Магия жизни
Шрифт:
– Не вашей! – прорычал Роксвел, но отошел в сторону, так как действительно стоял у кровати, практически закрыв меня от глаз вошедших мужчин.
К кушетке, на которой я лежала, подошел лекарь. Он совсем не был похож на человека, обладающего профессией, тем более лекарской. Скорее, властью, золотом и амбициями. Думаю, лекарь был уже не молод, хотя возраст скорее угадывался, чем был виден – вряд ли император доверился бы не слишком опытному магу. На край кушетки райс Гриншоу, как его представил Николас, сел с грацией принца, не иначе. Он, как и Страйден был блондином, оба мужчины были стройны и высоки. Но на этом сходство заканчивалось. Рядом с Гриншоу Страйден выглядел уличным комедиантом, даром что аристократ. Лекарь был обладателем тонких благородных черт, надменного взгляда,
– Прошу всех, кто не болен, выйти, – приказал он.
– Я останусь, это не обсуждается, – отрезал Роксвел.
Мне было все равно. В просмотре ауры не было ничего интимного.
– Ну хорошо, если рина не против…
– Риса, – поправила я.
Лекарь работал профессионально. Считывание ауры происходит путем тактильного контакта с пациентом – руку кладут на грудную клетку. Хорошему врачу нужно пять минут. У Гриншоу ушло две.
– Риса Шалле здорова сейчас, но больна в принципе, – вынес он вердикт. – В ауре видны разрывы хронического свойства.
– Я знаю об этом, – перебила я, – и не хочу обсуждать мое здоровье с посторонними. Все убедились, что я способна встать и пойти домой? – спросила я.
Гриншоу скривился. Я посмела его прервать. Он снял несуществующую соринку с рукава своего сюртука и скучающе произнес:
– Это связано с несовместимостью энергетических потоков ваших родителей. Расскажете, что там с ними произошло?
Я вздрогнула, почувствовала, что бледнею. Неожиданно на помощь пришел Роксвел:
– Мы поговорим с тобой об этом позже, Гриншоу. Скажи, чем помочь рисе сейчас.
– Я дам укрепляющий отвар, он восстановит энергетический баланс. Его можно принимать на постоянной основе во избежание инцидентов. Разорванная аура – быстрая потеря сил при стрессах. – Он вытащил бутылёк и написал название его содержимого на листке бумаги. – Такое делают только в столице, если решите заказать еще, делайте это заблаговременно. – После этого лекарь защелкнул застежку портфеля, откланялся и покинул комнату.
– Надменный, как будто властелин вселенной, – прокомментировал Николас, – но в своем деле лучший в Империи. Его прислали вместе с нашими боевиками. Император буквально от сердца оторвал, – прокомментировал Страйден и добавил:
– Пойду я к нашим ребятам, проверю, не нужен ли Гриншоу теперь кому-то из них.
В комнате остались только мы с Роксвелом.
На секунду воцарилась тишина. Я вдруг осознала, что все еще лежу на кушетке. С усилием встала на ноги, преодолевая легкое головокружение. Роксвел подался вперед поддержать меня, и мы вдруг заговорили одновременно:
– Я, пожалуй, пойду.
– Зачем вы встаете, я донесу вас до кареты.
Мы замерли возле кушетки лицом друг к другу, Дарен держал меня правой рукой за локоть, а я почти уперлась лбом ему в грудь. Он судорожно вздохнул, а потом, казалось, перестал дышать вовсе. Левая рука потянулась к моей голове. Я, скорее, угадала, чем почувствовала невесомое прикосновение к волосам, вдохнула хвойно-малиновый аромат, обожглась жаром, исходящим от мощного мужского тела. Дарен медленно вел ладонью вниз, рука замерла на моей шее, а затем пальцы вдруг приподняли мой подбородок, заставив посмотреть в лицо. Взглянула и задохнулась от звериного голода в его полыхающих глазах. Мужчина резко притянул меня к себе и ворвался в мой рот обжигающим требовательным поцелуем. Я подняла руки, погрузив пальцы в мягкость его волос. Застонала, когда он оторвался от губ и начал покрывать жаркими поцелуями шею.
– Лиза, моя нежная, моя, – шептал он безумно. Словно путник в пустыне, мучимый жаждой, добрался до источника воды.
