Людовик IX Святой
Шрифт:
В 1247 году Людовику Святому посоветовали аннулировать проценты евреев, чтобы вложить их в финансирование крестового похода, но он отказался использовать для столь святой цели средства, нажитые таким нечестным путем.
Известно, что в конце своего правления, в 1262–1270 годах, Людовик Святой издал целый ряд ордонансов, касающихся денег. Вспомним основные из предпринятых мер: запрет на обращение в королевстве английских стерлингов, осуждение подделки королевских денег, монополия на обращение во всем королевстве, сохраненная за королевскими деньгами; деньги сеньоров могли иметь хождение только в их владениях; возобновление чеканки золотой монеты, экю, которой до XIV века было выпущено весьма небольшое количество; чеканка серебряного гро (турского гро). Эти меры отвечали очевидным экономическим и политическим потребностям: борьба с инфляцией и обеспечение реформы денежного обращения в королевстве, содействие развитию торговли большого радиуса действия, зависящей и от количества ценностей более высокого разряда (не золотые деньги, которые подходили крупным итальянским купеческим городам, но серебряные гро, приспособленные
Но существовали нравственно-религиозные причины на проведение этих мер, ибо это были решения юстиции; «твердые деньги служили гарантией, по мнению Людовика Святого, справедливости в торговом обмене» [1259] . Не следует забывать не утратившее своего значения определение денег Исидором Севильским: moneta происходит от monere «предупреждать», «ибо она предупреждает о разного рода фальсификациях в металле или весе». Это борьба с плохими деньгами, falsa («фальшивыми») или defraudata («фальсифицированными») деньгами, нацеленность на хорошие деньги, деньги «здоровые и честные».
1259
Folz R. Les Saint Rois du Moyen Age en Occident…
Политика Людовика Святого вносила беспокойство в сеньориальные и церковные круги. В 1265 году на факультете теологии Парижского университета магистр Жерар д’Абвиль должен был ответить на вопрос: «Имел ли король право в своем последнем ордонансе заставлять подданных, в том числе подданных епископов, а порой и людей Церкви, давать клятву более не использовать стерлинги?» Это послужило поводом к обсуждению проблем в области денег и исследованию понятия общественной пользы (utilitas publica) [1260] . Но дискуссия не состоялась за неимением надлежащих интеллектуальных сил. Если их не было у теологов, то что же говорить о короле! Тогда он обратился за помощью к практикам. Он созвал собрания, советы, где обратился к компетенции горожан. Некомпетентность короля в денежных делах превращала экономику в провозвестника политического подъема буржуа и предвещала их проникновение в королевскую политику. Помимо нравственных аспектов следует также отметить символические аспекты денег. Речь идет о conservatio monetae «защите денег», на фетишистский характер чего указал Т. Биссон, и о renovatio monetae под знаком Христа. На аверсе экю Людовика Святого изображены лилии и легенда: Ludovicus Dei gracia Francorum rex («Людовик, милостью Божией король франков»), а на реверсе — крест и девиз: Christus vincit, Christus regnaty Christus imperat [1261] («Да торжествует Христос, да царствует Христос, да безраздельно властвует Христос»).
1260
Michaud-Quantin P. La politique monetaire royale a la Faculte de theologie de Paris en 1265…
1261
Bisson Th. Conservation of Coinage…
Понятийные и идеологические рамки третьей функции определить нелегко, ибо документы, непосредственно относящиеся к королевской власти и правительству, очерчивают их крайне редко.
Как правило, изложение мотивов, вносящих ясность, пусть даже для этого требуется дешифровка понятий, относящихся к общественным актам и хартиям, в ордонансах Людовика Святого либо отсутствует, либо весьма лаконично. Могу привести лишь два выражения: anime nostre cupientes providere saluti («страстно желая обеспечить спасение души нашей»), что прекрасно показывает не только то, что монахи занимали главенствующее место в королевской администрации, но и то, каким образом обеспечивалось спасение души короля (при помазании на царство король брал на себя обязательство перед Богом, духовенством и своим народом править «справедливо», а значит, залогом его личного спасения было его действие), и pro communi utilitate («на общую пользу»), о чем будет сказано ниже. Чтобы выявить понятия, которые, возможно, инспирировали поведение короля в делах, в том числе и в экономических, следует провести изыскания среди юридических текстов, административных актов, моральных трактатов. Некоторые королевские решения в данной сфере порождены его верховной властью, питающими ее высочайшими принципами, всем собственно королевским.
Например, издавать законы о деньгах Людовику Святому позволяет не только potestas (верховная власть), auctoritas (право придания законной силы и право принятия решений), но и не поддающаяся определению majestasy выражение сакральности суверена. К Людовику Святому не только устно, но и на письме обращались: «его Величество», «Ваше Величество».
