Люди желтых плащей

Мы движемся налегке и после постоянных остановок, которые раньше приходилось делать для расчистки заторов на дорогах, кажется, что летим. За какие-то полчаса мы добираемся до "Хладокомбината N5", а это уже почти окраина города. Оттуда до гаечно-подшипочного завода рукой подать, а там на Всесоюзную и по прямой до самого Западного моста.

Можно и быстрее, но мы не решаемся срезать через густонаселенный частный сектор и стараемся держаться основных магистралей. Меньше шансов наткнуться на нежелательную компанию, что при нынешней погоде и освещенности особенно актуально.

Вокруг царит тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в кронах деревьев. Но эта тишина обманчива. Мы знаем, что не одни здесь, чувствуем это кожей. Меня не покидает необъяснимое ощущение слежки, посторонних глаз на спине. Конечно, за нами следят. Несмотря на кажущуюся пустынность, город наводнен людьми -- как выжившими, так и просто живыми. И те и другие видят нас, пускай и не решаются пока обнаружить себя. Первых пугают наши ружья и диковатый вид (во всяком случае, мне нравится так думать), вторых останавливают те крохи света, что еще пробиваются сквозь плотную завесу туч. А, может, они просто ждут своего часа. "Прокаженные" выходили на свет и в более ясную погоду -- так что же им мешает теперь? Набитые до отказа животы после ночной охоты? Дневная сиеста?

Не думать об этом. Идти, идти, идти.

За стрелков сегодня Михась с Витосом -- бедняги выворачивают себе шеи, высматривая нежданную угрозу. Я же стараюсь поменьше зыркать по сторонам. Знаю, что так неправильно, что в случае опасности мог бы предупредить остальных, но ничего не могу с собой поделать. Гляжу под ноги и считаю пройденные метры. Так меньше болит голова. Вот выйдем к мосту, там и осмотримся.

На подходе к гаечно-подшипочному заводу мы все же встречаем молодого мужчину без одежды -- первый и главный признак "прокаженного". Так и есть, мужчина инфицирован. Однако он один и как будто ранен. Михась с Витосом одновременно вскидывают ружья, но в этом нет необходимости. Бедняга лежит под козырьком автобусной остановки и истекает кровью. Большая ее часть уже втекла на тротуар -- об этом свидетельствуют творожно-белый оттенок кожи и пара круглых отверстий в животе с пятирублевую монету каждое. Раны очень глубокие, но почти не кровоточат. Жизненных сил в нем осталось так мало, что он едва шевелится, однако все равно пытается встать, безвольно вытянув вперед руку и пытаясь ухватится за воздух. Запекшиеся в крови и грязи волосы торчат ежиком, рот искривлен судорогой. Из горла вырывается слабый хрип.

Держа ружье наготове, Витос подступает к мужчине ближе, внимательно осматривает.

– - В него стр`еляли, -- заключает он.
– - Дыр`ки вр`оде как от др`обаша.

Виталик повидал уже достаточно "прокаженных", убитых таким способом, чтобы иметь свое мнение в подобных вопросах.

Мы с Михасем переглядываемся -- кажется, нас посетила одна и та же мысль.

– - Думаешь, из нашего дробаша?
– - спрашивает Михась.

Пожимаю плечами:

– - Вполне возможно, что они побывали здесь. У всех сейчас одна дорога -- подальше из города.

– - Сто пудово они!
– - восклицает Витос.
– - Во пидор`ы! Из наших же пушек шмаляют.

Мы смотрим вдоль дороги, и мои подозрения крепнут. От завода вниз по Малиновского тянется уже знакомая нам просека -- след движения автомобиля по запруженной пробками дороге.

– - Добить?
– - спрашивает Витос, указывая дулом на агонизирующего "прокаженного".

– - А смысл?
– - поднимает брови Михась.
– - Минут через двадцать сам подохнет.

Витос размышляет с полминуты, потом возвращается на дорогу:

– - Как думаете, сколько человек пр`отянет с такой р`аной? Можно пр`икинуть, когда они здесь пр`оезжали...

– - Человек недолго, -- отвечает Михась.
– - Эти твари... бог знает. Без крови никто не выживет, а она вытекает из всех примерно одинаково. Думаю, в пределах часа-двух.

– - Может, успеем догнать, -- лицо Витоса каменеет.

– - Кого ты собрался догонять? Ты так уверен, что это наши клиенты?

– - Очень даже может быть, -- невесело усмехается Арт.

– - Да сам подумай, Михась! Др`обаши, след на дор`оге. И вр`емя подходит!

– - А еще там наша машина, -- говорю я.

Друзья недоуменно смотрят на меня. Вытягиваю вперед руку и они, проследив мое движение, замечают то же, что и я. Тремястами метрами дальше, там, где Малиновского ныряет под железнодорожный мост и соединяется с Всесоюзной, прямо посреди просеки сверкает на солнце серебристая крыша легкового "Ниссана". Номеров с такого расстояния не разобрать, но марка машины угадывается безошибочно.

Чувствуя вскипающую в жилах кровь, я поворачиваюсь к друзьям:

– - Либо это они, либо это ахуенное совпадение.

11:04

Мой верный "Ниссан" в который раз возвращается ко мне, точно старый пес к не слишком внимательному хозяину. Машина почти невредима, не считая мелких царапин и вмятин -- новые хозяева бросили ее как есть, не озаботившись возможностью преследования. Шины не спущены, стекла не выбиты, и даже ключи остались в салоне -- Витос находит их на заднем полике, втоптанными в толстый слой грязи. Багажник, естественно, пуст -- как и бензобак. Последнее обстоятельство, возможно, и повлияло на их решение избавиться от лишней машины. Для троих вполне достаточно одного "Хаммера".

– - Ат пидар`ы, ат пидар`ы...
– - приговаривает Виталик, выметая с сидений скомканные пакетики от чипсов и хлебные крошки. Грабители плотно позавтракали в машине, прежде чем бросить ее.

Михась укладывает в машину наши скромные пожитки. Немного провианта, питьевая вода и кое-что из запасной одежды идут в багажник, ружья и чемоданчик, с которым Михась отныне неразлучен -- в салон.

Приходится повозиться с заправкой -- машин вокруг много, но без трубки в бензобак не пролезть. Наконец, обыскав с два десятка багажников, находим в одном двухметровый кусок садового шланга. Заливаем полный бак и еще две пятилитровые бутылки берем про запас.

Сажусь за руль, вставляю ключ в замок зажигания, проворачиваю -- и мотор тут же заводится. Как приятно снова слышать это знакомое урчание...

– - Тр`огай, Макс!
– - подгоняет сзади Витос.

Я знаю, им движет сейчас не желание поскорее найти Женю с Ваней. Он не оставляет надежды догнать наших обидчиков.

Мысли о брате не покидают меня ни на секунду с того самого момента, как мы расстались, однако какой-то темной, потаенной частью своего сознания я разделяю его жажду.

11:38

Прорубленная нашими предшественниками просека на дороге прослеживается вполне отчетливо, и мы движемся по ней, как по накатанным лыжням в нетронутой снежной целине.

Если пеший ход казался мне полетом, то езда на машине, пускай и со скоростью тридцать километров в час, напоминает прыжок в гиперпространство. Всего пять минут, и мы уже на Всесоюзной. Еще пять, и я разгоняюсь до пятидесяти. Боже, как быстро...

Звуки музыки доносятся до нас спустя десять минут.