Малышок
Шрифт:
Глава вторая
Утром, как только Сева отправился на работу, Костя сказал Антонине Антоновне:
– Ты, Антоновна, меня снаряди. Рюкзак дай, баночку… Мешочек еще… Гляди, не нашуми, не потревожь Катерину.
Он говорил так серьезно, что Антонина Антоновна, очень уважавшая своего квартиранта, поспешила выполнить его просьбу.
– Куда ты? Кажись, продукты я все выкупила
– Вернусь - скажу, - пообещал Костя.
На конечной остановке он забрался в пустой трамвай и без приключений доехал до Ленинской площади, откуда оставалось два шага до цели путешествия. Магазин с зеленой вывеской только что открылся. Высокая старуха сдавала щепотку рассыпного золота - всего несколько темно-желтых крупинок. Молоденькая приемщица, сидевшая в стеклянной будке, бросила на чашечку весов крохотные разновески-листочки.
– Два чистых грамма, - равнодушно сказала она.
– Ну и то, - согласилась старуха и искоса посмотрела на Костю, точно боялась, что он схватит эти несчастные крупинки.
– Тебе что, мальчик?
– спросила приемщица.
– Завмага позвать нужно.
Он знал свои права, знал, что сдатчик золота - важный человек.
Никто не смел допытываться, кто он, откуда, где поднял металл, и все должны его уважать. Приемщица поняла, что посетитель имеет основания разговаривать независимым тоном.
– Осип Пантелеевич, вас спрашивают!
– позвала она.
В будке появился полный человек, посмотрел на Костю, но будто никого не увидел.
– Кто именно?
– Я спрашиваю, - обиделся Костя.
– Шоколад есть?
– Тебе сколько пудов?
– насмешливо спросил завмаг, продолжая разыскивать посетителя где-то под потолком.
– Два килограмма возьму, - ответил Костя.
– Какао еще нужно. Это которое пьют… Масло скоромное… Муки крупчатки…
– Какао нет… товар для старателей ненужный. Да и шоколад только для витрины держим.
– Как это - ненужный? В «Золотопродснаб» жаловаться стану!
– Да ты с чем пришел, чего командуешь!
– вскипел завмаг, теперь уже рассмотревший требовательного покупателя.
– Что мне разговаривать!
– окончательно рассердился Костя.
– Не пустой я пришел, ясно.
– И он положил на мраморную дощечку возле весов «свин-голову».
Это сразу изменило поведение завмага.
– Да-а!
– протянул он, рассматривая самородок.
– Это да! Блеска-то сколько! Червонное золото.
– Он засмеялся: - Ну, точь-в-точь свиная голова, даже ушки имеются, - и взял пузырек с кислотой.
– Погоди, не сдаю, коли какао нет, - остановил его Костя.
– Через полчаса привезу с центральной базы. Здесь близко.
– Тогда… - Костя твердо выговорил, - тогда принимай.
Завмаг капнул на самородок кислотой, убедился, что это действительно чистое золото, и бросил на весы. «Свин-голова» стукнула о костяную чашечку, и в сердце Кости тоже что-то стукнуло: он любил забавную золотинку, он мечтал превратить ее в костюм, в ручные часы, велосипед… Но он решил сделать то, что делал, и довел до конца то, что решил.
– Сорок три!
– весело объявила приемщица.
– Батюшки, везет же
добрым людям!– ахнула старуха.
– Пиши боны, - разрешил завмагу Костя.
– Да за какао пошли. Без какао не уйду.
Хороший сдатчик - большой человек, если даже он вовсе не большого роста; хорошему сдатчику почет и уважение. Костя вручил старшему продавцу рюкзак, баночки, мешочек и сел возле окна, уверенный, что продавцы сделают все на совесть. В магазине уже было немало покупателей, а Костя оставался главным - старатели поглядывали на него с любопытством. Кто он, откуда? Где поднял завидную золотинку? Почему покупает то, чего не покупают другие? Но старательский закон строгий - нельзя спрашивать у незнакомого человека, где он старался, где поднял металл, а тем более нельзя расспрашивать такого серьезного человека, как этот насупленный паренек.
– Товарищ сдатчик, заказ готов. Какао тоже тут, пей на здоровье!
– И завмаг поставил на прилавок битком набитый рюкзак.
– Вот боны, вот расчет на бумажке записан. Хоть проверяй, хоть доверяй: точно, как в аптеке…
– Чего там, - великодушно отказался Костя, - дома посмотрю…
– Ну-с, носить к нам не переносить, таскать вам не перетаскать!
– пошутил завмаг.
Старичок в рваном тулупе и с золотыми зубами притопнул ногой.
– Хороший парнишка, правильный!
– крикнул он.
– Хошь, в сыночки задаром возьму? Только ты меня корми, чего попрошу. Одевай, что по плечу.
Все засмеялись, смеялась даже старуха, сдавшая два грамма металла. Сдатчики решили, что старичок умеет выбирать сынков, и помогли Косте пристроить рюкзак за плечами.
Солнце уже разгорелось, и на тротуарах стало мокро. Костя, вышедший из дому в валенках, шагал по дороге. Он думал о своем, и трудно было бы сказать, о чем он думал. Было только ясно, что он не жалел о сделанном. Он простился со своим единственным богатством, и лишь на короткий миг сжалось его сердце, зато теперь оно стало шире, чем раньше, - в нем было все спокойно и как-то светло.
На что он променял золотинку? Может быть, кто-нибудь сказал бы: на ничто! Но глупое, неправильное слово только рассмешило бы Костю. В этом «ничто» было и здоровье Катюши, и полная жизнь за колоннами, и, может быть, добавочные «Буши», и слава фронтовой бригады, и… Простившись с самородком, он стал сразу богаче, гораздо богаче, чем был. Правду говорил Миша Полянчук, что на свете есть вещи дороже золота. Ради своего товарища, ради своей бригады Костя простился с золотинкой самородинкой и взамен получил еще золотую минуту - может быть, самую лучшую и радостную.
Антонина Антоновна была твердо убеждена, что Малышок не способен на дурное дело, и все же испугалась, когда он выложил из рюкзака на кухонный стол масло, две пачки пиленого сахару, мешочки с мукой и какао, отдельно завернутые плитки шоколада. Глаза и рот у нее стали совершенно круглыми. Она попробовала муку на палец и на язык, убедилась, что это не сон и что лучшей муки не найти.
– Завод дал, что ли, Костенька?
– с надеждой в голосе спросила она.