Маршал северных направлений

— Видел бы ты, лейтенант, что с нашими ранеными они вытворяли в прошлую войну, когда лазарет захватили. Вот это лучше не смотреть, мы потом заживо сожженных, колючей проволокой связанных, скорченными головешками ставших, хоронили. Вот и памятует о том чухна — сами пощады не дают, а потому на нее не надеяться. Хотя если бы маршал Кулик узнал, что мы с пленными расправились где-то — пристрелил бы. Он слово сдержит — такой у нас нравом командующий.

Донсков еще раз посмотрел на убитых финнов, и, поморщившись, отдал приказ, понимая, что обязан это сделать:

— Трупы осмотреть, но осторожно — они их могли заминировать. Если есть документы, то собрать. Направить корреспондентов — пусть сделают фотографии. Засыпать землей и поставить столб с табличкой — захотели русской земли, каждый финн ее здесь от нас получит, чтобы с головой хватило, и с прямыми ногами мог лечь в нее!

Семен Иванович махнул бойцам рукой, и, огибая кустарник, направился к «пряжке» — под ногами хлюпала вода, заболоченные места в здешних краях не редкость, а норма. Покосился на ельник — вот с него и пришлось выбивать финнов, не стали в лесу сражаться, листва облетела, видимость относительно хорошая, «причесали» бы из станковых пулеметов, да набросали бы сверху мин — сопротивление даже усиленной роты в таких условиях не затянется, будет быстро подавлено. А вот в ельнике совсем иначе — просто не видно, куда и по кому стрелять…

Не ожидал полковник Донсков, что судьба сделает с ним очередной поворот — был пограничником, а стал егерем, охотником на финнов, в лесах и болотах так и предстоит воевать дальше, пока обратно на границу не вернется. Сегодня приказ пришел — все пограничные полки, что в егерские дивизии Карельского и Ленинградского фронта вошли, считать в ведении народного комиссариата обороны. Обычная практика, так на этой войне постоянно было — дивизии НКВД расформировывались, или целиком вливались в армейские соединения, либо просто переводились, как сейчас, и присваивался новый номер дивизии или полка. Отличие было в том, что бойцам оставили привычные зеленые петлицы, именно зеленые, не защитные, да и все егеря получили именно такие. А вот с фуражками пришлось расстаться — теперь многие носили каски, но обещали скоро выдать новые головные уборы, пошив которых уже велся в Ленинграде — камуфлированные кепи, только ткань плотная в отличие от маскхалатов, которые носили все поверх фуфаек и брезентовых курток. Да и само обмундирование, как обещал маршал, будет необычным, пошив его уже велся и к середине ноября форма поступит. Еще бы — ходили разговоры, что сам товарищ Сталин не только одобрил создание первых двух егерских дивизий, но приказал еще развернуть несколько, две в Петрозаводске точно, в них как раз надлежало отправить 3-й и 7-й пограничные полки для усиления. Так что формируемые дивизии как раз, кстати, и появились, жаль, что их в «зимнюю войну» в РККА не было, да и сейчас поздновато сформированы. Но лучше поздно, чем никогда — народная мудрость тут целиком права, и теперь война в лесах пошла совсем по-другому.

Сформированные егерские полки именовали «половинками», так как они имели всего пять рот вместо трех батальонов по три стрелковых роты в каждом, как в стрелковой дивизии. Разница была в том, что комплектовались они по довоенным штатам горных стрелков, и по своей насыщенности автоматическим оружием и минометами, пожалуй, мало в чем уступали, а то и превосходили. Ведь в каждой роте три станковых пулемета, причем получили капризные ДС на треногах, зато более легкие по весу, чем «максимы», и три 50 мм миномета, сведенные в один взвод. И таких рот было пять, и в каждом из двенадцати отделений по ручному «дегтярю» и штатному снайперу, правда, винтовок с оптикой не хватало, многие обходились простейшими диоптрическими прицелами, которые для «мосинок» делались во множестве. А ведь в отделениях было по паре ППД и по три самозарядных винтовки, что существенно повышало огневую мощь, на задействовании которой и строился бой. Финские роты, хотя по численности почти не уступали, но вот с автоматическим оружием у них было гораздо хуже — по три автомата «Суоми» и пара ручных пулеметов «Лахти» в каждом взводу, правда в роте четыре взвода, а не три, но поменьше.

