Магия жизни

6

С последних событий прошло двое суток. Вернувшись с полигона, я сослалась на плохое самочувствие и провела в своей комнате остаток дня. Меня никто не трогал, и я смогла поразмышлять о случившемся.

После нашей семейной трагедии никого, кому я могла бы доверять и открыться, в моем окружении не наблюдалась. Последние годы до приезда в Трокс я вообще провела исключительно в обществе матери, которая была способна говорить только о своей любви к моему отцу, не интересуясь чувствами своей дочери. Поэтому я привыкла сама для себя быть другом, советчиком, критиком и утешителем. Себя обманывать я не любила, поэтому честно признала, что меня привлекает рэн Роксвел. Также честно я приняла тот факт, что для него наши отношения являются мезальянсом. Единственный выход в этой ситуации – избегать встреч с ним, чтобы не подпитывать свою симпатию и не погрузиться в безнадежную влюблённость.

Злость на Дарена у меня ушла, появилось даже некое подобие благодарности за то, что он не воспользовался ситуацией. Хотя гордость все же была задета: я была не против, а он остановился и ясно дал понять, что нравлюсь я недостаточно, чтобы презреть социальные преграды.

В нашем обществе нравы были довольно свободные, я слышала, что есть государства, где добрачные отношения уничтожали репутацию девушки, но у нас к подобному относились нейтрально. У человеческих подданных Империи Морон «отношения без последствий» не возбранялись. Главным условием при этом выступало отсутствие внебрачных детей и браков против закона или воли родителей. Тем удивительнее были терзания рэна Роксвела.

Мать всегда говорила, что я слишком рассудительна и сдержанна не по годам, что мне не хватает романтических порывов и эмоциональных всплесков. Сама до болезни она была очень вспыльчива, а про отца и говорить нечего. Главная стихия его магии – огонь, поэтому хладнокровие не было его сильной стороной. Годы самоконтроля, опыт и возраст немного уравновесили его темперамент, но огонь все равно периодически давал о себе знать.

Что повлияло на меня, я не знаю: моя магия, трагичность жизненной ситуации или я изначально флегматична. Факт оставался фактом. Долгие истерики для меня были не характерны, а голос разума в моей голове не замолкал. И этот раз не был исключением: я сделала выводы и приказала себе успокоиться, спрятав страсть к Дарену в своей уже далеко не пустой и плотно закрытой «шкатулке памяти».

***

– Риса Шалле, принесите близнецов в сад, мы с Грегори хотим погулять с ними, – сказала рина Кэтрин, зайдя в детскую. Я только что пришла с прогулки, но не стала возражать.

В саду чета Морроу сидела в плетеных креслах за небольшим столом. Кэтрин пила чай, Грегори курил трубку и делился новостями. Мне предложили сесть на скамейку рядом, что я и сделала, поставив коляску перед собой. Кэтрин подошла и взяла на руки девочку, передав ее мужу, сама же подняла Дерека и вернулась с ним за стол.

– В городе обсуждают наших бойцов, особенно оборотней. Дамы вздыхают по ним, а я вот думаю, что зря, – сказал рэн Грегори, выпуская колечко дыма. Я хотела напомнить, что курить с малышом на руках неприемлемо, но Кэтрин молчала, а потому я не решилась вмешаться.

– Ох, милый! Кому как ни тебе знать, насколько оборотни опасны, – отреагировала рина. – Помню, как храбро ты поступил, когда спас фрейлину императрицы от обратившегося вервольфа.

Я прислушалась к разговору, так как никогда не слышала полную версию истории о героизме и возвышении рэна Грегори. Полли принесла господам сладости к чаю и тоже внимательно слушала. Она с мольбой посмотрела на меня, и я правильно поняла ее сигналы. Вздохнув, я спросила:

– Рэн Морроу, а что там случилось, почему оборотень напал?

