Магические безобразия

В книгах о Прорицательском даре информации давалось мало, точно ее некто намеренно скрыл от потомков. Дар всегда появлялся у девушек в шестнадцать-семнадцать лет, и в тот момент, когда мир стоял на пороге важных событий – произойдут они или нет – неизвестно. Носительница дара не могла видеть собственную судьбу, поэтому не знала, когда с ней случится что-либо важное, но в одной тоненькой книжечке, очень ветхой и потрепанной, обнаружилось несколько техник, обучающих контролю. Этим Тария и занималась: читала и тренировалась.

Довольно быстро и незаметно девушка прониклась глубокими чувствами к графу и была счастлива, что приняла такое важное решение. Несколько раз путешествуя с Дэллгрином по материку на виноградники, славившимися среди всех людских королевств, Тария узрела другую сторону мужа. Среди партнеров и других незнакомых или малознакомых людей он держался несколько отстраненно и холодно, долго думал и подбирал каждое слово, каждое заклинание, в сделках проявлял жесткость и расчетливость, за что многие считали его недобродушным и закрытым. И во многом не ошибались. Любовь и доверие доставались лишь Тарии.

Зимой ей не спалось и, ожидая приезда мужа, девушка читала старинные рыцарские романы, сидя при жарко натопленном камине. В спокойствии и треске дров она коротала вечера. Дэллгрин входил в гостиную, и от него веяло колючим приятным духом снега и мороза; волосы, брови и ресницы чуть леденели, делая его похожим на жителя Ледового королевства, если бы они были людьми.

– Знаешь, что самое удивительное в этих историях? – спросила она однажды, откладывая томик в коричневом переплете и усаживая мужа к теплу.

– Что же? – спросил Дэллгрин, вскинув брови, улыбнулся, потеревшись о ее щеку.

– В них много пафосных, торжественных речей, – начала перечислять девушка. – И все они твердят о любящих, смотрящих страстью, глазах. Они ошибаются, – Тария возмущенно фыркнула. – Знаешь, как смотрят?

– И как же?

– Любящая женщина всегда смотрит с нежностью, – ответила девушка, обнимая его за шею. – Это главнее. Если нежности не будет, то после испарившейся страсти, ничего не останется.

Граф лишь молча соглашался, понимая к чему она ведет. Ответ на его признание получился необычным. Такое счастливое время длилось три года.

Король самого южного людского королевства Айриут, находившегося соответственно на Южном материке, слыл капризным и эгоистичным нравом, точно ребенок, получал он, чего желал, идя на самые подлые и хитрые ухищрения, составленные его верными псами за отличные вознаграждения. Ходили слухи якобы проклятая вот уже пятьсот лет герцогская семья из Туманного королевства привлекла его ненасытное внимание. Впрочем, архипелаг, где образовалось Туманное королевство, имел сильную защиту, военную и магическую мощь, не позволяя недоброжелателям свободно пересекать границы. Пятьсот лет алчущие людские короли, скрепя от злости зубами, мечтали отобрать богатства процветающего соседа, но все попытки терпели крах. Дэллгрину за особые заслуги, о которых граф никогда не рассказывал, позволялось бывать в Туманном королевстве, там он имел партнеров и лучшего друга.

В тот день Тария с мужем отправились туда морем, потому что система порталов, позволяющая попасть почти в любое место, между Айриутом и Туманным никак не налаживалась. На протяжении ста лет короли Южного материка пытались договориться, но им отказывали. Пройдя половину пути, корабль попал в ловушку – их окружили разбойного вида люди, возможно пираты, о которых, однако, никогда не слышали в этих водах. Защищая жену, граф погиб. Тарии пришлось вернуться в Айриут, едва не попасть в загребущие лапы королевской стражи, и в итоге скрываться много лет.

– Почему ты не избавишься от этого дара? – говорила однажды больная мать. – Он приносит нам всем лишь страдания.

– Нет, – каждый раз отрицательно твердила Тария. – Граф считал мои способности прекрасными, я никогда не откажусь от них, даже если умру из-за этого.

– Эгоистка!..

Последние слова отзывались эхом в памяти, Лена перевернулась на спину, из ее глаз скатились слезы, сердце, наполненное печалью, взволнованно билось. Что-то глубокое отзывалось в душе, такое родное и непонятное, перед глазами все еще мелькали образы умирающего Дэллгрина, его покрытое инеем лицо, и веселый смех. Морозову Лену, девочку шестнадцати лет, словно разрывало на части от эмоций и чувств, природа которых, в силу возраста, казалась чуждой и непривычной. Но память и опыт девушки с алыми волосами не желали исчезать, въедаясь кислотой. И доверить столь важные и очень личные переживания нельзя было никому, внутри что-то препятствовало. Даже Варе, хотя Морозова знала, что подруга отнесется с пониманием. Только возможно ли передать словами нечто, давящее на сердце и совершенно не находящее отклика в мозгу? Если ее разум отказывается принимать эту дикую ситуацию, то, что можно сказать о других, пусть и близких людях? А родители на нее точно странно посмотрят!

Пролежав два часа неподвижно, Лена услышала звон будильника и отправилась в ванную комнату.

15

Тридцать первое октября наступило внезапно, хотя все ученики ожидали его с нетерпением, прослышав про Осенний бал, костюмы, конкурсы и танцы. У дверей, всех заходящих в школу, с самого утра встречало большое пугало в черном балахоне с растопыренными ветками-руками, улыбаясь ртом из ниток, оно выглядело жутко и несколько старомодно. На стенах красовались, вырезанные из бумаги, открытки-поздравления, монстры, приведения и маленькие тыквы. По зданию носился дух веселья и предвкушения, ребята думали над образами на предстоящий вечер.

В каморке Рина в этот день было многолюдно: на кожаном диване, так любимом Измайловой, сидела Лена, задумчиво уставившись в одну точку и кусая губы, рядом с ней, поджав ноги по-турецки, пристроилась Варя, опустив подбородок на ладони, ассистентка мага наблюдала за ходящим их стороны в сторону Кириллом, покрасневшее от возмущения лицо которого походило на кипящий чайник, сам же маг, откинувшись на спинку кресла, рассказывал про Пряжкину Олю.

– Нет, это надо же! – восклицал в очередной раз Колесов. Казалось, еще немного и из его ушей повалит пар. – А почему Настю не поставили в известность?

– Обернись, – Рин кивнул в сторону Вари, – и ты увидишь сострадательницу.

– Зачем Насте пугаться от того, что в той комнате осталось от ее лучшей подруги? – пробормотала Измайлова. – Нечего всех вмешивать в это сумасшествие.

– Как мило, – вяло сказал Рин. – Сегодня последний день. Или она поймет свои ошибки, или в школе станет на одного ученика меньше.

– Все будет хорошо, – тихо произнесла Лена, оставаясь где-то далеко. – Она одумается. А вот сегодняшний вечер не предвещает ничего положительного.

– Еще предсказаний не хватало! – пробурчал маг, потянулся за шоколадной конфетой и съел, расслабляясь на глазах. Отсутствие сладкого делало его слабым и рассеянным, точно уставшим трудоголиком. Его магическое чутье притуплялось, настроение портилось, под глазами появлялись темные круги, словно он не спал много часов, спина стремительно горбилась, походка становилась еще страннее. В такие моменты маг продолжал бубнить до тех пор, пока не найдется какой-нибудь маленькой конфетки или печеньки. Несколько раз приходилось Варе разыскивать эти углеводы по школе.