Как известно, одна из двух великих добродетелей, двух великих королевских функций наряду с миром, — юстиция, оправдывающая его действия.
Но меры, относящиеся прежде всего к экономике, в то же
время направлены и на решение других задач. Те, что связаны с городами, управлением доменом, правом постоя, борьбой с ростовщичеством, и те, что предпринимаются ради «хороших» денег, позволяют выявить главным образом не столь возвышенные принципы, принципы более низкого уровня, порождающие три понятия: utilitas, necessitas [1262] , commoditas [1263] на которых лежит печать подчиненности человека материи и телу.1262
О понятии necessitas как политическом принципе см.: Вuс Ph. L’Ambiguite du livre… P. 260–271.
1263
Польза, необходимость, удобство (лат.). — Примеч. пер.
Безусловно, речь идет о некой форме блага для народа, для подданных короля: necessitas populi, как об этом уже говорил в 1199 году Иннокентий III королю Педро Арагонскому по поводу «плохих денег». Но здесь речь не о спасении его души, но о материальном существовании королевства. Слово порядка проникает в городское законодательство XIV века [1264] и восходит к легистам XIII века, создавшим теорию королевской законодательной власти, и к экзегетам Библии. Городская власть должна была всегда осуществляться pro commuai utilitate, pro commodo et utilitate commuai, pro necessitate et utilitate, «на общую пользу», — применительно к ситуациям, в которых присутствуют материальные интересы.
1264
Rigaudiere A. Reglementation urbaine et legislation d’Etat dans les villes du Midi francais aux XIIIe et XIVe siecles // Gouverner la ville… P. 113–159.
Чаще всего уточняют, что речь идет о necessitas corporis или necessitas corporales («нужды тела», «телесные нужды») или же bonum corporis («телесные блага») (с отсылкой на библейское: nemo carnem suam odio habuit «никому не подобает ненавидеть плоть свою»). Речь идет о том, что касается res corporales («телесных вещей»), стало быть, о продуктах механических искусств, начиная с сельского хозяйства и естественных жизненных потребностей.
Блага влекут за собой если не презрение к телу, от которого зависят, то, по крайней мере, самую низкую оценку того, что к нему относится. Впрочем, эти естественные блага в большей или меньшей степени находятся под угрозой fragilitas carnis, «слабости плоти». Это особенно справедливо в отношении денег. Но стоит появиться экономике, как король и его подданные рискуют впасть в великий грех: avaritia и fraus («алчность» и «обман»). Во всяком случае, непохоже, чтобы в представлении Людовика Святого эти блага относились к тому, что Фома Аквинский, вслед за Аристотелем, называл «общим благом», занимавшим более возвышенное место, понятие которого проникает в механизм французской монархии только после «De regimine principum» Жиля Колонны (Эгидия Римского), посвященного в 1280 году будущему Филиппу Красивому. Для Людовика, не презиравшего тело, но считавшего его подчиненным, то, что мы называем экономикой, зависит от тела и потому занимает низменное положение, а здесь опасность греха особенно велика.
Итак, связь Людовика Святого с экономикой была неосознанной и, вероятно, — осуществлял ли он ее лично или через людей, управлявших от его имени, — не интервенционистской. Однако в июле 1254 года двумя ордонансами в сенешальствах Бокер, Каркассонн и Ним учреждались самые настоящие советы для принятия вместе с сенешалом возможных запретов на вывоз хлеба и прочих сельскохозяйственных продуктов в случае их нехватки в регионе. В 1259 году сенешал Бокера и Нима организовал большое собрание с целью решить вопрос о введении прочих возможных запретов на вывоз хлеба в Арагон. Экономические меры имели важный социально-политический аспект. В этих многолюдных собраниях наряду с баронами, прелатами, судьями, витье и бальи участвовало немало консулов и представителей «добрых городов». Горожане окончательно предстали как люди третьей функции и в таком качестве вошли в собрания королевской администрации. Вскоре они составили элиту третьего сословия, сохраняя это положение до 1789 года.
Остается вписать поведение Людовика в экономическое развитие, которое вырисовывается перед нами из совокупности документов, касающихся Франции и христианского мира XIII века. Все наводит на мысль, что его царствование совпало с окончанием великого экономического подъема X–ХIII веков и что начало коренной перемены, называемой кризисом XIV века, пришлось на конец его правления, около 1260 года [1265] . Последние меры Людовика Святого (в частности, в сфере денег) кое в чем предвещают начало кризиса. Но Людовик Святой и его современники об этом еще не догадывались.
1265
Первые конфликты в мире трудового Парижа заявили о себе в 1250-х годах. Б. Геремек указывает на первый такой конфликт — между мастерами и подмастерьями сукновален: Geremek В. La Salariat dans l’artisanat parisien aux ХIIIе — XVe siecles. P.; La Haye, 1968. P. 102.