Люди и положения (сборник)

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Сколько лет прошло с нашей встречи?

Л е й т е н а н т. В последний раз мы виделись двенадцать лет тому назад.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. А по-моему, четырнадцать.

Л е й т е н а н т. Да, правда. Даже пятнадцать. Я ошибся.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ты – военный, переменил имя, мне писали?

Л е й т е н а н т. Я военный инженер в чине лейтенанта. Меня зовут лейтенант Риммарс. Это значит – беглый, пришлый.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Как основательно ты овладел тамошним языком! И в такое короткое время!

Л е й т е н а н т. Сядем на лавочку.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Как это сказать по-вашему?

Л е й т е н а н т. Вар со год ох сит.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Боже, как длинно. Длинней скамейки. (Смеется.)

Л е й т е н а н т. Король из наполеоновских генералов. Но в двенадцатом стал на сторону России. Население немногочисленное. Людям рады. Служить в армии почетно, увлекательно.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Как по-шведски «лес»?

Л е й т е н а н т. Ског.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. А «лесник»?

Л е й т е н а н т. Скогва́кторе Пахом Сурепьев.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ты его узнал?

Л е й т е н а н т. Еще бы.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. А он тебя?

Л е й т е н а н т. Тоже, разумеется. Но он думает, что узнавать не полагается, и охотно разыгрывает дурака.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Тебя удивляет, что я такие глупости спрашиваю? Ах, век бы так сидеть рядом на лавочке и ерундой перекидываться. Как «лес» по-шведски и прочая чушь. И дакать и некать. Такое блаженство, такая простая потребность. Как на солнышке греться и запахом молодой травы дышать.

Л е й т е н а н т. Ты в браке с нынешним молодым графом, я слыхал? У вас дети? Две девочки и мальчик?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Да. Тогда я тебе по порядку расскажу. Тебе, наверное, хочется о Максе, покойнике, узнать. Его не рана огнестрельная свела в могилу. После ночного переполоха он оправился и прожил еще два года.

Л е й т е н а н т. Отчего он умер?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. От сильной простуды. Он очень скоро простил меня и уговорил не идти в монастырь. Дела в имении стали улучшаться еще при его жизни. Он как-то одумался перед смертью, остепенился. Но особенно все переменилось при наследнике, нынешнем владельце Пятибратского, молодом графе Иринее Норовцеве.

Л е й т е н а н т. Я Иринея Родионовича еще мальчиком помню. Как видно, он оправдал ожидания. Все хвалят его мягкое сердце.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Он прекрасный хозяин. Много новых служб в усадьбе. Новые срубы в деревнях. Крестьянам оказывают пособие.

Л е й т е н а н т. У вас новый театр, говорят?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. На триста зрителей. По всей России славится.

Л е й т е н а н т. И до чужбины слухи долетают.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Я по особенной причине к сердцу принимаю театральные дела. Я потом скажу.

Л е й т е н а н т. Большинство крестьян на оброке?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ириней уверен, что не за горами время, когда во всей России крепостных освободят по указу государя. Будто есть уже такой тайный комитет.

Л е й т е н а н т. И за границей такие же слухи.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ну так вот. Ты меня о замужестве спрашивал. Ириней Родионович был холост. Я овдовела. Он долго добивался моей руки. Сначала я ему отказывала. Потом согласилась. Он человек хороший. Любит меня. У нас дети.

Л е й т е н а н т. А наш-то?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Он ведь Агафоновым растет. Будто Лушин. Я не могла иначе.

Л е й т е н а н т. Я знаю.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Это ведь было еще при Максе. Он знал, что от него детей быть не может. И тогда еще не забыли о ночной суматохе. Я еще не получила прощения от Макса. Жила одиноко в глухом нашем городе и взяла к себе Лушу. Луше сразу после ослепления дали вольную. Она уже и тогда была с животом, помнишь? А через месяц я стала ее догонять. Между нами был месяц или два разницы. Ну, оступилась Луша в сенях сослепу и выкинула мертвого. А вскоре я родила. Луша согласилась на себя его взять, матерью ему значиться. Хотя чуть ли не обе мы его кормили, ласковое наше теля. Вот и вообрази, какого выкормили. Тихо мы жили, особняком. Оно гладко нам и сошло. Никто ничего не знает. Отец подставной, Агафонов Трофим, ни о чем не догадывается. Да и врозь они с Лушей теперь, когда из солдат приезжает он домой на побывку.

