Маленькая женщина Большого

И не отпускает, оставляя здоровенные ладони на плечах.

— Помочь? — спрашивает он, причем, на полном серьезе!

— Нет, — торопливо отказываюсь я, — я сама. Сама!

— Точно? Сейчас врач приедет…

— Не надо врача! Со мной все нормально. Я даже не ударилась.

— Ты в отключке была, Воробушек, — Зевс проявляет свою хваленую властность, не желая отпускать меня и оставлять одну, но я тоже умею быть властной.

— Я врач, я понимаю, что со мной. Все в порядке, говорю же. Я хочу умыться, привести себя в порядок, — смотрю ему в глаза и говорю четко и коротко. — Врача отменяй.

Мой Зевс еще полминуты стоит, не шевелясь, всматриваясь в мое лицо. Видимо, признаки сдвига крыши ищет. Не находит и, наконец, нехотя убирает руки, отпускает меня.

— Дверь не закрывай, хорошо?

Последнее слово ему необходимо, все же, оставить за собой. Мужчина…

Киваю, Зевс выходит, а я, выдохнув, разворачиваюсь к зеркалу и включаю холодную воду.

Смотрюсь в зеркало, затем закрываю глаза и обнимаю себя. Одна рука — под мышку, вторая — на шею. Медленное поглаживание. Вдох и выдох. Ни о чем не думать. Вообще. Вдох. Я чувствую себя. Свои пальцы на шее. Мне спокойно. Выдох. И еще раз. И еще.

Ощущаю, как перестают трястись пальцы, как расслабляется напряженная, сведенная судорогой шея.

Еще парочка дыхательных упражнений.

И открываю глаза.

Я — это снова я.

У меня все хорошо.

Просто замечательно.

Я в безопасности. За стеной ждет мужчина, которому я не безразлична. Мужчина, который преодолел сотни километров, чтоб приехать за мной. Я для него что-то значу.

В этом мире снова есть человек, которому я не безразлична.

Это ли не счастье?

Улыбаюсь сама себе.

Надо же, Тина, а ты, похоже, получила еще один шанс, да? Не продолбай его.

Умываюсь, ощущая, как потоки воды смывают напряжение, боль, остатки судорожного моего состояния.

Платье, которое сегодня первый раз надела, все мокрое спереди.

Снимаю его, с сомнением смотрю на белье, прикидывая, надо ли в душ? Но решаю не злоупотреблять терпением Зевса.

Он ведь там, с той стороны двери, не ушел никуда. Стоит, перетаптывается с ноги на ногу, прислушивается тревожно.

Потом в душ схожу.

Зачем-то разглаживаю на себе нежное кружево белья. Тоже новое. Специально вчера заказала в гостиницу, пользуясь щедростью моего спонсора — заказчика процесса над Крысицким. Мне хотелось сегодня, в суде, выглядеть уверенно. А что может придать большей уверенности женщине, чем гармоничная стильная одежда и красивое белье под ней? Вот-вот…

За дверью слышится шумный выдох.

Терпение моего Зевса явно на исходе.

Накидываю на белье белый огромный халат и выхожу.

— Ты как? — Зевс атакует меня прямо с порога, не позволяя и шагу от ванной сделать. Отступаю спиной к окну.

— Хорошо… — выдыхаю, запрокидывая голову.

Сейчас, без каблуков, я вообще мелкая по сравнению с ним.

И как-то ситуация сама остро напоминает ту, первую нашу встречу, когда чересчур усердные подчиненные приволокли меня в его дом в чем мама родила.

Мы опять очень близко, опять смотрим друг на друга…

И у меня халат соскальзывает с плеч.

Опять!

Это не специально! Вообще нет! Просто халат огромный, я — худая, и плохо завязала пояс! Вот он и развязался! И халат под собственной тяжестью свалился!

Я не планировала!

Оно само!

Клянусь!

Зевс, который именно в этот момент намеревается что-то сказать и даже рот открывает, так и застывает, ничего не выдав.

И взгляд его из тревожного становится хищным.

Внимательным таким.

— Ой… — я не нахожу ничего лучше, чем попытаться прикрыть себя. Ладонями. Потому что белье красивое. Очень. И развратное до безумия.

Не надо спрашивать, почему я выбрала именно его вчера.

Не планировала.

Просто… Просто вот так.

Закрыться полностью мне не дают.

Зевс кладет ручищи на мои ладони и легко отводит их в стороны. Сам при этом медленно и тягуче осматривает меня с ног до головы. Ноздри его раздуваются, взгляд мутнеет.

— Знаешь… — задумчиво говорит он, — я думал, что того, первого самого стриптиза в твоем исполнении мне по гроб жизни не забыть… Но… Наверно, он даже на второй план отойдет теперь. После этого.

— Понимаешь… — пытаюсь я внести ясность в ситуацию, — я совсем не…

— У меня вопрос только один… — Зевс меня не слышит, продолжая удерживать за руки, чтоб не закрылась снова, и рассматривая крайне интенсивно, так, что кожа гореть начинает, — верней, вопросов-то масса… Но сейчас конкретно — один.

Он берет паузу, видимо, чтоб этот самый вопрос в голове сформулировать…

Я покорно жду, чувствуя, как тяжелей дышать становится, и как грудь начинает ныть. Требовательно. Натягивая тонкое кружево в районе сосков.

Стыдно. Очень стыдно.

Но остановить реакцию организма я сейчас не способна.

— Для кого ты так наряжалась? А? Для Веретена?

— Не… Понимаю…

Я реально не понимаю. О чем он? Какое веретено еще?

— Вот как? Не в курсе, как того урода зовут, который твою легенду проплатил?

— Эм-м-м…

— Ладно, — Зевсу, видимо, на мои попытки объясниться сейчас пофиг, — потом расскажешь. После того, как я с тебя эти тряпки сниму.

— Но…

— Или нет…

Боже, что за непостоянство-то? Не характерное для Зевса! Он же всегда очень конкретен…

— Сначала я тебя выебу в тряпках. Потом — без. Потом мы поедим. Распишемся. И после ты мне все подробно расскажешь.

А нет, все нормально с ним.

Никакого разброда и шатания. Все очень конкретно…

Так, стоп! Один из этапов не поняла слегка!

Я открываю рот, чтоб прояснить ситуацию, но Зевс решает, что это — удобный повод, чтоб мне его закрыть.

И, конечно же, им пользуется.

43. Большой. Не отпускает

Меня не отпускает.

Пока везу Воробушка в квартиру.

Поднимаюсь с ней на лифте.

Проверяю, насколько она пострадала и нужен ли ей все же врач.

Слушаю ее возражения.

Отправляю в ванную.

Смотрю на закрытую дверь, сдерживая нереальное, практически непреодолимое желание открыть ее и зайти.