Через секунду я снова оказалась на кушетке, только теперь моя голова шла кругом от горячих губ и требовательных рук нависшего надо мной самого
сильного, самого привлекательного, самого желанного мужчины. Из груди рвались стоны. Я чувствовала, что все, что происходит, – правильно. Так и должно быть. Мир забурлил, зазвенел многоголосьем эмоций. Хотелось кричать «Да, мое! Не отдам!» Я не заметила, когда его руки начали рвать на мне одежду, а затем вдавили меня в кушетку, продолжая исследовать мое тело. На место поцелуев пришли легкие укусы, которые еще больше взбудоражили кровь, расплавив последние остатки разума в желании получить все без остатка. В какой-то момент Дарен зубами довольно чувствительно прихватил кожу на шее, заставив меня вскрикнуть от боли. Мужчина дернулся и отстранился. На его губах была кровь, он смотрел на мою шею, на полураздетую меня, и глаза его начали наполняться ужасом содеянного, который все же не смог до конца погасить во взоре отчаянную страсть. Роксвел отпрянул, тяжело дыша.– Риса, простите… Элизабет, тьма, я вел себя как скотина, – мужчина принялся поправлять на мне одежду.
– Что... что произошло? – на самом деле, я спрашивала не об этом. Суть происходящего была кристально ясна. Непонятно только, почему все прекратилось. Как он смел остановиться, ведь я хотела его, чувствовала себя такой живой, такой настоящей.
– Я не должен был. Элизабет! – Роксвел выглядел потерянным и злым одновременно. – Я... Вы – необыкновенная. Я теряю голову, а нам нельзя… мы не можем, – он подошел к стене и в ярости впечатал кулак в стену.
Я смотрела и слушала в каком-то неправильном оцепенении. Осознавала, что вижу перед собой желанного мужчину. Когда и как он стал таковым, я отследить не успела. Но буквально пару минут назад он был для меня вселенной. А сейчас я опять ощущала … ничего.
Дарен стоял ко мне спиной. Я видела, как под мундиром напряглись его плечи, рукой он оперся о стену, затем медленно повернулся и посмотрел на меня. Я заметила тень на его лице, отчего оно стало больше походить на морду оскалившегося зверя. На секунду закрыла глаза, а когда открыла продолжила апатично ждать, когда мужчина, объяснится. Примерно представляя, что он хочет сказать и в каком-то смысле была очень рада отсутствию у меня эмоций. Стоит ли выворачивать душу перед человеком, который сейчас от меня откажется.
– Что вы хотите сказать, рэн Роксвел? Я не успеваю за сменой вашего настроения.
– Согласен, мне нет оправдания. Но поверьте, не только мое малодушие является препятствием. Будь мы не теми, кто мы есть, я бы схватил вас… тебя, Лиза, и унес на край света, потому что, тьма, ты так похожа на рожденную для меня, – глядя мне в глаза, сказал Дарен.
– Похожа, но не она...– произнесла я, все же не скрыв горечь и разочарование. Но лишь на секунду. А затем спокойно произнесла:
– Послушайте, рэн Роксвел. Я достаточно научена жизнью, чтобы не драматизировать там, где это возможно. Мы действительно не пара с точки зрения социальных норм. Благодарю за благоразумие.
Я встала и, приведя себя в порядок, попросила:
– У меня нет сил сейчас идти в особняк пешком. Вы обещали мне экипаж.
– Он ждет, я донесу вас.
– Нет, не трогайте меня. Обещайте, что вы никогда больше не дотронетесь до меня. Просто посадите меня в карету, – настояла я.
Роксвел кивнул, но ничего не ответил. Он открыл передо мной дверь кабинета и провел до кареты, которая стояла возле казармы. Свидетелей нашего расставания не было: похоже, мы вышли через задние ворота.
Я села в экипаж. Дарен кивнул кучеру, и мы тронулись. Я заставила себя больше не смотреть на мужчину.
Полигон я покидала с ощущением, что это я, а не солдаты, сегодня проходила полосу препятствий. Я как будто закончила бой, но не понимала, проиграла или выиграла. Надеялась, что мне не понадобится много времени, чтобы прийти в себя, но почему-то не хотелось опять впасть в состояние душевной спячки и просто жить день за днем. Устала проживать свою жизнь в онемении от прошлых невзгод и сданных позиций; прячась и не управляя своей жизнью, не контролируя свою магию. С другой стороны, поражения в любви я, наверное, сейчас бы не перенесла. Значит, и хорошо, что я успела закончить войну, так и не начав.