Мальчик, Который Выжил

Княгиня продолжает нежно качать малышку на руках, осыпая её похвалами и ободряющими словами. Мне тоже достается лестных слов:

— А это ведь Вячеслав Светозарович тебя за собой потянул! Какой молодец он, да?

— Дя-дя, — поддерживает Ксюня.

Я наблюдаю за мамой и заскочившими служанками. Когда они все успели подойти так незаметно? Эх, не тёмник я, не тёмник. Это они всех чувствуют за версту. Хотя и я и бы почувствовал бы, будь мне хотя бы больше двух лет.

Кстати, я весь в синяках и ушибах. Учиться ходить — дело нелёгкое, особенно когда падаешь на каждом втором шаге. Наверное, именно поэтому Ксюня поначалу побаивалась присоединиться ко мне. Глядела на мои фингалы и думала: да не в жизнь! Но мы справились! И теперь перед нами открывается целый новый мир — весь дом становится нашей территорией.

Поглощённая эфирная змейка оказалась настоящей находкой для моего развития. Зря я переживал! Теперь медитировать стало заметно легче, а уж лопать пузыри — вообще одно удовольствие. Энергия внутри будто обрела новый порядок, действовать стало проще и быстрее.

Ещё бы десяток таких змеек — и я бы точно смог одолеть целый полк. Но нашел только одну. Эх, жаль.

В следующие дни мы с Ксюней берёмся за исследование наших владений. Дом оказывается просто огромным! Мы заглядываем в комнаты, бродим по длинным коридорам, изучаем каждый уголок. Правда, есть одно «но» — вездесущие служанки постоянно следят за нами.

И вот, как только мы подкрадываемся к лестнице в подвал, нас тут же перехватывают и уносят прочь, словно каких-то беглецов.

— Хо-ту ту-ту! Туту! — заявляю я, указывая пухлым пальцем на тёмный проход вниз.

И тут, будто по волшебству, появляется мама. Она берёт меня на руки, легко покачивая, словно я маленький какой-то, и говорит с тёплой улыбкой:

— Ладно, Вячеслав Светозарович, пойдём, покажу.

Она поворачивается к служанкам и спокойно приказывает:

— А вы отнесите Ксению Тимофеевну в детскую.

Ксюня тянет ко мне руки, но уже через минуту её уносят прочь, а я с мамой начинаю спускаться в подвал. Лестница скрипит под ногами, в воздухе пахнет чем-то терпким и необычным.

Подвал оказывается маминой алхимической лабораторией, и я сразу понимаю, что попал в нужное место. Тут наверняка найдется взрывчатка! Вдоль стен высятся стеллажи, уставленные колбами, склянками и банками с неизвестными жидкостями. На столах разложены металлические и каменные образцы, а сушёные травы аккуратно развешаны на крючках, создавая причудливый ароматный фон. Рядом сложены редкие минералы, блестящие и тусклые, словно хранящие в себе нераскрытые тайны.

Здесь даже воздух кажется другим — густым, насыщенным чем-то необычным.

Но моё внимание привлекает нечто странное.

За спиной мамы, по одному из столов, медленно и почти бесшумно ползёт эхозверь.

Глава 6

По столу ползла змейка. Её тело было собрано из разных металлов и камней, которые переливались зелёными и синими оттенками. Местами её поверхность напоминала настоящую змеиную чешую, а живые глаза делали её ещё более похожей на живую. Но при ближайшем рассмотрении становилось ясно: это был эхозверь Алхимии, причем низкой формации.

— Вот, познакомься, Слав, — сказала мама, указывая на змейку. Её голос был одновременно серьёзным и шутливым. — Это моя помощница Гера.

Змейка, длинная и внушительная, вдруг ожила. Её голова медленно поднялась, и раздалось низкое шипение, от которого воздух в комнате словно задрожал. Её глаза, холодные и настороженные, уставились прямо на меня.

Затем, будто изучая меня или решив установить контакт, змейка начала медленно тянуться вперёд. Её блестящая, переливающаяся морда приближалась всё ближе. Еще немного — и уткнется мне в нос.

«Ну наглая!» — подумал я, а потом недолго думая хлопнул её по морде.

Змейка застыла. Её движения прекратились так резко, будто она задумалась. Каменные чешуйки слегка дрогнули, и в её взгляде, казалось, появилась смесь недоумения и… оскорблённого достоинства.

— Ну что, не ожидала? — сказал я мысленно, глядя ей прямо в глаза.

Мама начала смеяться, наблюдая за нашей странным знакомством.

— Славик, как ты грубо её, — произнесла она сквозь смех, вытирая выступившие от веселья слёзы. — Она не привыкла же к такому обращению.

Я лишь поднял бровь и хмыкнул. Ну, что поделать, это у меня привычка — показывать всем их место.

Гера отползла в сторону, и мы на время о ней забыли. Мама увлечённо показывала мне разные алхимические штуки: порошок-катализатор, согревающие камни, стабилизирующие кристаллы и флаконы с застывшими в них зельями, которые при нагреве восстанавливали жидкую форму. Были там и концентраты зелий в крошечных капсулах, которые можно было добавить в воду, и они тут же превращались в готовый спортпит для роста ядра. В кашку мне уже его добавляют, как сказала мама.

Мне было интересно — такие вещи явно могут пригодиться в разрушении.

Но вдруг раздаётся тихое шипение.

Ну надоедливая же змеюка!

Мы с мамой одновременно оборачиваемся. Мама замирает, её глаза расширяются от удивления.

— Ого, Слава! — восхищённо восклицает она. — Так ты ей понравился!

Может, и так, но умом Гера явно не блещет. Если бы она была хоть чуточку сообразительнее, то притащила бы мне не дохлую мышь, зажатую в зубах, а хороший говяжий стейк со средней прожаркой.

Силт-фьорда тебе в глотку! Сто лет мяса не ел! Всё каша да каша!

Вообще, Гера какая-то мазохистка. Я её по башке стукнул, а она теперь смотрит на меня влюблёнными глазами и ещё мышь предлагает.

Что с тобой, гадюка?

Вздыхаю и протягиваю руку к ней, смирившись:

— Ма-ма, дяй…

Может, змеюка и не блещет умом, но одно я знал точно — отказываться от подарка эхозверя нельзя. Это азы дрессировки. А то ещё с горя уползёт в угол, скиснет и издохнет.

Мама понимающе кивает:

— Ты прав, Славик, нельзя её обижать.

Она берёт целлофановый пакетик, ловко натягивает его на руку и с абсолютно невозмутимым видом забирает мышь у Геры.

Змеюка тут же довольна: её подарок приняли! С чувством выполненного долга она плавно уползает, исчезая в тени.

Мама, убедившись, что её любимица больше не смотрит, без лишних раздумий швыряет мышь в мусорное ведро и закрывает крышку. Ну и правильно. Я, конечно, соскучился по мясу, но не настолько.

После экскурсии меня вернули в детскую. Ксюня сидела на коврике, что-то лепетала себе под нос, играясь с куклой. Я улёгся рядом, лениво лопая пузырьки — тренировка всегда на первом месте, — но мысли всё время возвращались к увиденному. Эти ряды склянок, пузырьков и колб…