Л е й т е н а н т. Ну как она, Луша, сама-то?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Луша-то? С тех пор при мне неотлучно. Ближе сестры родной.

Л е й т е н а н т. Нет, а глаза, глаза-то? Видит что-нибудь?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Так, муть какую-то светлую. Доктор один надежду подавал. Можно, говорит, вылечить. Берется.

Л е й т е н а н т. Ну так что же? К чему проволочка?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Не хочет. Боится, не было бы хуже, Но конечно, когда-нибудь попытаемся.

Л е й т е н а н т. А мальчик?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. [Григорий?]

Л е й т е н а н т. Да. Как растет? Каков собой?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Точь-в-точь как я предсказала. Ты небось не помнишь. Я тогда сказала тебе в ту ночь сумбурную, что между нами еще нет греха, а вот когда я тебе рожу сорванца-мальчишку, миру на удивление, тогда грех будет, и тут же поправилась, что и тогда не будет греха.

Л е й т е н а н т. Покажи, порадуй когда-нибудь.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Да ты его, если хочешь, раньше моего увидишь. В Париже он вместе с Пахомовой внучкой Степанидой Сурепьевой и несколькими другими крестьянскими мальчиками и девочками в обучении.

Л е й т е н а н т. Неужели до сих пор это применяется? Для каких-нибудь художеств отобраны?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. В труппу театральную.

Л е й т е н а н т. И все крепостные?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Так ведь это только одно звание. По положению они точь-в-точь что твои свободные.

Л е й т е н а н т. И твой сын!

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Но ведь он Агафоновским считается.

Л е й т е н а н т. И ты это терпишь?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Он на моих глазах растет. Я ни волоском не дам его обидеть. А что он крепостной, так это пустой звук, одна видимость.

Л е й т е н а н т. А самолюбие? Остальные твои дети ведь графчатами растут?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Но он ведь не знает, что он брат им. Боже избави!

Л е й т е н а н т. Отчего граф не даст этим откомандированным и другим артистам отпускной?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Тогда все врозь разлетятся. Дело распадется. А театр его главная страсть. Граф на воспитание молодых актеров ничего не жалеет. С ними заняты лучшие силы Франции, Брессан, Анна Марс, Дюпон. А как наш-то среди них выделяется! Ум, огонь, отвага, талант. Он [Григорием] крещен, а товарищи дали ему прозвище – Митя Удача. Так оно за ним и держится.

Л е й т е н а н т. Что Прохор? Жив ли?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ах, это незаживающая моя рана.

Л е й т е н а н т. Что так? Помер, что ли? Говорили, – сам себе голова, свободный хозяин, разбогател, пошел в гору!

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Так-то так. А чего ему это стоило? Драной шкурой купил независимость, спиной, боками.

Л е й т е н а н т. Я знаю. Пострадал он. На каторге побывал.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. На него все свалили. Будто и в графа он стрелял, и совершил ограбление. Наряд шутовской один тут роковую службу сослужил. Угораздило Прохора маску с балахоном первому как-то раньше надеть. Когда потом на другом увидали это скоморошество, закричали все, – Прохор, Прохор.

Л е й т е н а н т. Его одного во всем обвинили невинно?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. В том-то и рана моя. Знала ведь я, что он ни при чем, и не могла заступиться. Допустила его истязания, смолчала, стерпела. Не простится мне это на том свете.

Л е й т е н а н т. Его к плетям несчетным приговорили?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. К двум тысячам. Это взамен смертного приговора первоначального.

Л е й т е н а н т. Удивительно, как он выжил. Как насмерть его не заколотили.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ему четыре раза эти две тысячи рассрочивали. В промежутках отлеживался в лазарете. Но ни разу полного числа не отбывал. После экзекуции приговорили к вечной каторге, сослали в Сибирь. А когда после смерти Макса во владение вступил новый хозяин, мы сразу стали ходатайствовать о выяснении его невиновности.

Л е й т е н а н т. Дело пересмотрели?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Да, но после каких хлопот! И как долго это тянулось!

Л е й т е н а н т. Бумажная волокита?

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Да, померяйся с нашими, писарями. А тут еще новое горе. Ты прежнего станового пристава нашего, Стратона, помнишь?

