Льются слова, утекая в песок...

Он потянулся к чёрно-белому кустику. Розы - тоже бесцветные, окрашенные серыми тенями этого мира, с резкими переходами.

– Когда-то они тоже были алыми, - вздохнул мужчина.
– Ведь знаете, какой кошмар? Они всё скоро выкрасят в чёрно-белый!

– Я думаю, что-то всё же останется, - покачала головой она.
– Ведь я вот не вписываюсь в концепцию белого. Недостаточно блондинка, видите!

– Вы неправильная Белая Королева. Вы должны играть - переставлять фигуры. Не шагать по этой доске. Но вы слишком бледны - это белый так на вас влияет?

– Скорее усталость. Чтобы добраться до спален, надо выждать много ходов.

– Они вот ходят, видите.

– Но я-то стою.

Они смотрели друг на друга - долго и пристально, стоя на черте - слишком-слишком близко. Казалось, вот-вот чёрно-белый мир и вовсе сотрётся и превратится в прах. Она, казалось, была готова рухнуть - от того, как близко было его странное, дикое тепло. На губах у неё застыла едва-едва заметная улыбка - он понимал её и тоже хотел выбраться отсюда.

Он подался вперёд первым - и прильнул к её губам, так и оставаясь на черте. Это был не первый поцелуй в её жизни - но впервые что-то настолько острое, дикое, сжигающее изнутри чувство, что даже смерть, может быть, того стоит.

…Загремели фанфары.

– Партия, - прошептала она.
– Боги, почему сейчас? Почему партия не может начаться позже, почему?!

Он покачал головой. Его чёрные глаза сияли как-то странно в полумраке, будто бы он собирался сказать что-то ещё. Вяла под его ногами чёрная трава - она посмотрела на неё устало, с нелепой мыслью о том, что вот-вот всё растворится и станет просто потоком холода, пустоты и идиотского сумасшествия. Она устала и больше не могла играть.

– Сегодня вы меня убьёте, - протянул наконец-то он.
– Сегодня. Я чувствую.

– Почему? Нет. Это моего короля уничтожат, - прошептала она, отлично зная, что он прав.
– Может быть, так и случится, и…

– Вы будете рада.

– Да. Говорят, сегодня партия, после которой каждый победивший будет свободным. Каждый, кто остался живым. Найдёте меня потом?

Он кивнул. Но в его движениях было столько обречённости, столько усталости - она и не сомневалась в том, что он ждал сегодня смерти! Может быть, надеялся на то, что это случится быстрее, чем он успеет что-либо понять!

– Прощайте, - выдохнул наконец-то он.
– Я надеюсь, там, на свободе, вы будете счастливы. Что больше никогда не вернётесь в шахматный мир.

– Постойте, но как вас зовут?

Он покачал головой.

– Я - Чёрный Король, и это единственное имя, которое вам следует знать, - и он двинулся назад по чёрным и белым клеткам, шагнул на одну клетку с пешкой, нарушая всякие правила, оттолкнул какого-то офицера со своего пути. Кто-то рухнул перед своим королём на колени, но он будто бы ничего не видел.

Она стояла у края доски. Ей не хотелось идти обратно, пусть неведомая сила Игрока и вела её - заставляла шагать медленно, осторожно, пусть даже не оборачиваясь. Но она не хотела возвращаться. Она не хотела играть.

Она больше ничего не хотела - но партию нельзя было отменить. Нельзя было попросить сделать кого-то победителем, чем-то пожертвовать и что-то получить. Они вновь были бездумными фигурами в руках какого-то глупого ребёнка или, может быть, умелого мастера. Гроссмейстер или начинающий - есть ли разница для тех, кому положено умереть?

Но мысли пропали, растворились в пустоте, как это обычно бывает. Каменные клетки под ногами стали такими ярко белыми и чёрными, что и не промахнёшься - она стояла на своём месте, вытянувшись идолом, и смотрела вперёд, упрямо дико, будто бы ждала того момента, когда ей позволят наконец-то сорваться с цепи и пойти вперёд. Это всё казалось слишком глупым и страшным; дышать вот тоже - трудно, но Гроттер уже давно не правила своими собственными действиями. Она растворилась в потоке чужой воли, чувствуя, как неведомые ей мысли текут под кожей заместо крови по венам.

Не дышать. Не жить. Не думать ни о чём, кроме цели - убить Чёрного Короля, отрубить ему голову, поломать, выбросить за край доски.

Она бездумно смотрела на пешек. Они всё делали свои шаги вперёд, душили кого-то - это у неё был меч, а у них только жалкие ручонки.

Но шахматы - трудная игра. И как бы противно ни было, чёрная королева упала на колени, когда эти пухлые маленькие пальчики сжались вокруг её горла, и умерла.

Она посмотрела под ноги на тонкую сияющую дорогу - к той клетке, на которой она должна была сейчас стоять. Смотрела и чувствовала, как по щекам стекали пустые, бездумные слёзы - она ж не имела сейчас ни шанса, ни дня, ни мгновения - ничего. И пустоты тоже.

Шах и мат.

Пальцы сжались вокруг рукояти её меча - тяжёлого и грозного, способного отрубить не одну голову. И она вновь упрямо пошла вперёд, не думая уже ни о чём, кроме дикого, бесполезного убийства. Дорога лежала ровной, прямой пеленой, и она смотрела на каменные сияющие плиты, чёрные и белые, смешавшиеся перед глазами. Она знала, кого должна была убить, знала, зачем - потому что таковы правила игры.

И не хотела этого делать.

Она подняла голову и посмотрела на Игрока - страшную громадину, склонившуюся над фигурой. И лицо его - маска, и глаза - пусты, будто бездонные колодцы, и холод пробегает по коже от одной мысли о том, что он должен выбирать.

Ладья или Ферзь?

Но ладья - та же бывшая пешка, а она - Королева. Королева, защищающая собственного короля. И смотрит на Безликого, понимая, что это его очередь - стоять тут, на доске, заместо Чёрного.

И нет ни красивых чёрных глаз, ни острых черт лица, ни смольных волос - ничего нет, кроме дикой боли и ненависти во взгляде, кроме этого проклятого холода чужих рук и взглядов. Она тоже одинока, только иначе. Но ему хуже, хуже - он там и тут, он развалился на две части, бесцельно блуждая по всему миру.

Это не могло быть правдой. И она вытаскивала меч из ножен на ходу, шагая в его сторону, сжимая рукоять крепче и крепче и зная, что её удар станет последним, что запомнит он в своей жизни.

Он смотрел на неё - такой, как тогда, во время поцелуя, и она занесла меч над его головой, когда он послушно опустился на колени.

Убить.

Они стояли на одной клетке - палач и его жертва. Чёрный Король и Белая Королева - друг напротив друга. И Безликий смотрел на них откуда-то с небес.