Плюс в каждом егерском полку своя минометная и пулеметные роты полного состава — по дюжине 82 мм БМ и «максимов». И различные взводы, согласно штатному расписанию. Единственное, что отсутствовало, так это полковая артиллерийская батарея — пришли к мнению, что таскать пушку по болотам нецелесообразно и тяжело, лучше иметь их в артиллерийском полку, где дивизион из дюжины горных трехдюймовок, а второй из восемнадцати 107 мм минометов. В результате «изъятий» егерский полк сократился до полторы тысячи бойцов и командиров. В дивизии имелось три таких полка, а не четыре, а еще отсутствовал гаубичный полк, зенитно-артиллерийский дивизион и многие другие подразделения довоенного штата. Так что сама дивизия «усохла» до шести с половиной тысяч, но была прекрасно приспособлена для действий на сильно пересеченной местности, в лесах и болотах, в отрыве на долгое время от тылов, и укомплектована, на взгляд Донскова, лучшим составом, чем даже тот, что имелся в кадровых частях РККА.

Семен Иванович неделю тому назад заменил старые прямоугольные петлицы со «шпалами» на новые. Пришел приказ, которого он ожидал, и вот на кителе генеральские петлицы, с парой маленьких звездочек на каждой. Маршал Кулик сдержал слово — отметил за бои под Мгой, подписав представление и на звание, и на орден Ленина. Теперь нужно «отрабатывать» — за четыре дня боев дивизия продвинулась на тридцать километров, выйдя в тылы 6-го армейского корпуса генерала Тайвела. С «перерезанными» коммуникациями воевать в полном окружении тот категорически не согласился, ведь с фронта ощутимо надавливали стрелковые дивизии 4-й армии генерал-лейтенанта Попова. Сами финны умели устраивать «мотти», и выводы из сменившейся обстановки моментально сделали. А вот германская 163-я пехотная дивизия, приданная корпусу, отойти уже вряд ли сумеет, и этим случаем нужно немедленно воспользоваться. Но то завтра с утра, а сейчас вечерело, люди устали, разжигали неприметные костры, смеркалось, и было холодно. А еще всем, включая самого Донскова, хотелось спать…

В Красной Армии еще до 1941 года были приняты маскхалаты, но именно в войне на северных направлениях они сразу и прочно вошли в обиход — леса и болота диктовали свои правила, и главное — хочешь выжить, то будь незаметен…

Глава 32

— Здесь мы высаживали десант в девятнадцатом году, и вот теперь снова стреляем по берегу. Не думал, что финны так смогут далеко пройти. Ничего, теперь мы их погоним обратно.

Стоявший на мостике флагманской канонерской лодки «Нора» командующий Ладожской военной флотилией контр-адмирал Хорошхин внимательно рассматривал не столь и далекий берег в бинокль. Подойти поближе мешало мелководье в устье рек Видлица и Тулоксы, между ними и решено было высадить десант в составе двух бригад морской пехоты — 4-й генерала Ненашева, и спешно пополненной 3-й ОБМП полковника Рослова. Та дралась на берегу Тулоксы еще в сентябре, места для нее, так сказать, знакомые морякам по совсем недавним боям с финнами. А теперь тут происходило значимое событие — еще вчера, глубоко в тылу, наступавшего на Свирь финского воинства, был высажен десант в составе 4-й бригады, усиленной стрелковым батальоном, артиллерийским и минометным дивизионами. И вот такого нападения финны явно не ожидали — не успели ни установить береговые батареи, ни поставить противодесантные заграждения. Да вообще не ожидали высадки, когда к берегу приблизилась огромная по озерным меркам армада из полусотни кораблей, транспортов и катеров, благо день к удивлению оказался вполне сносным для проведения высадки.