Л е й т е н а н т. Как забыть их дородство. Такое ничтожество свинорылое, глазки щелкой.Е л е н а А р т е м ь е в н а. Ну вот. Теперь он у нас исправником, а там и губернатором скоро будет. Он из царских денщиков, неотесанный бурбон, полуграмотный, среди угодливых подлиз не шутя вообразивший, будто он в самом деле неотразимейший остряк и милашка. Как всякий болван, невежда, он естественно невзлюбил весь род Норовцевых за их знатность и образованность или, как он говорит, за их барские причуды. Он не дает прохода женщинам и, разумеется, не встречает с их стороны отказа. К несчастью, он вздумал приволокнуться за мной и был как громом поражен, когда я отвергла его приставания. Но это все пустяки по сравнению с главным. Предвестия освобождения крестьян действительно носятся в воздухе. Граф Ириней, душа этих приготовлений, изучает вопрос, распространяет нужные сведения, пишет. Стратон Налетов в прошлом сам из крестьян, а теперь новоиспеченный помещик, – убежденный крепостник и противник будущих освободительных мероприятий. Это он из ненависти к нам кидал, что называется, нам поленья под колени в деле Прохора. Но вот лет десять тому назад поймали разбойника Костыгу. Его показания перед смертью решили дело. Невиновность Прохора была установлена. Его вернули. Ириней дал ему отпускную, снабдил деньгами. Прохор стал служить по откупам, по винной части. Ты бы его повидал, если соблюдение тайны тебе позволяет. Он тут недалеко совсем. Постоялый двор, лошадей держит на большой дороге. Дельный, бережливый мужик. Второе лицо после графа, пожалуй, в окрестностях. Мы его обществом не гнушаемся. Куда Стратону в ботфортах чванливому до его силы и влияния.

Свист за сценой.

Л е й т е н а н т. Пахом свистит.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Да уходи скорей.

Л е й т е н а н т. Я еще с неделю тут пооколачиваюсь. Прохора навещу. Хорошо бы еще раз повидаться до моего окончательного отъезда.Е л е н а А р т е м ь е в н а. Непременно. Я извещу тебя. Способ найдется.

Снова свист, ближе и сильнее.

Уходи скорее. Не надо прощаться. Беги.

Лейтенант Риммарс быстро скрывается.

(Вслед, сама с собой.) Прощай, добрый путь, сокол мой ясный. Не проговорилась я тебе, как тужу без тебя. Никогда ты этого больше от меня не услышишь. Зачем мне томить тебя зря. А и молодец же ты, ненаглядный мой. Это тоска моя тебя так над другими подняла, это думами моими и молитвами ты так высоко подхвачен, гордость моя, сердце мое золотое. А я мужу честно в глаза гляжу, не обманываю, вижу светлый его нрав, благородный, его славе не изменница. А ты скажешь, отчего же так нескладно все? А ты найди мне жизнь складную. Не зря говорится: не так живи, как хочется, а как Бог велит. Вот и благодарю тебя, Господи, великая моя заступа, покров мой недосягаемый, что велишь мне жить так трудно и путанно, так неисповедимо, что велишь сердцу моему исходить так сладко кровью. А это только Стратоны, дураки, с сальными глазками заплывшими воображают, будто жить дано в свое удовольствие, и сапогами скрипят, командуют, поучают, наводят порядок. А жизнь это тонкая боль просветляющая, тихий дар светлой власти безгласной, долгой, долговечной власти, какая им и не снилась.

Входит Пахом .

П а х о м. Вы бы тоже в гущу леса скрылись, ваше сиятельство, не приведи Бог не потрафить бы нам из сапог в лапти.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. А что у тебя за беда там? Ты чего свистел?

П а х о м. Их высокопревос ходительство Ст ратон, боров, без дороги лесом ломит. Только треск стоит.

Е л е н а А р т е м ь е в н а. Мне все равно идти пора. Я пойду. Только ты не думай, что я от него. Не боюсь я твоего страшилища.П а х о м. А кто ж это думает, ваше сиятельство. Просто час вам такой вышел домой с отгулки. Ваша графская воля.

Елена Артемьевна уходит. Немного спустя входит Стратон , Стратон-Налетов .

С т р а т о н Н а л е т о в. Это кто от тебя орешником вниз улепетывал? Я окликнул, ничего знать не желает, скотина, и наутек под обрыв. Не бегом же мне вдогонку.

П а х о м. Вестимо, не к лицу бегом. Запыхались бы. Это пятибратский человек старобеглый Щеглов в наших местах проклажался, лес проведывал.

