Марш Акпарса

— Как побили?!

— Очень просто. Мы кулаками драться мастера, а воевать... Бежали мы от Казани так, что только пятки сверкали. Если бы не крепость на Свияге, нас переловили бы давно.

— Ну а Топейка?

— Топейке повезло. Мурза в Бахчисарай ушел за войском, а в это время...

— Прости меня, Аказ.— Аптулат подошел, подал Янгину ку­сок мяса на кончике ножа — попробовать.— Ты был в Казани, все говоришь о войне, а об Эрви ни слова. Как будто и не было ее совсем. Ты, может, забыл ее, а мне она — как дочь.

— О ней и говорить не стоит!— крикнул Янгин, вытирая нож о штаны.— Подумать только: вернуться к мужу отказалась.

— Кому вы верите? Шемкува врет...

— Она сказала правду,— грустно заметил Аказ.— Искал ее Топейка в доме Кучака — ее там не было. Сказали, что царице служит...

— Говорят, по рукам пошла! — добавил Янгин.

— Я за Эрви перед богом в ответе, я ее к свадебному костру подводил. Надо бы вернее узнать.

— Сколько лет прошло!— Янгин хотел было вступить в спор с Аптулатом, но сзади вдруг раздался густой бас Ешки:

— Осподи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас!

Ешка и Палата возникли над косогором неожиданно.

— О, да это Ешка!—воскликнул Аказ и пошел ему навстречу, раскинув руки.

— Не Ешка, а отец Иохим,— строго заметила Палата и, от­толкнув попа, первая приняла объятия Аказа.— Теперь он насто­ятель храма во Свияжске, и сану не достойно...

— Молчи, квашня,— прогудел Ешка.— Меж мужиками не суй­ся.— Он трижды поцеловал Аказа, глянул в сторону очага, втя­нул носом воздух.— Чую дух мясной, и зело кстати. Я голоден, как стая волков зимой. Давай, веди к столу.

Потом из-за косогора появился Санька. Он вел на поводу коня под седлом, не торопясь привязал его к березе, ослабил подпругу. Конь изогнул шею, потерся головой о Санькино плечо. Санька ласково похлопал ладонью по мягкой конской губе.

У грубо сколоченного стола он обнялся с Аказом, сказал Ешке что-то тихо — Янгин не расслышал. Аптулат сунул в руки Янгина две большие деревянные миски, начал класть в них куски мяса.

— Это русский поп?—спросил он Янгина,—Зачем сюда пришел он? Крестить?

— Он наш друг. Меня от смерти спас.

— А другой русский?

— Да ты не бойся. Не будут они тебя крестить. Мы вместе в Москву ходили.— Янгин подошел к столу, поставил миски, ткнул Саньку в плечо, сказал:—Здорово ли живешь? От Свияги бе­жишь?

— Из Москвы. Заехал по делу.

— Больно хорошо. А мы как раз старейшин позвали. Вот-вот подойдут.

— А где Ковяж?

— Приедет. В лужай Пакмана заехал. Оттуда слухи нехо­рошие идут,— ответил Аказ.

— Теперь он воевода,—Янгин сплюнул в сторону,—Четыре сотни Аказ под его руку дал.

— Ждем его,—сказал Аказ,—Приехать должен скоро.

Ешка, вооружившись ножом, смахнул полой рясы со стола

желтые березовые листья, принялся разрезать мясо. Горячие куски дымились паром... У коновязи заржали кони, и на поляну вышли Топейка, Мамлей, Сарвай и Эшпай.

— Тут полон двор гостей!—воскликнул Мамлей.— Здорово, люди! Саня, здравствуй!

— Ешка! Спаситель мой!—Топейка кинулся к попу, облапил его, расцеловал. Сарвай и Эшпай степенно поздоровались с Аказом, Ешкой и Санькой.

— Садитесь все за стол,— предложил Аптулаг и снова ушел за мясом.

Обед начался в молчании. Сарвай и Эшпай с любопытством разглядывали Саньку. Ешка уже побывал в их илемах, а Саньку они видели впервые. Никто не заметил, как к столу подошел Атлаш.

— Мир вам, люди.— Атлаш снял шапку, заткнул за пояс.

— Входи с добро«,— ответил Аказ и подвинулся на скамье, освобождая для Атлаша место.— Будь гостем.

— Я не гостить пришел.— Атлаш исподлобья глянул на Ян­гина.— Я с жалобой, Аказ. На твоего младшего брата. Без тебя он тут начал много своевольничать. В чужих лужаях распоряжа­ется, как в своем. Пакмана оскорбил.

– - Ему рыло набить надо!—крикнул Янгин. 9

— Пусть Пакман молод, но он теперь лужавуй. Он за столом совета старейшинам ровня. Сказали мне, что вы собираете лужавуев — почему Пакмана не позвали, почему меня не позвали?

— Да ты садись за стол,— снова предложил Аказ.— Давно я тебя не видел.

— Болею часто.— Атлаш сел на край скамьи.

— Да-да,— заметил Янгин.— Болезнь твоя коварна. Она тебя терзает всякий раз, когда надо общие дела делать. Когда надо было второй раз в Москву идти, ты заболел. Но стоило нам тро­нуться в путь, как ты сразу выздоровел и побежал в Казань.

— Ты говоришь неправду!

— Неправду? Хлеб и мясо горному полку ты не дал, людей для ополчения не послал. Все болел. Пакман под твою дудку пляшет.

— И это ложь. Сейчас Пакман собирает людей. Я триста че­ловек к нему послал. И хлеб и мясо. А ты нас на совет не позвал.

— Ты сам же говоришь, что болел. Вот тебя и не позвали. Пришел — спасибо. Послушай, что нам скажет воевода из Свияжска. Он только что от царя.— Аказ кивнул головой в сторону Саньки.

— Послушаю с охотой.

Санька встал и начал говорить:

— Великий государь велел передать вам, что он горными людьми зело доволен. Велел сказать, что обещание свое помнит. Свое и ваше. Что скоро на Казань пойдут рати, а путь их будет тяжек. Впервые возьмут большие пушки и стенобитные машины. Поскольку много будет зелья и ядер для пушек, кормов с собой полки не берут. Иван Васильевич надеется на вас. Хлеб, соло­нина, крупа, овес должны быть в Свияжске, в запасе.

— Мы эту работу начали,—сказал Сарвай.

— И вот еще: в минувшие походы для ратников царя любая тропка была пригодна.— А ныне пушечный наряд тяжелый, потре­бует настильные мосты и гати. И вы обещали их изготовить.

— И это начато,— ответил Эшпай.

— Я что-то не заметил. Ехал по земле вашей — мосточки ветхи, а местами и вовсе нет.

— Он ехал по твоей земле, Атлаш,—сказал Янгин.

— Я о мостах впервые слышу.

— Да? Когда к тебе приходил посыльный, ты сразу заболел.

— Не будем спорить,— сказал Аказ,— языком дороги не по­чинить. Мамлей, сколько при тебе людей?