Лютый. Я тебя помню
Шрифт:
– Василиса? Все в порядке?
Но я не могу даже пары слов сказать: язык прилип к нёбу, а горло пересохло. В голове бьется одна единственная мысль: «какая же я идиотка. Нужно было оставить Аню дома».
И всё потому, что к нашей машине, набирая скорость, приближается черный джип. Джип Черепа.
Глава 4
– Пожалуйста, уезжай. – С трудом разлепляю губы, когда Дима выходит из машины и смотрит на меня недоуменным взглядом, -
– Не понимаю, - он хмурит лоб, - что-то случилось? Ты такая бледная…
Вместо ответа я отвожу глаза. А что тут скажешь? Джип подъехал вплотную и полностью перегородил дорогу. Глохнет двигатель, а мне кажется, что вот-вот заглохнет моё сердце.
Теперь разъехаться просто нереально, если только гнать прямо через детскую площадку, наперерез. Но у Димы иномарка с низкой посадкой, и мы даже через бордюр проехать нормально не сможем.
– Какие люди! Давно не виделись, малышка!
Оглушительно хлопает дверца, но я никак не реагирую на слова. Делаю вид, что мне не страшно. За рулем джипа остался один мужчина, но два мордоворота вышли и идут навстречу вальяжной походкой, сунув руки в карманы джинсов. Ну, просто двое из ларца. Черепа нет, как обычно, он подослал своих людей. Вот только зачем? Что им опять нужно?
– Нехорошо молчать, когда с тобой разговаривают.
Качок остановился напротив меня и изобразил что-то отдаленно похожее на улыбку. Второй прошел вперед, и я с опозданием понимаю, зачем. Растерянный Дима даже не успевает среагировать – мордоворот размахивается и бьет его кулаком в живот. Я вскрикиваю и в испуге прикрываю рот: Дима молча сгибается пополам и прижимает руку к животу.
Но и этого им оказалось мало – удары сыпятся один за другим, глухие, сильные, беспощадные. Дима падает на колени, его голова болтается из стороны в сторону, руками он упирается в асфальт, но продолжает упорно молчать.
– За что?! – я срываюсь на крик и смотрю с ненавистью. Даже сама не замечаю, как глаза наполняются слезами, - за что вы так с ним?! Он же ничего не сделал!
– А ты, я смотрю, время зря не теряла, нашла замену Лютому, да? – качок гадко ухмыляется, его глаза становятся ледяными, - так это привет от него, не ожидала?
– Что-то не припомню, чтобы вы были друзьями. – Я зло прищуриваюсь, - насколько знаю, все было как раз наоборот.
– Ты бы за языком своим следила, а то, не ровен час, тебе его укоротят. На этого мужика нам плевать, а вот ты… ты поедешь с нами. И это не обсуждается.
– Ну, уж нет. – Голос дрожит, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, - почему я должна куда-то ехать? В прошлый раз все мирно закончилось, и я вообще не понимаю, почему вы меня не оставите в покое. Я просто живу своей жизнью и никого не трогаю! Что вам от меня надо?
– У Черепа есть к тебе разговор. Серьезный. Никто тебе ничего не сделает. Просто поговоришь, и тебя отвезут туда, где была.
Я сильно сомневаюсь, что будет так, как он сказал. Просто не понимаю, о чем мне разговаривать с Черепом. Этот человек едва не убил меня, а сейчас просто хочет поговорить? Смешно, честное слово.
В этот момент распахивается железная дверь подъезда, и мы одновременно поворачиваем головы: на крыльцо, со сковородкой в руке и вытаращенными глазами выбегает Мила. Ее волосы всклокочены, губы трясутся, а лицо белое, как бумага.
– А ну-ка, пошли вон отсюда! – словно щит, она вытягивает вторую руку с сотовым телефоном, - убирайтесь немедленно! Если не уедете, я сейчас в полицию позвоню. И, учтите, соседка справа все на телефон снимает. И то, как вы избили этого мужчину, - она кивает в сторону Димы, - тоже. Вам просто так не отделаться!
– Ты чего раскудахталась, курица? – мордоворот смотрит с легким удивлением, - тебя вообще кто-то звал? Иди домой, забейся в угол и не дыши там!
– Ага, размечтался! – Мила вздергивает подбородок и прищуривает глаза, - мне прошлого раза хватило. Я тебя не боюсь, понял?!
Я с ужасом смотрю, как качок делает шаг в сторону подъезда, и сама не понимаю, как распахивается мой рот:
– Я поеду! Только отстаньте от нее, пожалуйста. И от него – тоже.
Я смотрю на Диму. Он поднимает голову и смотрит мне в глаза. Не могу понять выражение его взгляда – что-то отдаленно похожее на мрачную решимость вперемежку с отчаянием. Наверное, он не привык быть поверженным, и в том, что сейчас по-прежнему стоит на коленях, виновата только я. Пытаюсь улыбнуться, хоть и хочется плакать. Слезы так и жгут глаза, - еще немного, я не выдержу и разрыдаюсь в голос. Если бы знала, чем все обернется, никогда бы не согласилась на эту поездку. Да и вообще никуда бы не поехала. Но…
В этот самый момент, слышу надсадный плач. Аня. Вздрагиваю и затравленно смотрю на мордоворота, который повернул голову в сторону машины. Когда до него, наконец, доходит, что плач доносится с пассажирского сиденья, он кивает своему «напарнику», и тот уверенно направляется к задней дверце машины.
– Да что ж вы за люди такие! – на этот раз меня на самом деле прорывает, и я начинаю плакать. Слезы текут по щекам неконтролируемым потоком, но я уже не пытаюсь их остановить, - вам что, больше заняться нечем, вы только и можете, что одиноких женщин преследовать?! Не трогай мою дочь!
Я вижу, как он открывает дверь, и перед глазами плывет из-за нарастающей паники – импульсивно делаю несколько шагов вперед, но мордоворот резко хватает меня за руку и заставляет остановиться. Его мрачный взгляд буквально пронзает меня насквозь.
– Ненавижу!.. – шиплю сквозь сомкнутые губы и утираю слезы дрожащей рукой.
Второй качок вытаскивает из машины Анюту и аккуратно берет ее на руки. Дочь смотрит на него испуганными глазами, но уже не плачет, а только тихо всхлипывает и шмыгает раскрасневшимся носом.