Мантык, охотник на львов

— Прошу! Гость въ рукахъ хозяина!..

Въ голов стола слъ высокій, худой старикъ, родственникъ Ато-Уонди. Самъ Ато-Уонди не садился, но управлялъ слугами, наблюдалъ за тмъ, чтобы у всхъ въ стаканахъ и деревянныхъ чашкахъ полно было тэджемъ и подходилъ чокаться то съ однимъ, то съ другимъ. По правую руку отъ стараго абиссинца посадили мистера Брамбля, по лвую, мистера Стайнлея. Рядомъ съ Брамблемъ посадили Колю. Фара сталъ сзади мистера Брамбля. Дальше, шумно и весело разговаривая, услись черные гости Ато-Уонди. Ихъ набралось человкъ двадцать. Кто они были — Коля не зналъ. Они были въ блыхъ чистыхъ рубашкахъ. Передъ тмъ, какъ ссть за столъ, они ополоснули въ свжей вод руки и вытерли ихъ полотенцемъ. Забота не напрасная — Коля только теперь замтилъ, что ни ножей, ни вилокъ, ни ложекъ не было. Никто не подавалъ тарелокъ, а между тмъ уже громадный негръ, обнаженный до пояса, съ полотенцемъ, перекинутымъ черезъ плечо, несъ первое блюдо. Это была нарзанная мелкими кусками, жареная на угольяхъ баранья печенка, сильно проперченная краснымъ перцемъ.

Мистеръ Брамбль, — ему первому подали, — посмотрлъ брезгливо, что съ ней длать. Ему на помощь пришелъ хозяинъ. Большою, полною ладонью онъ взялъ горсть печенки и положилъ ее на плоскій хлбъ, лежавшій передъ Брамблемъ. Такъ же сдлалъ онъ и мистеру Стайнлею и Кол. Остальные гости сами потянулись руками, набирая себ любимаго абиссинскаго кушанья.

Брамбль брезгливо ковырялъ въ печенк кинжаломъ. Мистеръ Стайнлей вытащилъ охотничій ножъ и съ удовольствіемъ сталъ сть розоватые куски.

— Отличная печенка, — сказалъ онъ Кол. — Нжная, мягкая, чуть поджаренная. Прелесть что такое. Скажите это хозяину.

— Скажите ему, — сквозь зубы проворчалъ мистеръ Брамбль, — что онъ просто черная свинья. Если приглашаетъ европейцевъ, пусть и подаетъ по-европейски. Прямо грязной своей лапой лзетъ въ блюдо. Меня тошнитъ отъ его пальцевъ, по которымъ течетъ сало.

— Тэта, — мягко и тихо, прикрывая изъ подражанія абиссинцамъ ротъ рукою, говорилъ Коля Ато-Уонди, — бузу малькамъ! прекрасная печенка. Мистеръ Брамбль и мистеръ Стайнлей благодарятъ за чудное блюдо!

Полная горсть печенки, наваленная передъ Брамблемъ, была отвтомъ на слова Коли.

Мистеръ Брамбль злобно покосился на Колю и тяжело вздохнулъ.

Но выручали собаки. Ихъ было три. Тонкія, худыя и лохматыя, махая ошарпанными хвостами, суетливо изгибаясь и умильно заглядывая въ глаза людямъ желтыми добрыми собачьими глазами, он точно поняли затруднительное положеніе Брамбля и обступили его, ловко ловя бросаемые имъ куски.

«Тэджъ» длалъ свое дло. Шумне шла бесда на незнакомомъ язык. Свободне и развязне жесты. Вокругъ стола ходилъ старикъ въ темной «шам«, онъ веселилъ гостей шутками, гримасничалъ и передразнивалъ ихъ. Все проворне суетились юноши съ тыквенными «гомбами», подливая изъ нихъ пряный и пьяный «тэджъ».

Мистеръ Стайнлей подозвалъ къ себ Колю. Онъ отдавался радости абиссинскаго пира, смялся съ абиссинцами, разспрашивалъ Колю о шуткахъ старика и весело лъ и пилъ, заслуживъ общую любовь гостей.

Четыре стройныхъ галласа внесли на носилкахъ, убранныхъ блдно-желтою машилловою соломою и листьями цликомъ зажареннаго барана. Его тушили въ особой раскаленной ям. Это было чудо абиссинскаго кухоннаго искусства. Лицо Ато-Уонди расплылось въ горделивую улыбку. Галласы склонилась съ блюдомъ передъ Брам-блемъ. Брамбль брезгливо отхватилъ кинжаломъ небольшой кусокъ бараньяго бока. Ато-Уонди возмутился.

— Нельзя же такъ, гэта, — воскликнулъ онъ, — надо хорошенько сть.