С т р а т о н Н а л е т о в. Что ж ты ему, дурак, уйтить дал, сквернавцу, не схватил, не связал?

П а х о м. А как его руками взять, ваше высокопревосходительство, когда они чужих краев морские полковники?

С т р а т о н Н а л е т о в. В самом деле затруднительно. Со здешней барынькой небось развлекались.

П а х о м. Бог с вами, ваше превосходительство. Можно ли на воле разболакаться. Только любезничали самопристойнейше.С т р а т о н Н а л е т о в. Превосходно-с, превосходно-с. Намотаем на ус. Намотаем.

Конец пролога

Средние части драмы

Тысяча восемьсот шестидесятый год

Действие первое

Картина третьяВнутренность избы. Запустение, темь, неустроенность. Зимняя ночь в исходе. На улице неистовый буран.

Д е д у ш к а П а х о м. (На печи вздыхает, вскрикивает, стонет.) Что ж это, прости, Господи. Никак, конец? Нужли правда смерть пришла? Кончаюся. Кончаюся.

Б а б у ш к а М а р ф а (внизу на лавке, проснувшись). Кончается, батюшка. Истинный Господь, кончается.

П а х о м. Чего кончается? Что ж ты радуешься, дура непутевая?

М а р ф а. Ночь, батюшка, говорю, кончается. Скоро рассвет.

П а х о м. Ах ты, клуша неповоротливая, – рассвет. Я вот, Пахом-от твой, кончаюсь. Вот тебе и рассвет. Час мой, мать, у порога. За священником бы.

М а р ф а. Опомянись, батюшка! Какой такой час? Христос с тобой. Спросонья мало что привидится. А на дворе, слышь, что делается. Не проходит буран.

П а х о м. За отцом бы, говорю, Онуфрием. Открыться б мне ему. Да что ты стоишь, пень стоеросовый, рот разинула. Аль я шучу. С тобой дождешься, дура, на тот свет уйдешь без напутствия.

М а р ф а. Очурайся, батюшка. Это только так нашло, попритчилось. Не бывает, чтобы так не думано не гадано. Вечор сбрую чинил, ворочал мешки пудовые – и вдруг не дай, не вынеси собороваться и помирать.П а х о м. Бывало, часом занемогал, обходился. А ныне чую, шабаш, шалишь. Ровно на мне доска чугунная.

Марфа оставляет Пахома, хлопочет в других углах избы, колет лучину, растапливает печь, возвращается.

М а р ф а. Ты и то рассуди, ни проходу, ни проезду на улице. Дом у озера, под окнами круча. Середь зимы надо бы морозы, а вишь что деется. Развело, как на Егория. Лед от берега в сторону ушел. Полынья. Ты говоришь, валяй за попом. А нешто я утка серая водой поплыву? А кругом в обход я не доползу до ночи будущей. Да и то в толк возьми, метет – свету Божьего не видно, третьи сутки. Не пойдет отец Онуфрий с церковного двора в такой содом. (Опять отлучается, суетится некоторое время и возвращается.) А я вот что скажу тебе, Пахомушка. Ты поднялся бы. Встать оно временем сподручнее. На ногах другой раз скорей обможешься. Нажилься, обопрись на меня, я пособлю. Что ж не отвечаешь ты, Пахомушка. Отзовись, а то страх берет. Ах я, ворона старая! Я думала, бок отлежал, разотру, пройдет, а он неживой лежит. Аль впрямь отошел ты, батюшка? Пахомушка! Пахомушка! Господи, беда какая! Так и есть. Преставился. (Начинает причитать нараспев, как по покойнику.) На кого ты нас покинул, кому отдашь, отец наш, кормилец, заступник наш. Послал на муку, опустил рамена, верная моя зарука, каменная стена. Аль тебе я не угодила, али так немила, что тебя я упустила, не углядела, не могла. П а х о м (очнувшись). Забылся я. Рукой двинул, дух захватило. Терпенья моего нету, так больно. Спасибо, опамятовался. Так бы и помер, ничего не успел сказать. Погоди выть. После наплачешься. Не замай, слушай. Под анбаром в фундаменте вынь отугла пятый кирпич. Он у меня легонько меченный, признаешь. Обери кругом соседние, подкапывай. По ночам норови, не видали чтоб, утрами назад закладай. Опростаешь проем, все сама поймешь. Это я копил вас выкупить. Теперь воля вам задаром будет. Отрежут надел. Земли к нему прикупи. Купи лошадку лишнюю. Ох, опять не могу. Занимает дух. Мертвею я. Руки-ноги отымаются.

