Любовники в заснеженном саду (Том 2)

Темно-вишневая грусть темно-вишневого поцелуя в "Питбуле" - того самого, единственно искреннего, незабытого, совсем незабытого. Поцелуя, который на секунду сделал нас одним существом. "Неужели это мы, Ренатка?.."

– Я не уйду, - твердо сказала я. Насколько могла - твердо.
– Я останусь с тобой...

– Только этого не хватало, - поморщилась Динка.
– Что за пафос, в натуре? Засунь его себе в жопу, может, полегчает.

– Засунула, - улыбнулась я.
– Полегчало.

– Ладно, - улыбнулась Динка.
– Только уговор: не рыдать, не рвать волосы... сама знаешь где... и под ногами не путаться. Обещаешь?

– Обещаю...

* * *

...Трофеи, принесенные мной с Риеры Альты, были поделены нами поровну. Или почти поровну. Динке достался пистолет, мне - все остальное. Фотография "Мы в гостях у Пабло", на которой Динка даже внимание акцентировать не стала и "скорее всего договор", который и вправду оказался договором - на съем дома в Ронда-Литорал, того самого, в котором мы столько времени околачивались. Дом был снят на имя Пабло-Иманола Нуньеса за два дня до того, как наш с Ленчиком самолет приземлился в барселонском аэропорту Эль-Прат, еще одно, совсем неудивительно совпадение, еще одно звено в цепи, на одном конце которого болтался Ленчик, а на другом - Ангел. Теперь я нисколько не сомневалась, что дом этот был приготовлен специально для нас и весь его антураж был подогнан под нас - от девы Марии на кухонном подоконнике до собак в вольерах. Кончать в таком антураже с собой, под присмотром всех мыслимых католических святых милое дело. А единственной правдой этого лживого дома был сам Ангел, его псы и его саксофон.

И больше ничего.

Даже распятие в моей комнате гроша ломаного не стоило. Даже оно.

Недаром все это время мне казалось, что дом отторгает Ангела, что он никогда не принадлежал ему, пожалуй, с эпитетом "лживый" я погорячилась. Все наоборот, все совсем наоборот. Дом был обычным, разве что слегка заброшенным. А лживым оказался Ангел. С самого начала.

Но, странное дело, даже несмотря на открывшуюся истину, Ангел не вызывал во мне никакой неприязни. Совсем напротив, я чувствовала к нему симпатию. Во-первых, он мой первый мужчина. Во-вторых - он мой первый мужчина. В-третьих - он мой первый мужчина. Продолжать можно до бесконечности, привкус собачатины во рту не станет от этого меньше.

Этот привкус усилился к вечеру, вернее, к ночи, когда Ангел вернулся.

Вместе с Рико.

От Динки я знала, что вторая половина дня ушла у Ангела на собачьи бои, именно поэтому мы болтали в саду в полной безопасности. Никто не надзирал за нами, никто за нами не следил, а дружелюбно раскрытые ворота держали на привязи крепче, чем запоры, амбарные замки и цепочки. Ангел вернулся именно тогда, когда все было решено, и мы с Динкой, чтобы не вызывать лишних подозрений, разбрелись по комнатам.

Динка зависла в их с Ангелом спальне, а я, как обычно, отправилась в библиотеку.

Там он меня и нашел.

Ближе к полуночи. Лежащей под пледом и тупо уставившейся в русско-испанский разговорник.

– Ну, как ты?
– спросил у меня Ангел. Дружелюбный, как ворота, которые никогда не поздно запереть на засов.

– Нормально, - не отрывая взгляда от стойкого идиоматического выражения "Cuando recibiremos la respuesta definitiva?"<"Когда же мы получим окончательный ответ?" (исп.)>, сказала я.
– А ты?

– Сегодня хороший день, - осклабился Ангел.
– Рико выиграл.

Рико выиграл, а ты проиграл, Ангел. Ты проиграл при любом раскладе. Хотя должны были проиграть мы. При любом раскладе. При любом... Сегодня и вправду хороший день. Я улыбнулась этой немудреной мысли, Ангел же отнес улыбку на свой счет.

– Прогулка пошла на пользу?

– Конечно... Mio costoso, - не удержалась я. Мне давно хотелось назвать Ангела именно так, как называл его Ленчик. Но случай предоставился только сейчас.

Произнеся это, я снова уткнулась в разговорник, краем глаза наблюдая за Ангелом. Интересно, как он отреагирует? В моем собственном сознании "mio costoso" было плотно увязано с Ленчиком. Интересно, насколько плотно оно увязано с самим Ангелом?

Нинасколько, вот хрень.

Ни один мускул не дрогнул на лице Ангела, впрочем, ангелам и не положено расстраиваться по пустякам, будь то порез опасной бритвой или случайно оброненная фраза с совсем не случайным подтекстом.

– Mio costoso?

– Ну да... Вот, изучаю разговорник. Красивый язык, такой нежный... Мне нравится твой язык, Ангел...

– Правда?
– Ангел снова улыбнулся, распялил губы и по-собачьи вывалил наружу язык.
– Правда, нравится?

– Очень.

– А мне - твой...

Это было не что иное, как приглашение к постели: такой привычной для Ангела и такой непривычной для меня. Приглашение к постели, в которой Ангел, как и все ангелы, был бесподобен. Он был бесподобен, а я была никакой, так что разломанного в честь Благовещения граната ожидать не приходится. Хотя то, что мы с Динкой живы, уже - благая весть. Жаль только, что нельзя сообщить об этом Ангелу.

То-то бы он удивился!..

– А мне - твой, девочка!.. Ну-ка, давай его сюда.

Шутки... Шутки-шутки... Шутки пьяного Мишутки. Гонки пьяного Артемки, как сказала бы Динка. Любовные глупости, которые должны восхищать, но от которых с души воротит. По крайней мере меня. Нет, Ангел, подарка в честь потери девственности ты от меня не дождешься. Ни птицы Кетцаль, ни раковин Каури, ни даже тыквы-горлянки, расписанной срамными картинками из "Камасутры"... Пока я лениво размышляла об этом, язык Ангела вплотную приблизился к моим губам и раздвинул их.

И завладел моим собственным языком.

И я тотчас же поняла, что ко вкусу собачьей шерсти добавилось что-то еще. Что-то еще, привнесенное извне, но такое же острое. Кровь? Пыльный брезент? Болотный осот? Забившиеся в раны насекомые?..

Только этого не хватало!

Еще секунда, и мне в глотку польется кровь Ангела, и на зубах осядет брезентовая пыль, и острые пики осота полоснут по небу, а на языке пристроится богомол... Вот хрень!..

Кажется, я отстранилась, и Ангел удивленно посмотрел на меня.

– Что-то не так, девочка?

– Все так, - солгала я.
– Просто...

– Что просто?

– Я не в настроении...
– Более куцего оправдания и придумать невозможно.

– Не в настроении?
– удивился Ангел.

Слегка отстранившись от тела испанца, я обвела взглядом библиотеку и увидела Рико. Пес стоял у самой двери и смотрел на меня сумрачными желтыми глазами.

– Рико, - тотчас же нашлась я.
– Чего это он уставился?

– Рико молодец, - улыбнулся Ангел.
– Сегодня он выиграл...