Магия жизни

– Я пробуду в Троксе еще неделю после визита императора, найти меня несложно.

Визит императора! Рэн Грегори говорил, что Кристиан приедет со своей свитой через несколько дней. Почему же мне так не везет? Даже моего хладнокровия может не хватить, чтобы спокойно преодолеть назревающий кошмар. Забота рэна Дарена может привлечь ко мне повышенное внимание, а там недалеко и до ареста. Или это не просто забота, и ему тоже не даёт покоя моя аура? Лекарь императора и его приближенный – это не просто любопытствующие. Это угроза. Угроза раскрытия моей истинной личности. Перспектива покинуть насиженное место становится всё более реалистичной.

Десять лет назад, моего отца, герцога Веррона, обвинили в покушении на убийство сына императора. Отец не имел к этому никакого отношения, ведь это моя магия оказалась способна обратить атакующее заклинание против того, кто его инициирует. Это моя магия сама решает, когда и кого спасать, и преподносит вот такие сюрпризы.

Тогда мне было восемь лет, я наблюдала за магическим спаррингом, в котором участвовали его императорское высочество Кристиан Морон и мой отец. Герцог был старше, опытнее, но юный принц обладал очень мощной магией четырех стихий. В пылу схватки Кристиан применил запрещенное заклинание, которое моя магия отправила обратно, нанеся серьёзный ущерб его здоровью. Принца ввели в состояние стазиса, боясь, что его высочество скончается. Пять лет Кристиан пролежал под наблюдением лучших лекарей, которые не могли предложить вменяемое лечение. Пять лет мой отец находился под арестом, ожидая своей участи.

Расследование показало, что эманации магии, травмировавшей принца, принадлежали роду Веррона, то есть моему отцу. Дочь и жена – я и Маргарет Веррона – были вне подозрений, поэтому после допроса нас отпустили домой. Отцу не выносили приговор, так как надеялись, что его магия может как-то повлиять на выздоровление Кристиана. Однако пять лет спустя принц просто очнулся. И тут же подтвердил, что Веррона атаковал его смертельным заклинанием. Герцог был казнен, а сам император пережил его всего на год. Он умер и на трон взошел Кристиан.

И вот, через несколько дней убийца моего отца приезжает в наш городок. Да, Кристиан не отдавал приказ казнить герцога Веррона, но именно он утверждал, что отец напал на него, используя запрещенные чары. И то, что это было не так, знали во всем мире только я и моя мать. Ну и сам Кристиан, разумеется. И в этой ситуации самое абсурдное заключалось в том, что я не могла ненавидеть императора. Несмотря на его ложь. Я так об этом мечтала – ненавидеть и обрести цель отомстить. Это бы осмыслило мое существование. Но не получалось. Тоску и грусть по отцу я ощущала каждой клеткой своего тела. Осознание трагичности и несправедливости произошедшего вызывало острую досаду, гнев, неприятие. Однако к убийце моего отца я не чувствовала ничего.

Взвесив все за и против, я решила подготовиться к побегу из города. Собрала сумку, в которую положила необходимую смену одежды, накопленные деньги, книги и документы. Получая приличное жалование и тратя его на поддержание жизненных сил матери, я все же оставляла себе часть на черный день. В итоге скопила сумму, которой хватит даже на место на корабле до Фасиры. Мы жили с матерью два года в этой провинции после смерти отца, поэтому я знала, что попасть можно туда и по морю, и по суше, но второе быстрее – путешествие в повозке занимало около трех дней. Однако корабль заходил в большой порт Фасиры Галлас, где легко затеряться, поэтому мой выбор упал на какое-нибудь грузовое или торговое судно, с капитаном которого можно договориться о пассажирском месте. С этой целью я и решила съездить в порт.

Сложность заключалась в том, что порт – это не лучшее место для прогулки. Тем более для одинокой молодой девушки. Если я даже в своем самом простом платье в одиночестве начну бродить в поисках судна, меня заметят. А заметить могут по-разному. От липких взглядов и насмешек до приставания, грабежа, нападения. По всему выходило, что мне нужно воспользоваться уже несколько раз испытанным способом маскировки – переодеться в мужчину. Во время наших с матерью скитаний мне пару раз приходилось менять свой облик. Становясь парнем, я изображала сына и защитника мамы. Ее внешность совсем не позволяла притвориться мужчиной: и фигура и повадки ее были до того женственными, что цепляли глаз мужчин в любой одежде. А вот мне было несложно изображать худенького невысокого паренька. Я вспоминала своего друга – сына садовника, – начинала шмыгать носом, размашисто ходить и сплевывать слюну. Маме очень нравилось это представление, она даже периодически выходила из состояния полной апатии и весело смеялась над моими ужимками.

Я достала мужские штаны, рубаху, куртку, ботинки и сложила их в небольшую сумку для прогулок. Туда же положила картуз и холщовую торбу. Все это было куплено несколько лет назад в Фасире и ни разу не подводило – образ получился очень натуральным. Оставалось лишь найти место, где можно переодеться.

Готовясь к этой авантюре, я злилась на Роксвела, императора, оборотней, Ширтад и даже немного на отца, которому дала клятву. Опять мне нужно бежать. В предыдущие годы мы переезжали из-за матери: ее поведение и ухудшающееся состояние не позволяли долго оставаться на одном месте. Но сейчас! Я одна, и у меня должно было получиться! И, похоже, почти получилось: работа, друзья, спокойствие. Все это было!

Шагая к центру города, я обдумывала свой план и искала место для смены одежды. Рынок, лавки, кофейни, цирюльни, постоялые дворы – везде риск быть узнанной. И тут я вспомнила про травяную лавку, в которой как-то покупала настойки. Она находилась на пути в порт и принадлежала почти глухой, полуслепой и очень вредной старухе. Звали ее Сальма, а народ попросту называл ведьмой. Что, впрочем, только добавляло популярности ее травяным настоям и сборам. Я быстро дошла до ее домишка в конце улицы с кривой вывеской «Травы». Кто-то шутил, что с вывески обвалилась первая буква «О». Но шутил не в лицо Сальме. Бедняге шутнику и сама судьба не помогла бы!

В лавку я заходить не собиралась. Дело в том, что за домом был небольшой сарай, где Сальма сушила и хранила свои сборы. Она его не запирала, но никто никогда и не покусился бы на ее богатство. Этот сарай и был моей целью. Я тихонько забралась внутрь, переоделась. Свою одежду сложила в торбу, картуз натянула козырьком почти на глаза, спрятав под ним свои волосы. Испачкала немного лицо пылью, которой в сарае было полно. Все, я была готова.

Через десять минут я шла пешком по району города, который значительно отличался не только от фешенебельного Трокса, но также и от торговых улиц. По мере приближения к порту, все грязнее становилась проезжая часть. Тротуаров как таковых не было, поэтому приходилось ногами месить грязь, периодически уклоняясь от проезжающих повозок и всадников. То тут то там можно было увидеть девиц, выставляющих свои прелести на продажу, пьяных матросов, мальчишек, которые, я знала по опыту, были готовы вытащить кошелек у любого зеваки. Я шла, положив руки в карманы и немного сгорбившись, не глазея по сторонам. На меня никто не смотрел, я как бы растворилась в окружающем сером пейзаже. В воздухе появился запах нечистот, уличной еды и моря. Бриз, подувший в лицо, был свидетельством того, что я почти пришла к месту назначения. В порту всегда было ветренее, чем в городе.

Четкого плана у меня не было: я не знала, сколько кораблей сейчас в порту, куда и когда они отходят. Я надеялась на удачу и поэтому изображала праздношатающегося парня. Проходя вдоль причалов, мимо складских помещений и бараков, я пришла к заключению, что в порту что-то строят. Горы строительных материалов – древесины и кирпича – и группы рабочих, которые что-то пилили, копали и возводили, навели на эту мысль. Кажется, за Трокс взялись основательно. Нововведения не ограничатся лишь военными полигонами и солдатами. Проходя мимо очередного нагромождения, я заметила, что возводятся корабельные доки. Видимо, император решил расширить флот. Эти открытия были интересными, но с учетом того, что из Трокса я скоро уеду, бесполезными.

Прогулявшись туда-сюда, решила действовать на удачу и направилась к пришвартованному судну под названием «Покоритель морей». На причале возле него стояло несколько человек. Я спряталась за грудой досок, сваленных неподалеку, и прислушалась. Один из мужчин курил трубку и периодически махал ею то в сторону корабля, то в своего собеседника, очень эмоционально ему выговаривая:

– Тьма, мне отплывать через четыре дня, груз ждут в Фасире. Ремонт мачты нужно закончить как можно быстрее. Якорь в глотку! Дайте мне рабочих! Я капитан или салага, почему я должен сидеть тут неделю? – Возмущающийся мужчина был невысок, коренаст. На вид ему было около пятидесяти: в каштановых волосах, собранных в низкий хвост, виднелись росчерки серебра. Трубкой он тыкал в невысокого полноватого брюнета с грустным лицом.