Опять беспамятеет. Марфа снова плачет навзрыд.

М а р ф а. Прибери тогда, Господи, и меня, рабу, как теперь моя надежа и держава в гробу.

П а х о м (вновь пришедши в сознание). Прощаться надо, Кузьминишна. Пора. А то поздно будет. Отпусти мне, Христа ради, мои попреки, побои, не поминай бабьих своих слез и обид.

М а р ф а. Что ты, что ты, батюшка. Какая я против тебя праведница, у меня прощенья просить? Ничем ты мне не грешен, неповинен. Нету меня сердцов на тебя.

П а х о м. Ну и спасибо тебе, милая душа, что забыла мне кулаки да вожжи, злые мои слова. Все душе легче будет. А прочих лжей и вин на мне, воровства, нечестия, не приведи Бог. На то и отца Онуфрия надо бы мне. Гору бы окаянства я ему открыл, покаялся. А тебе язык не поворачивается. Через Фрола Дрягина я душу свою погубил. Фрол Дрягин, нечистая сила, меня по рукам, по ногам страшною тайной опилатил.

М а р ф а. Полно, батюшка. Весь мир во зле. Кто без пятна родимого? Один Бог без греха.

П а х о м. Через меня Луше такой крест – век в кромешных потемках.

М а р ф а. Что ты, Пахомушка! Куда заносишься? Какие мы Божьей управе судьи?

П а х о м. Как это тевонды того пса была кличка? Меня забудки стали брать.

М а р ф а. Какого такого пса, батюшка, Господь с тобой? Ино правда у тебя движение мозгов начинается, в уме мешаешься?

П а х о м. Лешку Лешакова свои залобанили, – много знал. Костыга, бают, в тюрьме дни кончил. А что они перед Фролом Каином? Сущие мальчишки.

М а р ф а. Знать, тебе маненько поле́гчало, Пахомушка, что ты так ожил, разговорился.

П а х о м. Тады это градом повалило. Проводы некрутов. Новобранцы из присутствия самовольно по домам разбрелись. На барина, упокойника, покушение. Покража. Шатание. Меня тогда Фрол, зелье бесовское, молчать подустил. В этот самый розыск сумцовский. Плач бе и рыдание и скрежет зубовный. Розги. Шомпола. Военный постой. Через нашу утайку раба Божия безвинного без малого на тот свет прогнали сквозь строй.

М а р ф а. Ты, никак, опять про Медведева, Прохора Денисова? Испытание великое, что и говорить. Смерти подвергался. Подвиг муки положил в кандалах сибирских. Зато как потом ему пофортунило! Какой талан счастье купил вытерпенным. Вольный казак кабатчик, извоз держит царской почте на зависть, в уезде сила, второй человек.П а х о м. Хортом звали собаку. Вспомнил. Вспомнил. Страшная, черная была собака. Бывало, станет на задние лапы, передние тебе на грудь, тогда стой, глазом не моргни, руки по швам, а то беда. Гедеон этот, механик, нонешнего учителя домашнего отец, Гедеон этот сплоховал как-то раз, побежал. Ну пес энтот за ним, догнал и загрыз. Чтой-то словно малость мне лучше, твоя правда. Подымусь на локоть, перевернусь на другой бок. (Делает неловкое движение, вскрикивает от боли, валится навзничь и забывается.)

По улице мимо оконца проходят с фонарем, ныряющим вверх и вниз по буграм и ухабам снежной дороги. Стук в дверь с повтореньями.

М а р ф а. Аль Господь Пахомушкину молитву услышал, отца Онуфрия послал. Кому в такую рань?

Стук возобновляется учащеннее, дверь рвут на себя, отворяют. Входят сельский староста Фрол Дрягин и десятский Шохин .

Ф р о л. Затворились, что твои молодожены. Не достучаться. Это наша земская полиция. Шохин. Новый десятский. Ему тута вы все новые, вчуже. Вот вожу по избам, показываю. Вот это тебе будут Сурепьевы, служба. Ну, туши фонарь. У них лучина горит. День на дворе занимается. В леестре работном отметь Сурепьевых крестиками. Оба, мол, в находимости. Ну, кумовья, тулупы в рукава, лопаты в руки и айда с остальными снег расчищать. Дорожная повинность. Айда пошли, Шохин, дальше. Ты что воешь, кума?

