поддержать новых друзей в поисках приключений. А Поль… Поль следовала за этой отчаянной троицей, хотя могла провести еще один скучный, но более продуктивный вечер в обществе толстых фолиантов с историей и теорией медицины. Только спустя много лет она с удивлением поняла, что жалеет о своем конформизме. Учеба увлекала ее куда больше сомнительных развлечений. Но… ее душила ревность при мысли, что Фалих отдалится от нее окончательно и куда сильнее сблизится с новыми друзьями из школы искусств, с которыми и так проводит куда больше времени.

В тот знаменательный вечер компания познакомилась с Сюин. У маленькой тихой китаянки была старшая сестра Минчжу. В том странном заведении она принимала гостей, а некоторых обслуживала в качестве проститутки, но в силу капризного характера была крайне избирательной в выборе клиентов. Девушки были сиротами, но умели за себя постоять, поэтому хоть и жили в каморке в том же здании, но вовсе не принадлежали его хозяевам и получали относительно официальную зарплату.

Минчжу была красавицей и потому работала в зале; Сюин – умницей, она гениально обращалась с техникой, и благодаря ее ясному инженерному уму заведение славилось новинками по части радиоприемников, проигрывателей и прочей развлекательной аппаратуры. Золотыми руками Сюин были созданы хитрые системы электрических ламп, освещавшие помещение красными и зелеными огнями.

Минчжу приняла компанию друзей и проводила в уединенную комнатку, где успела разочаровать, что опиума в их заведении уже давно нет, лет двадцать как. Однако предложила друзьям попробовать одно привезенное из далекого Афганистана вещество, которое, как отзываются о нем люди, позволяет «разгрузить голову и говорить с духами». Поль участвовать в дегустации отказалась и отправилась блуждать по залу, напоминающему лабиринт, благодаря тонким разделяющим зоны занавескам. В одном из закутков она заметила радиоприемник и копошащуюся в нем маленькую, хрупкую девушку.

В тот момент Поль еще не знала о том, что они станут подругами, но почувствовала заочную симпатию к незнакомке, ведь ей, бывало, приходилось и самой в детстве собирать что-то из деталей, работая на старьевщика Гловача. Маленькая китаянка даже не представившись толком, сбивчиво рассказала гостье о своей работе и устройстве приемника. И только закончив свою пламенную речь, вдруг опомнилась, странно смутилась, и протянула Поль перемазанную в какой-то черной маслянистой жиже крошечную ладошку.