Мадонна без младенца

«Совсем дитя. Наивное. Как ей объяснить?»

– Видишь ли, – мягко произнесла Аля, – когда-то Вера оказала мне очень большую услугу. И сейчас мне представился шанс отплатить ей добром за добро. Ну, и деньги тоже очень нужны, врать не буду.

– Понятно, – вздохнула девочка. И неожиданно выпалила: – А вам не жалко этой вашей подруге своего малыша отдавать?!

– Девочка моя, – всплеснула руками Аля, – ну, я ведь объяснила уже: этот ребенок не имеет ко мне ни малейшего отношения! Я просто вынашиваю его!

– Все равно, – серьезно отозвалась девочка, – он от вас многое берет. Не зря же говорят: усыновленные дети, хотя и не родные, на своих приемных родителей всегда похожи.

– Я очень надеюсь, что этот ребенок будет похож только на Веру. И на ее мужа. – Аля постаралась произнести фразу твердо, но голос против воли дрогнул.

– Не дай бог, если так, – скривилась девочка.

– Слушай, чем она тебе уж так не понравилась? – улыбнулась Аля.

– Да ведет себя, будто вас с потрохами купила, – припечатала соседка по палате. – Борзая очень, я таких на дух не выношу, – погладила себя по животу, добавила: – И детки мои тоже все время, пока она здесь была, крутились, нервничали.

– Скоро тебе рожать? – Аля с удовольствием перевела разговор на другое.

– А кто знает? – философски молвила Муха. – Врачи говорят, надо до тридцати шести недель доносить, но тройнята – они непредсказуемые, – зевнула, добавила: – Давай, что ли, спать ложиться. А то мелкотня бесится, совсем меня запинала.

И снова захлопотала:

– У тебя ж ничего с собой нет? Возьми у меня, что нужно: крем, лосьон, туалетную бумагу.

«Милая девочка», – растроганно подумала Аля.

Отказываться не стала – воспользовалась Мушкиным дешевым кремом и мгновенно провалилась в жаркий, тревожный то ли сон, то ли явь.

Увидела в нем – живо, выпукло – блестящую намытым кафелем операционную. Себя на операционном столе, врача Милену Михайловну в хирургическом костюме, рядом с ней Веру, тоже почему-то в полном докторском облачении. Вера с Миленой общаются исключительно между собой, но говорят о ней. В третьем лице.

«Часы считаю, чтоб наконец вышвырнуть ее прочь!» (Это Вера с нескрываемым отвращением.)

«Не вопрос, – с готовностью отзывается Милена, протягивает Верке скальпель, подсказывает: – Целься в сердце, под грудью, точно в середину».

И нет сил ни увернуться (руки-ноги привязаны накрепко), ни даже крикнуть.

А потом вдруг, словно из ниоткуда, на свет появляется малышка. Удивительно хорошенькая, светленькая, беспомощная. Выглядит она совсем не как новорожденный младенец – скорее, на годик с лишним. Нежно-пшеничные, кудрявые волосы, ясные голубые глазки. Девочка тянет ручки к Але и жалобно плачет. Но Вера – это ведь сон, сон! – грубо хватает ребенка за предплечье, приподнимает. Дитя отчаянно визжит.

– Нет! – силится выкрикнуть Алла. – Отдайте ее мне!

Но Милена грубо зажимает ей рот ладонью. Вера же награждает малышку грубым шлепком. И еще одним. Сурово приговаривает:

– Ты будешь делать, как хочу я, поняла? Ты моя собственность, я за тебя заплатила!

Девочка уже не плачет – лишь горько всхлипывает. С безнадежным укором смотрит на Аллу.

– Отдай мне ее! – срывается с губ Али отчаянный крик. – Это моя дочь! Моя – не твоя!!!

…И кошмар вдруг заканчивается. Аля открывает глаза. Ночь, полумрак, больничная палата. Рядом с ее койкой устроилась на стульчике Муха. Гладит ее по руке, приговаривает успокаивающе:

– Все, Алла, все… это был просто сон…

– Ох, – Аля до сих пор во власти пережитого ужаса, – приснится же такое!

А Муха – все ж удивительно девчонка мудра для своих юных лет – вздыхает:

– Все ты вроде правильно объяснила. Что ребенок чужой, ты для него – типа как инкубатор. А отдавать жалко, я ведь вижу!

– Ничего, – вздохнула Аля. – Переживу. Отдам.

* * *

Мухе чрезвычайно было любопытно: какой у Аллы муж? Ясно, конечно, что сволочь. Нормальный бы ни за что не согласился, чтоб жена чужого ребенка вынашивала. Да и когда супруга загремела в больницу с кровотечением, обязан был немедленно примчаться, посочувствовать, поддержать. Хотя бы зубную щетку и ночнушку привезти. Аля, правда, объяснила (виновато, будто извинялась за непутевого), что им старшего ребенка не с кем оставить, да и посещения только до семи, ничего страшного, муж навестит ее завтра. Но Муха в ответ лишь фыркнула, пригвоздила:

– Настоящий мужик всегда выход найдет.

Алла в ответ лишь улыбнулась – снисходительно и печально.

А Мушка поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется помочь этой совершенно незнакомой женщине. Не просто утешить да сухофруктами подкормить, но поддержать глобально, по жизни. Очень уж несчастное и растерянное у Али лицо.

…Впрочем, когда точно к началу посещений в палату явился соседкин супруг, Муха со своим сочувствием слегка притормозила. Потому как – по крайней мере, с виду, – муж у Аллы оказался классный. Высок, строен, обаятелен, стильно одет. Совсем не чета ее собственному, уютному и нескладному.

И на гостинцы не поскупился – свежевыжатые соки двух видов, отборные мандарины, пижонские, крошечные бананчики, даже нектарины – посреди зимы! Правда, когда Аля спросила про тапочки, смутился, буркнул:

– Прости, забыл. Да я сейчас вниз сбегаю, там ларек. Куплю. У тебя какой размер?

Муха (она притворялась, что читает, но, конечно, подслушивала) внутренне вскипела: что еще за муж, который размер обуви любимой жены не знает?

Аля покосилась на ее койку и села на постели. Предложила:

– Пойдем, я покажу, где ларек. Мне вставать уже разрешили.

Накинула больничный халат, всунула ноги в казенные, ярко-оранжевые пластиковые тапки. Муха заметила: муж посматривает на Алин убогий наряд с легким презрением. Сам-то в костюме с иголочки, руки ухожены, стрижка, несомненно, из дорогого салона. Совсем непонятно, почему жене столь преуспевающего денди чужих детей приходится вынашивать.

Обязательно надо будет вызвать Алю на откровенность, выпытать правду. Пока же Муха позвонила собственному супругу и попросила по пути в больницу обязательно купить лишнюю бутылку питьевой воды и носочки из хлопка. А то Алин гламурный муженек экзотических плодов натащил, но об элементарном не подумал, бедная женщина в пластиковых тапках на босу ногу ходит.

…Аля, как ушла с мужем вниз, так и пропала. Уже и посещения в больнице закончились, и суровая нянечка по палатам прошлась, прогнала засидевшихся гостей, а соседка по палате все не появлялась. Пришла уже после отбоя, глаза на мокром месте.

– Что случилось? – бросилась к ней Муха.

– Да хорошо все, – слабо улыбнулась соседка, – только я беспокоюсь. На пустом месте, наверно.

Улыбнулась исполненному любопытства Мушкиному взгляду, объяснила:

– Муж собственный бизнес затеял. А мне только сегодня признался.