Лютый. Я тебя помню

– Вась, что мне делать, если они ворвутся в квартиру? – голос Милы предательски дрожит, - неужели, опять надо съезжать и мыкаться неизвестно, где? Я ведь только успокоилась, а тут снова… мне вообще эти проблемы не нужны. Я с таким трудом нашла работу недалеко от дома, а теперь, что, бросать всё и снова прятаться? Ох, Васька, почему ты вечно находишь приключения на свою задницу? Связалась с кончеными отморозками!

– Ни с кем я не связывалась. Это они меня впутали в свои разборки. А бросать ничего не надо. Ты ведь ничего не сделала, чтобы тебя преследовать. Даже если Череп и, правда, был у дома, это ничего не значит. Может, у него там кто-то живет? Например, пассия какая-нибудь?

Ума не приложу, какой женщине может понравиться Череп, но все-таки, не исключаю эту возможность. Уж лучше бы было именно так.

– Шутишь, что ли? – Мила едва не подавилась от возмущения, - да какая женщина, будучи в здравом уме его к себе подпустит? Да ни в жизни!

Краем глаза замечаю, как в доме напротив открывается входная дверь и на крыльцо выходит Дима. Поправляет футболку, машинально потягивается, играя мышцами, и только потом замечает меня.

Делает приветственный жест рукой и улыбается. И куда это он с утра пораньше собрался? Я успела привыкнуть к тому, что он вечно возится на своем участке и частенько бывает в грязи, но сейчас – совсем другое дело: Дима вдруг превратился в довольно импозантного, даже статного мужчину. Вот уж никогда бы не подумала!

– Ты вообще меня слушаешь или нет?! – кричит в ухо Мила, - я говорю, что мне страшно из дома выходить. Тебе хорошо, ты далеко, а мне не хочется, чтобы снова повторился этот кошмар…

– Перестань кричать. А, знаешь, что? – меня вдруг осеняет, - давай я к тебе сегодня приеду. Все равно собираюсь в город. Если отправлюсь прямо сейчас, то успею купить билет на автобус, и через полтора часа буду у тебя. Приеду, поболтаем, Анюту оставлю с Валентиной Сергеевной, а вечером вернусь обратно. Что скажешь?

– Что-то быстро ты стала незнакомым людям доверять, тебе не кажется? – голос Милы мгновенно становится подозрительным, - видимо, ничему тебя жизнь так и не научила.

– Пожалуйста, не будь занудой, тебе это совсем не идет.
– Смеюсь я в ответ, и мы, наконец, прощаемся.

***

Поудобнее устраиваюсь на переднем сиденье Диминой машины и пристегиваю ремень безопасности. Сегодня мне повезло – оказывается, Дима тоже едет в Огневск – примерно два раза в месяц он отвозит в наш городок статуэтки из дерева, которые изготавливает сам. И клиентов, по его словам, у него немало. Надо же, какой рукастый сосед, однако.

В машине пахнет свежей древесиной и мужским парфюмом. Я поправляю кофту и украдкой смотрю на Диму. Узнав, что собираюсь в город, он тут же предложил подвезти, и я согласилась, лишь для виду немного помявшись.

Все-таки, трястись в старом автобусе полтора часа – сомнительное удовольствие. Мы с Анютой в этом лично убедились, когда впервые ехали к Валентине Сергеевне. Поэтому, отказываться я благоразумно не стала. Тем более, Анюту я все-таки взяла с собой, и теперь она сидит позади меня в детском кресле и болтает ножками. Она устроила у калитки такую истерику, что другого варианта просто не оставалось.

– А она у тебя очень красивая. Глаза чьи, папины? – Дима тормозит у светофора и включает поворотку.

– Да, папины.

Как обычно, чувствую в вопросе соседа скрытый подвох и напрягаюсь. Я понимаю, что он ни в чем не виноват, и то, что я так старательно избегаю общения с мужским полом, имеет совсем другую причину, но при любом упоминании об «отце» все внутри меня начинает бунтовать. Я не хочу вспоминать про Рамиля, не хочу будоражить прошлое. Но, кажется, никто этого не хочет понять.

– У нас полгорода на вахту поехали - на заработки. Твой тоже к мужикам примкнул? – он все не унимается, и это снова злит.

– Да, примкнул. – Отвечаю еле слышно, а сама чувствую, как сердце сжалось будто в тисках, - а ты, разве не женат?

– Не женат. – На лбу Димы образовалась хмурая складка, - но - был.

– Ах, вон оно как…

Я мигом теряю интерес и отворачиваюсь к окну. Уж лучше магазины да деревья разглядывать, чем на соседа смотреть. Что тут думать – развелся, значит, жену предал. Изменил с какой-нибудь молодухой, решил, что все с рук сойдет. Они ведь все одинаковые – думают только о своих потребностях и уверены, что всё им дозволено.

– Два года назад жена в аварию попала. – Вдруг поясняет сосед глухим голосом, - зимой не справилась с управлением на трассе. С тех пор один.

– Извини. – На этот раз пришел мой черед смущаться, - я не подумала, когда спрашивала.

– Ничего страшного, откуда ты могла это знать? – Дима улыбается и веселеет, - ты же у нас не местная. Надолго задержишься или только на сезон?

– Пока не знаю. Но мне всё очень нравится. Валентина Сергеевна и Павел Игоревич очень хорошие и душевные люди. И Анюта от них в восторге, а она у меня очень пугливая и не всех к себе подпускает.

– Вся в маму, которая тоже всех сторонится. Особенно мужчин.

Я бросаю на Диму мрачный взгляд и поджимаю губы. Мирный разговор плавно скатился на личности. Вполне ожидаемо. Радует то, что мы уже подъехали к нашей с Милой многоэтажке, и Дима остановился возле подъезда. Места для парковки как всегда не было, пришлось объехать детскую площадку, чтобы примкнуть к самому краю.

– Нас не надо ждать, нужно будет еще за продуктами идти, поэтому, обратно вернемся сами. Спасибо большое, Дима.

Я улыбаюсь и торопливо вылезаю из машины – не хочу, чтобы он в очередной раз стал что-то говорить в своей насмешливой манере. Или еще хуже – предлагать помощь. Я тянусь к задней ручке двери, чтобы выпустить Анюту, но отдергиваю руку, как ужаленная.

Внутренности обдает холодом, и снова возникает забытое ощущение скованности: не могу и шага сделать, ноги, словно приросли к земле. Дима заметил, что я не двигаюсь, и открыл водительскую дверь: