Магические безобразия

Измайлова посмотрела на Морозову: светлые волосы, стриженные под каре, аккуратно уложены и украшены фиолетовым бантиком; бежевая блузка, черная юбка в складку, кожаные туфли, прибавляющие дополнительные пять сантиметров роста, делали девочку чуть старше, взволнованное выражение лица и объемная линия между бровями только присовокупляли это. Появление дара, странные сны меняли Лену внутренне, что ощущалось Варей так, словно лежало на поверхности. Со дня разговора в каморке об избавлении от способностей, подруга перешла на новый этап и явно больше не боялась летающих вокруг клякс-эмоций. Такие обстоятельства не могли не радовать. Переведя взгляд на продолжающего плеваться ядовитыми замечаниями Кирилла, затем на отстраненно пьющего кофе Рина, жующего конфеты «Степ», взявшиеся неизвестно откуда, Варя тихонько вздохнула, поднялась и направилась в комнату, где продолжала страдать Оля Пряжкина.

Несмотря на отсутствие окон и ламп, в комнате с двенадцатиконечной звездой не было темно. Граница, не выпускающая пленницу, несколько светилась серебристым, похожим на лунный, светом. За два дня вид Пряжкиной полностью преобразился: от пышной, искрящейся здоровьем девочки, остались лишь очертания, кожа ссохлась и приобрела старческий оттенок, кости торчали, как у куренка, лицо пугало жутким ртом, вместо глаз белели провалы, алая веревка крепко болталась на тонкой шее. Оля больше не пыталась прорваться через преграду, обняв колени руками, она сжалась в позе эмбриона и мелко дрожала, периодически всхлипывая носом.

Измайлова плотно закрыла за собой дверь, добавив короткую золотистую нить заклинания, которые пыталась составлять перед сном. Они представляли собой емкое, наполненное нерушимой волей, жаркой эмоцией и безграничной верой словно, вплетенное в золотую нить, наполняющую защитный кокон, которым Варя теперь владела в совершенстве и могла создать за секунду. Услышав посторонний звук, восьмиклассница подняла голову, казалось, она заскулит от печали.

– Как ты? – зачем-то спросила Варя. Она чувствовала себя неловко и хотела как-нибудь помочь, ведь как только время перевалит за полночь, от Оли не останется даже воспоминания, она превратится в такую же черную отвратительную кляксу, что два дня назад сотрясали всю школу.

– Ты же видишь, – беспомощно ответила Пряжкина. – Я не думала, что так получится, – всхлипнула она. – Я только хотела, чтобы Кристина устыдилась и извинилась перед Настей, которой все время приходилось выслушивать неприятные вещи, а ей так нравилось общаться с Лужайкиной. Настя восхищалась ее умением сочинять музыку. – Оля снова всхлипнула, уже продолжительнее. – Я подумала, что это несправедливо, – два всхлипа. – А потом на меня что-то нашло, Настя сказала не переживать, и я неожиданно разозлилась, решила разобраться во всем сама, – последними словами девочка уже захлебывалась, начиная плакать с каждым мгновением громче, сильнее, яростнее. Из пустых глаз катились горячие слезы, стекая по щеке, к подбородку, к алой веревке, с шипением падая на пол.

– Значит, ты поняла, что была не права? – осторожно приближаясь, точно к клетке с диким животным, произнесла Измайлова.

– Да! – во весь голос зарыдала Оля, будто ребенок, размазывая слезы по лицу. – Я хочу вернуть все назад! Хочу вернуться домой, жить обычной жизнью и веселиться с друзьями. Я больше не буду ввязываться в сомнительные авантюры! – Пряжкина продолжала плакать, напоминая рев раненного медведя.

– Тогда, давай вернем тебя домой, – прошептала Варя, делая глубокий вздох и сосредоточиваясь на себе. Продолжая медленно подходить, она говорила что-то успокаивающее, обычно так говорят младенцам или душевнобольным, чтобы не вызвать всплеска эмоций. Оказавшись перед мерцающей границей, ассистентка мага начала тихо петь, и пусть она никогда не училась этому специально, выходило неплохо. Секунда – на ладони девочки сверкает золотой нитяной сгусток. Резко протянув руку сквозь границу, неприятно кольнувшую нарушительницу, Варя схватила пленницу за тонкую, ветхую, точно старая тряпица, руку. Занятая рыданиями и бормотанием извинений неизвестному обвинителю, Оля не обратила на это внимание. Золотой сгусток покрыл ладонь с выступающими суставами пальцами, несколько помедлил, примериваясь, словно котенок, впервые увидевший миску с молоком, и стремительно потянулся вверх. В районе локтя к золотой нити, присоединилась ярко-рыжая, вместе они добежали до плеча, встретив красную и зеленую, в районе живота, синюю, желтую, фиолетовую, а достигли ног, пестрясь цветовым многообразием.

Нити обвивались вокруг Пряжкиной, которая давно перестала издавать какие-либо звуки, потеряв дар речи, она широко распахнутыми глазами смотрела на Измайлову, казавшуюся прозрачно-блестящей. Вскоре Оля напоминала разноцветную катушку, кокон закрепился, а девочка преобразилась и очистилась. Алая нить на шее посерела и рассыпалась пеплом. Граница в последний момент мигнула и исчезла, пропуская слабую, но вполне здоровую восьмиклассницу. Варя блаженно улыбалась, теряя сознание, так как силы ее окончательно оставили. Синхронно с этим дверь распахнулась, явив ребят: изумленного Кирилла, разозленного Рина и спокойную Лену.

– Все, как я и сказала, – довольно произнесла Морозова.

В черном, точно залитом густой маслянистой краской, пространстве что-то золотилось медово-янтарным. То, что было зрением и сознанием, определяло спирали, овалы, круги, квадраты, эллипсы – обычные на вид геометрические фигуры. Великое Ничто, никогда не дремлющее, вело свой надзор за этими яркими комочками, направляя, но не вмешиваясь. Время от времени Ничто посещали любопытные маленькие создания, перешедшие собственные возможности и пытающиеся прыгнуть выше головы. Для маленького создания такие приключения опасны: можно лишиться оболочки или быть поглощенным медово-янтарной геометрической фигурой. Великое Ничто, если оно, конечно, могло, снисходительно улыбнулось и подтолкнуло маленькое создание назад.

Вокруг велись бурные переговоры: мальчишеский голос периодически звонко восклицал, ему отвечал слабый девичий, в нем слышались нотки раскаяния, он прерывался спокойным тихим голосом юноши и другим девичьим, но чуть более высоким, голосом. Слух Измайловой отлично улавливал оттенки, тембр, интонации и настроения. То, что в каморке мага осталась та же компания, сомневаться не приходилось.

Варя хотела пошевелить рукой, но ничего не почувствовала, словно существовала отдельно от тела. Но она была уверена, что Ничто выкинуло ее обратно в тело из черного пространства. Чтобы не гадать, девочка открыла глаза. Ребята сидели у стола при ярко горящих свечах, свет которых не достигал дивана, где заботливо накрытая пледом, лежала Измайлова. На стены каморки отбрасывало искривленные жуткие тени.

– Добрый вечер, – устало произнес Рин, шелестя конфетными фантиками. Варю окутало сладким вафельно-шоколадным ароматом. Она вообще чувствовала себя несколько странно: острее, точно в голове прояснилось, что-то стало более явным и понятным. – Ты проспала весь день. И не уверен, что сможешь сейчас встать.

– Ты нас напугала! – внимательно разглядывая девочку, сказал Кирилл. – Я знал, что вокруг полно тайн и призрак – это не единственная мистическая вещь, но магия и монстры – перебор.

– Да ладно тебе, – улыбнулась Лена. – Видишь, Оля тоже не в восторге.

– А она дурочка просто! – огрызнулся Колесов, сурово взглянув на Пряжкину. Восьмиклассница стала такой же худой, как Настя, ее глаза казались огромными на остром, точно после тяжелой болезни, лице.

– Что случилось? – спросила Варя, обращаясь к Рину. – В школе. Бал уже начался?

– Да, час назад.

– А что случилось? – повторил за ней Кирилл.

– То, о чем я предупреждала, – вставила Лена. – Я иду туда, найду ребят, заодно выясню отсутствие электричества. Ты, – она ткнула пальцем в Измайлову, – остаешься здесь.

Настя Юрьева решила, что обязательно пойдет на Осенний бал. Не потому, что так уж сильно любила находиться среди малознакомых людей, а потому что твердо намеревалась покончить с собственными комплексами. В этом ей прекрасно помогали друзья, которые вытащили из раковины стеснения, а также новые цели и устремления, дающие возможность узнать собственный потенциал. Правда, пришлось долго торговаться с братьями, спорить, кто возьмется за домашние дела. Но, преодолев эти препятствия, девочка с хорошим настроением спешила в школу. Настя не собиралась сильно задумываться над костюмом, выбрав образ ведьмы, она надела длинный черный балахон, зачесала и зафиксировала лаком волосы, точно ее ударило двести двадцать вольт, добавила яркий макияж, взяв в руки пучкообразную метлу. Ей помогал Ярик, так как ни Кирилла, ни Оли нигде не было. Сам Одуванчиков изображал скелет, что ему очень шло.