Любовница бури

Однако, вместо Монстра в допросную своей геометричной походкой шагнул рыжий офицер. Он остановился на внушительном расстоянии от девушки, сцепив руки за спиной, и слегка склонил голову на бок, разглядывая арестантку. Как бабочку, приколотую булавкой. Как музейный экспонат.

– Не ожидала увидеть меня? – скорее констатировал факт, чем спросил Вольф и голос его был абсолютно лишен какого-либо выражения, даже когда он произнес следующее, - прискорбно сообщать, но мне пришлось пресечь грубое нарушение правил, допущенное лейтенантом Келером, во время его руководства лагерем. Свиданки между офицерским составом и… заключенными недопустимы.

– Тогда зачем я здесь? – вяло откликнулась Поль. Прилив адреналина придал ей сил, она немного взбодрилась, даже будучи безумно уставшей. Вероятно, встреча с рыжим офицером связана с Кэтрин… или с Монстром. Обе возможные причины не предвещали ничего хорошего. Сердце отбивало бешенный ритм, отдаваясь в слегка заложенные от перепадов давления уши. В глазах предательски потемнело.

– Видишь ли, - Вольф медленно шагнул в ее сторону и оказался в круге света от тусклой лампочки, - к несчастью… мне довелось довольно близко познакомиться с унтершарфюрером Шварцем. Я сделал определенные выводы. Например, что в его привычки не входит заводить любовниц.

Поль нервно сглотнула, уже порядочно уставшая от того, что чья-либо личная жизнь у нацистов и обитателей лагеря была чем-то вроде всеобщего достояния. Но Вольф явно не походил на того человека, который притащил ее сюда, чтобы немного утолить свое любопытство и получить подтверждение гуляющим в Гюрсе сплетням.

Да, девушка знала, что многие немцы были еще теми извращенцами и вполне могли нуждаться в вытягивании грязных подробностей. Но рыжего офицера явно интересовало кое-что другое. К счастью, он не имел склонности говорить загадками.

– Он не обратил бы внимания на девчонку с африканской помойки, - продолжал Вольф, обходя Поль по кругу, самодовольно блеснув познаниями в ее биографии, явно почерпнутыми из предусмотрительно изученного личного дела, - и мне хотелось бы узнать истинную причину.

Поль мучительно соображала, пытаясь обуздать пляшущие от волнения мысли. Чего он хочет? К чему клонит?

Осознание сложившейся ситуации пронзило Поль приступом мышечной боли, словно по позвоночнику пустили разряд электричества. Она даже заерзала на своем неудобном сидении, пытаясь хоть немного выпустить искры, гуляющие по телу.

Он знает, кто она. Или, вернее сказать, что она такое? О ее способностях, о ее проклятом даре. Знает – совсем не от Монстра, который по какой-то, одному ему известной причине, содержал это в тайне даже от своего начальства. И…

– Люди иногда делают странный выбор, - выпалила Поль, удивленная, что вообще нашла в себе силы произнести подобные слова, - но вы правы. Во мне нет ничего особенного.

Вольф остановился прямо перед ней и ухмыльнулся. Его глаза оставались сосредоточенными и холодными, улыбка тронула только ровную линию губ, как будто нижняя часть его лица жила самостоятельной жизнью от верхней. Взгляд вцепился в девушку и прожигал, требуя выдать правду. Правду, которую она не должна доверить ему ни в коем случае.

Поль почему-то показалось, что сейчас от этого зависит жизнь Монстра. И кем бы не являлся в действительности Рихард Шварц, он был с ней добр, и хотя бы только поэтому заслуживал ее защиты. Она должна была вернуть должок за сохраненную жизнь. Ведь лучше даже не думать о том, что сделали бы с ней Рыжая и ее подруги, не вмешайся он. Впрочем, как и думать о том, что если бы не его навязчивое внимание, Поль вообще бы не оказалась в такой ситуации.

Вольф словно читал ее мысли. От его внимательных холодных глаз не могло укрыться ни одно движение узницы, и от этого Поль чувствовала себя неприятно обнаженной, почти распятой. Она изо всех сил старалась взять себя в руки и нацепить равнодушную маску.

– Сердцу не прикажешь, - наконец-то промямлила Поль, набравшись смелости.

Вероятно, постыдная связь с заключенной куда меньшее преступление, чем сокрытие стратегически важного объекта во время войны – рассудила она.

Вольф коротко и сдержанно хохотнул, приложив сжатый кулак к губам, словно красуясь и демонстрируя свои манеры.

– Принц и нищая? – откликнулся он с явной издевкой в голосе, - брось. Ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь правду. Какими бы способностями, - сколько же пренебрежения было вложено в одно только это слово!, - не обладал унтер-офицер Шварц, за связи с сопротивлением его ждет военный трибунал. Тебе ведь и самой приходилось расправляться с предателями, насколько мне известно.

В воспаленном мозгу Поль сплелись страшные предположения об обвинениях в предательстве Монстра и брошенные Вольфом слова. Принц? Почему он так сказал? Это шутка? Всего лишь насмешка старшего по званию? Или?

Вместо того, чтобы критически мыслить в такой опасной ситуации, девушка почему-то вспоминала серебряное кольцо с гербом и замутненное страхом сознание уцепилось за него как утопающий за соломинку. Память подбрасывала кусочки разговоров с Монстром о его прошлом, вкладывая эти фрагменты в разрозненную мозаику предположений. И вместе с этим на Поль нахлынула чудовищная и неотвратимая волна грусти и какой-то непривычной болезненной нежности.

Вспомнилось, как Монстр заботился о ней; их прогулка в лес, рассуждения об искусстве, многозначительная химия робких прикосновений…

Неужели теперь уже ему придется расплачиваться за все это?

Хотя пытки в застенках Парижа кое-чему Поль все-таки научили. К таким упрямицам, как она, был свой особый подход. Палачи сулили расправу над близкими людьми, если делалаи вывод, что своя жизнь пленников не сильно беспокоит.

Поль на такое точно не поведется. Не повторит ошибки Фалиха. Ситуация, конечно, была немного другой, более запутанной, но девушка без труда узнала давно знакомые рычаги воздействия.

– Келера вы тоже под трибунал отправили из-за его девок? – выплюнула она и решилась окончательно идти ва-банк, - мы всего лишь трахались. В Рейхе за это казнят?

Вольф перестал улыбаться и стал смертельно серьезным.

– Глупая девчонка, - процедил он сквозь зубы, - мне надоело, что ты ломаешь комедию. Кое-кто в лагере видел, как ты проявляла некоторые… неординарные умения. Я еще не распорядился спустить с тебя шкуру, только потому, что ты имеешь для нас интерес. Кто ты такая?

– Нет у меня никаких умений, - настаивала на своем Поль и решила гнуть до конца свою линию, - я гожусь только для того, чтобы доставлять удовольствие. Могу продемонстрировать.

Сказав это, Поль, конечно, очень надеялась на брезгливость нацистов по отношению ко всем, кого они считали ниже собственного достоинства. Однако, она не учла, что отвращение Вольфа не распространяется на то, чтобы влепить ей увесистую и звонкую пощечину. Он весь порозовел и даже присел перед ней, чтобы оказаться ближе и поймать бегающий взгляд девушки.

А потом уже без всякого отвращения ухватил Поль за пальцы и насильно приложил их к своему виску, заставив ее обжечься холодом кожи. Девушка легко догадалась, откуда рыжему офицеру известны подробности подобного ритуала.