– Насколько я понял, ситуация была любовного характера. Оборотень из волчьего клана воспылал страстью к маркизе, она не ответила на его чувства в должной степени, и он, не удержав оборот, бросился на нее. Я тогда служил в дворцовой охране и смог на время обезвредить волка. В трансформированной форме магией на них воздействовать очень тяжело, она от них как будто отскакивает. Поэтому я ранил его, проткнув обычной саблей.

– А что с ним было дальше? – охнула Полли. Рина Кэтрин посмотрела на служанку с недовольством, но не успела ее отослать в дом, потому что рэн Грегори ответил:

– Этого я не знаю. Мне говорили, что это альфа, представитель очень сильного и знатного клана. Вроде как они были с маркизой… в близких отношениях; он просил её руки, но ему отказали. Она даже не маг, однако браки у нас, как известно, с оборотнями запрещены для всех. После ранения вервольфа ходило много слухов. Одни говорили, что его отпустили в Ровен, другие – что казнили, третьи – что он сошел с ума. Одно я знаю точно. Я видел живое доказательство того, почему с оборотнями нашим ринам и рисам лучше не связываться: влюбившись, двуликие уже не могут отпустить, особенно их звериная часть, – закончил своё повествование Грегори. Вопросы ещё оставались, но я промолчала. Рэн редко бывал столь многословен, так что вряд ли сейчас из него можно было вытянуть ещё хоть слово.

Я размышляла над превратностями судьбы, и мне подумалось, что на беду столько двуликих пожаловало в наш город. Это явно статистически повышало шанс односторонней влюбленности. А, значит, трагедий не избежать.

Этот день был насыщен событиями и преподнес мне еще один сюрприз. Когда я ушла в детскую с близнецами, меня позвали вниз, предупредив, что в гостиной меня ожидает мужчина. На секунду я подумала… да, я подумала, что ко мне пришел Роксвел. И не смогла сдержать волнение и румянец, растекшийся по щекам. Однако, зря я переживала. Меня навестил райс Гриншоу, военный врач.

– Риса Шелле, добрый день! Дарен настоял, чтобы я приехал и обсудил ваше недомогание. Я не мог сопротивляться его напору, он умеет убеждать, – с видом оскорбленного достоинства произнес лекарь. – Я могу дать вам консультацию, если вы желаете. Визит в любом случае оплачен.

– Вы мне дали настойку, этого более чем достаточно.

– Послушайте, – уже с серьезной интонацией сказал Гриншоу. – Вы же знаете, что с вами что-то не так, и, думаю, вам есть, что скрывать…

– Райс Гриншоу...

– Я не договорил, не перебивайте, – опять капризным тоном скучающего аристократа прервал мою отповедь он. – Аура показывает, что ваши энергетические потоки сбоят. Будь вы магом, я бы сказал, что вы не в ладу со своей стихией, даже, скорее, стихиями. Я видел подобное у магов, которые не подружили свои силовые потоки. Например, вода и огонь. Очень тяжелый случай, если стихийник одарен этими конфликтными магиями. В таком случае ему приходится проходить практики медитативного и стрессового характера, чтобы закрыть разрыв и заставить энергию циркулировать в замкнутых потоках. Иначе, у него будут наблюдаться неконтролируемые выбросы и как следствие энергетическое истощение, – закончил он.

– И как же это касается меня, женщину? Даже не носителя дара?

– Как это касается вас… Не знаю. Может, никак. Но я бы провел некоторые исследования. Где ваши родители? Я могу с ними поговорить?

– Довольно. Я не просила меня исследовать. Я прекрасно себя чувствую и не хочу быть подопытным материалом. Передайте рэну Роксвелу, что в следующий раз, когда он решит мне или еще кому-то помочь, пусть уточнит, нужна ли эта помощь, – я встала, недвусмысленно намекая, что беседа окончена и гостю пора. Гриншоу не стал спорить – это было выше его достоинства. Но напоследок все же сказал: