Мальчик, Который Выжил

— С миномётом? — уточняет он, моргая. — Зачем?

— Говорят, для съёмок. Миномет разобранный, снарядов у них не видно, но всё же решил уточнить, ведь никто не запрашивал пропуск на оружие.

Никулин удивленно выдыхает.

— Но сегодня же должны были снимать про ОЦ-21 «Малыш»! — в голосе звучит недоверие. — Опаснову даже подготовили специальный пистолет с расслабленной пружиной и разработанным затвором, чтобы ребёнок смог разобрать его без лишних усилий, показать на камеру детали и объяснить принцип работы.

— Так пропускать их или нет? — бесстрастно уточняет начальник службы безопасности, будто речь идёт не о ребёнке с миномётом.

Никулин потирает виски.

— Пропускай, пусть несут свой миномёт. И позови Юрия Юрьевича Горшкова, — добавляет он, уже с плохо скрываемым раздражением. — Пусть режиссёр тоже с этим разбирается.

Телефон молчит ещё секунду, потом в динамике раздаётся короткое «Принято», и связь обрывается.

Никулин устало откидывается в кресле, проводит рукой по лицу и хмыкает:

— Двухлетка с миномётом. Мы, правда, что ли, это снимем?

* * *

Вместе с Ксюней, мамой, Ефремом и Семёном прохожу через охрану и вхожу в холл здания «Юсупов Медиа».

Длинноногие администраторши встречают нас с идеально отрепетированными улыбками:

— Ваша Светлость Вячеслав Светозарович, Ваша Светлость Ирина Дмитриевна, прошу!

Грациозным движением указывают направление, и мы направляемся к лифту. Одна из девушек идёт с нами, другие остаются.

Краем уха слышу за спиной щебетание:

— Какой симпатичный!

— А с пистолетиком смотрелся ох как мило…

Я хмыкаю. А тот видеоролик и правда популярен.

Семён несет разобранный «Поднос» — миномёт, который для удобства транспортировки разделили на части. Круглая плита основания болтается на ремне за его спиной, а сам ствол, заботливо запакованный в плёнку, лежит на его плече.

В лифте царит молчание. Только Ксюня тихо напевает себе под нос, а Семён, кажется, вообще не замечает, что тащит на себе орудие артиллерии.

Двери открываются, мы проходим через коридор. В студии всё уже готово: камеры и прожекторы расставлены, операторы заняты своими делами, ассистенты что-то настраивают на мониторах. Обычная рабочая атмосфера.

Мы заходим, и нас тут же встречает Евгений Евгеньевич Никулин в сопровождении молодого мужчины с козлиной бородкой.

— Здравствуйте, Ирина Дмитриевна, Вячеслав Светозарович, — говорит Никулин, кивнув в сторону своего спутника. — Позвольте представить вашего режиссёра — Юрий Юрьевич Горшков.

Режиссёр канала «Юный тактик» выглядит слегка растерянным. Хотя нет, не слегка. Он с удивлением смотрит на минометный ствол.

Но Никулин продолжает, как ни в чём не бывало:

— «Юсупов Медиа» надеется на долгое и продуктивное сотрудничество с родом Опасновых.

Я серьезно киваю:

— Длавствуйте, господина лежиссел. Где модна саблать миномётика? — уточняю с самой невинной миной.

Мне растерянно отвечает Никулин, переводя взгляд на Семёна, затем снова на меня:

— Кстати, о миномёте… А для чего вы его принесли, Вячеслав Светозарович?

Ну ё-маё, какой глупый вопрос. А самим никак не догадаться?!

Глава 21

Пожимаю плечами с детской непосредственностью.

— Для лолика.

Режиссёр Юрий Юрьевич моргает, заметно нервничая:

— Но у нас же сегодня по сценарию «Малыш»…

Он указывает на стол, где аккуратно лежит собранный ОЦ-21. Культовая классика. Компактный, удобный, неприхотливый в обслуживании. Его отполировали до блеска. Рядом магазины, патроны отдельно, всё как положено.

Мммм. Вот бы поиграться… Но нет, сейчас речь идёт не об обычных стволах. Сейчас важно прорываться в медиапространство. А что людей привлекает больше всего? Правильно. Взрывы!

Тут вмешивается мама. Ирина Дмитриевна говорит ровно, но с таким тоном, что спорить смысла нет:

— Думаю, господа, именно сегодня сценарий можно подкорректировать ради будущего канала. Мы ведь собирались снять два ролика, Евгений Евгеньевич, и посмотреть, наберут ли они нужный рейтинг для пересмотра бюджета. А для пущего эффекта желательно что-то более зрелищное, чем просто пистолет, с которым Вячеслав Светозарович уже выступал.

Она делает паузу, давая всем время осознать, а затем добавляет:

— Миномёт предложил мой сын. Тем более, сейчас расходы на оружие и боеприпасы мы обеспечиваем сами. Что же вас останавливает?

Режиссёр выглядит так, будто у него вот-вот начнётся нервный тик. Никулин, напротив, задумчиво потирает подбородок, явно взвешивая аргументы.

Вижу, что момент подходящий, и беру инициативу в свои ручки:

— Где мееесто съёмок?

Юрий Юрьевич, ещё не до конца пришедший в себя, машет рукой в сторону студии:

— Ну, вот тут мы всё подготовили, Ваша Светлость…

Я тут же хмурюсь.

— Не пайдёт. В памещении нельзя взлывать мины.

Режиссёр округляет глаза, словно только что понял, с кем связался.

— Вы ещё и стрелять из него хотите?!

Я перевожу взгляд на Никулина, качаю головой и со вздохом спрашиваю:

— А вы точно нам наняли пафессианала?

Никулин поворачивает голову к Горшкову, бросает на него хмурый взгляд и коротко выдыхает.

— И всё же, Вячеслав Светозароивч, у нас нет площадки для стрельбы.

Я самодовольно улыбаюсь:

— Не плоблема!

И мама, кивнув, спокойно добавляет:

— Мы предоставим родовой полигон. Забронирован на три часа для съёмок, этого должно хватить.

Никулин пожимает плечами, явно решив, что сопротивление бессмысленно, и оборачивается к Горшкову:

— Ну что ж, раз род Опасновых расщедрился и всё подготовил, почему бы и нет?

Режиссёр сглатывает неуверенно.

— Евгений Евгеньевич, но у нас нет сценария… — его голос дрожит. Вот никак не пойму, почему он так боится подпускать ребенка к миномету?