И онъ отрзалъ заднее стегно и положилъ его на свжій листъ инжиры передъ англичаниномъ.

Розовое нжное мясо благоухало. Прозрачный жиръ капалъ съ хлба на листъ банана. Черные гости въ возбуждены встали и, кто ножомъ, кто прямо руками отрывали себ куски сочнаго бараньяго мяса. Блюдо поставили на столъ и черные слуги принесли второго и третьяго барана.

Старикъ, отпускавшій шутки, въ какомъ-то возбуждение пира плъ и плясалъ вокругъ стола. Собаки съ визгомъ носились за нимъ. Мистеръ Брамбль мрачно сидлъ надъ своимъ кускомъ. Ато-Уонди, уже не мало выпившій, чокаясь съ гостями «тэджа», захмелвшій, сталъ отрывать отъ барана сочные куски и своими пальцами совать гостямъ въ ротъ. Онъ направился съ нжнымъ розовымъ кускомъ и къ мистеру Брамблю.

— Скажите этой черной свинь, - проворчалъ Брамбль, обращаясь къ Кол, - чтобы не смлъ длать со мною своихъ гнусностей. Меня стошнитъ отъ его сальныхъ пальцевъ!

Коля умоляюще взглянулъ на Брамбля.

— Но, мистеръ Брамбль, — воскликнулъ онъ. — Это же самая высшая абиссинская вжливость!.. Самый большой почетъ для гостя!

— Къ чорту эти обычаи дикарей!

Колю выручилъ Стайнлей. Онъ вскочилъ изъ-за стола и пошелъ навстрчу Ато-Уонди, показывая знаками, чтобы ему положилъ въ ротъ кусокъ мяса Ато-Уонди.

— Мн, гэта, мн! — говорилъ онъ, ласково и привтливо улыбаясь…

На столъ подавали черный горячій кофе въ маленькихъ глиняныхъ чашечкахъ. Пиръ приходилъ къ концу.

— Ну, довольно! — ршительно сказалъ Брамбль. — Всему бываетъ конецъ. Къ длу! Пора говорить и о дл. Позовите ко мн эту старую обезьяну. Я хочу говорить объ охот.

Мистера Стайнлея въ это время окружили на другомъ конц стола абиссинцы. Его мсто было пусто. Коля привелъ Ато-Уонди къ мистеру Брамблю.

— Пусть садится, — строго сказалъ Брамбль. Ато-Уонди покорно слъ на мсто мистера Стайнлея.

Мистеръ Брамбль сверкнулъ круглыми очками и, хлопая толстой рукой съ короткими пальцами по рук Ато-Уонди, бросилъ:

— Гд левъ?

Коля перевелъ вопросъ.

Лицо Ато-Уонди стало серьезно.

— Левъ обложенъ у Гадабурка, — сказалъ онъ. — Тамъ ихъ было цлое семейство: — левъ, львица и два годовалыхъ львенка. Но тамъ охотился одинъ человкъ. Очень храбрый человкъ. Онъ одинъ на одинъ идетъ на льва.

«Какъ старый Мантыкъ хаживалъ на тигровъ», — подумалъ Коля, и быстро перебилъ Ато-Уонди:

— Кто этотъ человкъ?

— Одинъ арабъ.

— Какъ его зовутъ?

— Сеидъ-Магометъ. Очень храбрый человкъ. Онъ три дня тому назадъ убилъ одного молодого льва. Вчера другого. Онъ хотлъ идти и на стараго, да ему не позволили. Стараго льва, гэта, негусъ негусти опредлилъ для тебя.

Коля перевелъ слова Ато-Уонди.

— Хорошо, — сказалъ мистеръ Брамбль. — Гд же обложенъ старый левъ?

Ато-Уонди взялъ блинъ инжиры и, разрывая его на кусочки, сталъ раскладывать ихъ по банановому листу.

— Вотъ такъ будетъ, — говорилъ онъ, тыкая сальными пальцами въ кусочки, — Гадабурка, небольшое селеньице. Тутъ мстность дикая. Горы начинаются. Большія заросли кустовъ, трава такая густая — чистый лсъ. А тутъ маленькій такой поселочекъ, хижинъ шесть — Минабелла!

Коля задохнулся отъ волненія и не могъ переводить. Мистеръ Брамбль всталъ со скамьи, подошелъ сзади къ Кол и обими руками тяжело навалился на его плечи.

— Что это значитъ Минабелла? — хрипло спросилъ онъ. — Львы?

— Нтъ, — въ сильномъ смущеніи, едва слышно пробормоталъ Коля, — Ато-Уонди говоритъ, что Минабелла это маленькое селеніе. Между нимъ и селеніемъ Гадабурка обложенъ левъ.