Марионетки

– Я верну. – Маркуша шмыгнул носом.

– Конечно, вернешь.

– Только дядьке не говорите. – В голосе его послышалась мольба.

– Отлупит? – спросил Стэф.

Судя по всему, дядька Маркуши был мужиком суровым, вероятно, скорым на расправу.

– Почему отлупит? – возмутился Маркуша. – Расстроится!

Расстроится? Вот это поворот! Хулиган, мелкий воришка и авантюрист Маркуша не хотел расстраивать своего дядюшку.

– А где твои родители? – спросил Стэф и тут же подумал, что лезет не в свое дело. Но слово – не воробей.

– Померли. – Зря он боялся смутить или расстроить Маркушу. Мальчишка не расстроился и не смутился. Наоборот – в голосе его послышалась злость. – Для меня померли. Навсегда! – припечатал он и тряхнул рыжей головой.

Из всего сказанного Стэф понял, что родители у Маркуши все-таки есть, а вот желания общаться с ними нет. На ум приходила лишь одна причина – алкоголизм. Но озвучивать её он не стал. Почему-то он был уверен, что Маркуша не хитрит и не пытается давить на жалость. Да, он был проходимцем, но при этом весьма искренним.

– А дядька у меня хороший! Мировой мужик он у меня! Вот что! И не смейте его во все это впутывать!

– Звучит, как угроза. – Стэф усмехнулся.

– А это и есть угроза, – прошипел Маркуша. – Я за своего дядьку любого порву. Если не сейчас, то когда вырасту!

Картина вырисовывалась любопытная. Дядька Маркуши не переставал быть мужиком весьма своеобразным, но при этом обретал ореол почти святости. Не каждый захочет взять на себя ответственность за чужого ребенка. Хорошо, пусть не совсем чужого, но все же. А Лавр взял. Судя по всему, пахал на работе с утра до вечера, не слишком ответственно подходил к воспитанию племянника, но ведь не бросил на произвол судьбы!

– Ты молодец, – сказал Стэф и попытался погладить Маркушу по голове. Маркуша увернулся, зыркнул на него зло и недоверчиво. Не привык к ласке? Ждал подвоха?

– Отпустите, я не утеку, – сказал он мрачно. – Все равно ж найдете.

– Найду. – Стэф разжал пальцы, ожидая, что мальчишка тут же даст стрекача, но Маркуша остался стоять на месте. – Давай тогда договоримся так. Ты возвращаешь мне права и портмоне, а я одалживаю тебе недостающую сумму.

– Я быстро вернуть не смогу. – Во взгляде Маркуши читались надежда и недоверие.

– Отработаешь, – сказал Стэф, после недолгих раздумий.

– Как? – насторожился Маркуша.

– Я пока не решил. Может, курьером. Может, ещё как. Придумаем.

– Значит, дядьке не нажалуетесь? – В голосе мальчишки слышалось недоверие, а Стэф вдруг с грустью подумал, что доверию его жизнь как раз и не научила. Многому научила, кроме такой малости.

– Не нажалуюсь. Так мы договорились? – Он протянул мальчишке руку.

– Договорились! – Маркуша ответил на рукопожатие и тут же спросил: – А как ваш кот?

– Все с ним нормально. Ждет меня в машине.

– А ваша подружка?

– Она не моя подружка. – Неожиданно для самого себя Стэф смутился.

– Ага! – Маркуша хитро усмехнулся. Поняв, что беда миновала, он стал прежним прохиндеем. – Пропажу могу вернуть прямо сейчас.

– Пропажу? – Стэф приподнял одну бровь.

– Покражу. – Без тени смущения поправил себя Маркуша. – У меня все в рюкзаке. Идем?

И не дожидаясь ответа, он припустил обратно по тропинке. Стэф улыбнулся, нравилась ему подобная легкость бытия.

Маркуша не обманул, из потрепанного рюкзачка он вытащил пропажу-покражу, секунду поколебался и достал из портмоне пятитысячную купюру, хитро глянул на Стэфа и сунул себе в карман.

– Отработаю! – сказал почти сурово. – Для начала, если хотите, могу присмотреть за вашей подружкой.

– Не надо за ней присматривать, Марк.

– Тогда могу узнать, кто мучал вашего кота. Хотите? – Маркушей сейчас двигала жажда реванша, но втягивать его в эту историю Стэф не собирался. Живодер мог оказаться опасен не только для животных, но и для маленьких детей.

– Не хочу. – Стэф мотнул головой.

– А я все равно узнаю. – Маркуша упрямо мотнул головой. – Мне не нравится, когда зверей обижают! Даже если звери такие… уродливые.

– Братан не уродливый, – почти обиделся за своего кота Стэф. – Просто у него такая порода.

– Порода? – Маркуша округлил глаза. – Плешивая?

– Дорогая. Называется ликой. Погугли на досуге, сильно удивишься.

– Выдумают же люди! – Маркуша пожал плечами. – Я нормальных котов люблю, чтоб пушистые и мурлыкали.

– Братан мурлычет.

– Дурацкая кличка.

– Почему дурацкая? У меня есть друзья… – Стэф задумался. – Мы с ними братаны.

– Типа, банда? – уточнил Маркуша.

– Типа друг за друга горой.

– Повезло. А у меня нет братанов.

– Будут. Какие твои годы?

– Меня никто не любит, – сказал Маркуша, и слова его прозвучали безысходно, как-то даже по-стариковски.

– Так не бывает, чтобы никто не любил, – постарался успокоить его Стэф. – Дядя вон точно любит.

– Дядя любит! – Маркуша просветлел лицом, от мрачности и безысходности не осталось и следа.

– Вот видишь! Начало положено, а друзья – дело наживное!

– Дядька тоже так говорит. Говорит: «Цени, Марик, одиночество! Люди к тебе по любому прибьются!» А я одиночество не люблю. Мне с самим собой страшно.

И снова в голосе его послышалась какая-то безысходность. Стэфу подумалось, что классному мужику Лавру стоило бы уделять пацану больше внимания и, возможно, показать его детскому психологу. Очевидно же, что есть там в анамнезе какая-то глубокая травма. Ему даже захотелось познакомиться с этим неведомым Лавром. Впрочем, кто он такой, чтобы учить других людей жизни?! Но на всякий случай он все-таки спросил:

– Дядя твой скоро вернется?

– Сказал, что сегодня вообще не вернется. Какой-то экстренный заказ, сегодня всю ночь на стройке.

Все-таки при всей своей предприимчивости Маркуша оставался маленьким бесхитростным ребенком. Не стоило рассказывать такие подробности постороннему человеку.

– У нас дом – крепость! – Маркуша, похоже, догадался, о чем думает Стэф. – Дядька установил по периметру камеры, и в доме тоже разное… – Он прикусил язык, наверное, понял, что сболтнул лишнее.