Марфа плачет навзрыд, слова не выговорит. Ничего не разобрать.

Ну уймись. Никшни. И не стыдно тебе из-за такого дела плевого выть. Нетто я не понимаю. Года. Все отнекиваются. Коли я каждого уважу, как тогда править зимний путь? Не воду на тебе возить. Дорогу разгрести великий ли труд?

Марфа мычит что-то сквозь рыдания. Ничего не понять.

Да ты не плачь. Скоро, говорят, будете вольные. Как не порадеть в последний раз господам? Ты что в толк возьми. Маслена. О посту представлений во дворце на киятрах не давать. Последние вечера перед закрытием. Ты и то сообрази, гостей звано на игрища, гостей. На почтовой станции в Лесном, сказывают, саней, колясок, карет растянулось на версту, уму помрачение. И ни с места. Кони вязнут в снегу. И которые приглашенные даже из чужих краев. Да кому я это толкую. Не твоя ли Стешка, внучка, из первых актерка? Ну ладно. Так и быть. Христос с тобой. Сиди дома. Не ходи. Изволь. Только не вой. Сыми ее со справы, кавалер. Похерь из росписи. Ты мне только Пахома подай. Где он у тебя хоронится, кум любезный. Чтой-то я его не вижу.

М а р ф а (сквозь слезы и рыдания). Помирает, болезный, помирает.

Ф р о л. Старая песня. Все вы в будни лежебочничаете, помираете, в праздники выходите из гроба.

М а р ф а. Ты еще тут богохульничай, идол окаянный. Только нам заботы от барщины смертным часом прикрываться, отлынивать. Видно, не на́болмошь Пахомушка тебя поминал проклятого, от тебя что от чумы остерегал.

Ф р о л. От меня остерегал? Как же это он от меня остерегал? Любопытно.

М а р ф а. Беги, говорит, Марфа за священником. Надо мне, говорит, перед смертью батюшке насчет Фрола, сатаны, открыться.

Ф р о л. Скажи пожалуйста, какие дела!

М а р ф а. В сумцовский, говорит, розыск, в это самое выездное следствие судебное…

Ф р о л (перебивая ее, живо и строго). Погоди. Не сыпь, что из решета. Постой, говорю. Мне десятскому словцо сказать. (Шохину.) Чем тебе тута без дела торчать, земская полиция, ступай дальше с листом в обход. Подымай по бумаге деревню. Я с бабой дело улажу, тебя догоню.

Ш о х и н. Мужика ее тоже выкинуть из росписи? Пахома-то?Ф р о л. Видать, не миновать стать.

Шохин уходит.

Ну теперь говори, валяй. Да смотри не завирайся. Да, так это как он, стало быть, от меня остерегал?

М а р ф а. В сумцовский, говорит, розыск…

Ф р о л. Какой такой розыск? Заладила, дура. Не бывало такого. В первый раз слышу. Даже слова такого в заводе не слыхал. Ну, будет. Накаркалась. Надоела. Я лучше вот что тебе скажу. Где он, твой болящий? Покажь мне его. Не съем я твоего сокровища. Коли он правда на отходе, мне надоть у него прощенье попросить, в землю ему поклониться, облобызать. А коли не все потеряно, того лучше. Може, за плечи возьму, поправлю. Не наблагодарствуешься тогда.

П а х о м (пришедши в сознание). Словно опять я обмер. Не знаю, сколько время без памяти пролежал. Ай кто с тобой гутарит, мать? Не батюшка ли в избу на мое счастье вошел?

М а р ф а. Фрола ты себе на шею сам накликал.

Ф р о л. Это я-от, Пахом. Дрягин Фрол, старый друг твой верный.

П а х о м. Сгинь рассыпься, одурь сатанинская. Не тревожь меня. Дай мне помереть покойно.

Ф р о л. Полно, полно. Что ты мелешь, Пахом? Аль не узнал? Лучше давай я к тебе подойду, на руки подхвачу легонько, на ноги поставлю. (Подымается на уровень печи, что-то возится там.)

П а х о м. Ой, оставь. Что ты, зверь, делаешь. Ой, больно.

Ф р о л (сверху). Нет, видно, правда, не поднять. Ослаб. Хрипит. Кулем назад валится. (Спустившись, через мгновенье). Приказал долго жить. Царствие ему небесное. (Крестится.) М а р ф а (расплакавшись навзрыд, сквозь слезы). А ты часом не помог, душегуб, дейман?