И сейчас, стоя на мостике, Борис Владимирович прекрасно понимал, что маршал Кулик предвидел подобный поворот событий, когда чуть ли не месяц тому назад, когда еще гремели бои под Мгой, а с Невы по наступающим германским войскам били корабли, приказал ему готовить такой десант, и провести все необходимые подготовительные мероприятия. И все ведь сделали, хотя произошли «накладки», куда без них. Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Трибуц забрал сторожевые корабли «Пурга» и «Конструктор», что в прошлую войну был эсминцем «Сибирский стрелок». И покусился было на канонерки, но потом отказался, когда получил доступ к планируемой операции. Даже сам стал усиливать флотилию, отправив из Ленинграда пароходы, и собрав множество мелкосидящих катеров, включая прогулочные, а с ними тендеров и самоходных барж. И даже за день до высадки отправил по Неве отряд артиллерийской поддержки самой высадки — два новых бронекатера в сопровождении «МО-4». И ведь помогли десанту, тут надо отдать должное — плоскодонные бронекатера, имевшие в танковых башнях 76 мм пушки, подходили чуть ли не к устью рек, и вели огонь прямой наводкой по финнам. «Морские охотники» вчера отразили три налета финской авиации, и сегодня еще один, сбив два самолета с синей свастикой.

— Теперь финнам придется откатываться, пока у берега наши корабли, резервам не оказать помощь — мы их не пропустим. Погода вроде устоялась, с катеров и барж высаживается вторая волна десанта. А две бригады, да еще со стрелковым и артиллерийским полком противнику не выбить, так что Маннергейму придется уводить своих завоевателей.

Хорошхин был уверен в том, что говорил — наступление 4-й и 7-й армии, усиленных за счет дивизий расформированного Волховского фронта, протекало успешно. В штабе флотилии постоянно получали сводки, а прибрежный участок, по которому вели наступление советские войска, поддерживался огнем дивизиона канонерских лодок под командованием капитана 2-го ранга Озаровского. Именно орудия канонерских лодок сейчас прикрывали огнем корабельных орудий протяженный, свыше десяти километров, участок восточного побережья Ладоги, всего за сутки полностью освобожденный от врага. При этом захватили внушительные трофеи — складированные запасы продовольствия и фуража, боеприпасов и снаряжения. В ходе нескольких коротких боев разогнали по окрестным лесам финских тыловиков, разбили два батальона вражеской пехоты, что попытались сопротивляться десанту. И при этом захватили в полной исправности, с передками и лошадьми до двух десятков орудий, в основном бывших русских трехдюймовок, но также по батарее шестидюймовых мортир и 48-ми линейных гаубиц, которые тут же были поставлены в боевые порядки, как и несколько противотанковых пушек «Бофорс», которые быстро освоили. А главное — освободили до трехсот пленных красноармейцев, и при этом взяли в плен чуть больше финнов, а также лазарет с их раненными солдатами. В общем, достигнут полный успех, и при этом высадка войск продолжается без всякого серьезного воздействия со стороны неприятеля, ошеломленного таким развитием ситуации…

До войны никто и предполагать не мог, что грунтовозные шаланды, каких было множество в «спецгидрострое» НКВД и Северо-западном речном пароходстве, могут принести огромную пользу, став канонерским лодками. На них вначале устанавливали трех и четырех дюймовые пушки, но теперь уже пару орудий 130 мм — крупный калибр оказался предпочтительней «соток». Для противовоздушной обороны на каждой канонерской лодке устанавливали несколько морских полуавтоматических «сорокапяток». Орудий МЗА и крупнокалиберных пулеметов не хватало на боевые корабли, а потому довольствовались счетверенными или ординарными установками пулемета «максим», но и их не стало хватать.