Маршал северных направлений

— Ты карту эту мне отдай, думаю, у тебя еще одна есть, иначе бы не таскал с собою — ведь для меня и взял ее. Да, ладно, я не в обиде, все понимаю. Ее товарищу Сталину обязательно показать надо, пусть знает, что мы тут не лаптем щи хлебаем…

В зимнем контрнаступлении 1941–1942 гг. Красная армия широко применила лыжников, причем сводя их в пяти батальонного состава бригады. Однако за отсутствием тяжелого вооружения, кроме батальонных минометов и станковых пулеметов, они годились только для рейдов — взять укрепленные селения, где засели немцы, собственными силами они уже не могли…

Глава 14

— Для базирования флота на Эзеле пригодны только рейд самого Аренсбурга, Андрей Александрович, глубины там значительные, потому что вокруг всего архипелага мелководье. Но корабли и подводные лодки могут действовать исключительно в Рижском заливе, и выйти из него можно только в Балтику, минуя Церель. На мысу находится дальнобойная 180 мм батарея из двух башен. Там же возводятся на временных основаниях 130 мм батарея, которая сможет защищать подходы с моря, со стороны бухты Лыу, так и с суши, перекрывая огнем узкий перешеек, а сам полуостров очень вытянут, и на нем уже возведены несколько линий траншей с дзотами. Это на случай обороны, если противнику удастся высадить десант и захватить Моон, а затем продвигаться уже вглубь Эзеля.

— На Мооне и надлежит всячески усиливать оборону, превратив этот остров в сплошной укрепрайон. Надеюсь, командующий БОБРом принял все безотлагательные меры к спешному возведению дополнительных укреплений. Вы ведь отправили мины и колючую проволоку?

— Так точно, товарищ Жданов. Но потребуется время — мало привезти грузы на Ханко, требуется их перегрузить, и доставить на Моонзунд. Или отправлять в обход архипелага с запада, чтобы прийти в Аренсбург — но на Балтике германские корабли, как миноносцы, там появляются и легкие крейсера с эсминцами. Так что выход из Финского и Рижского заливов, минуя защитные заграждения из мин, и выходя из-под прикрытия береговых батарей, представляет серьезные риски и возможен только ночью, с сопровождением из боевых кораблей, которых у нас там нет.

Командующий флотом вице-адмирал Трибуц говорил твердо, прекрасно понимая, в какое сложное положение он попал. Не скажешь же напрямую, что походы к Моонзунду чреваты большими потерями, и представляются авантюрой с самого начала. Если бы острова имели всю нужную инфраструктуру и самого начала флот бы получил приказ на создание передовой базы на них, и смогли бы завести все необходимое, то не пришлось бы сейчас прибегать к авральным транспортировкам.

— А если отправить эсминцы, Владимир Филиппович?

— Только до Ханко, но там они могут стоять на внешнем рейде — сам Гангут обстреливается из полевой артиллерии. Большую угрозу представляют финские броненосцы, которые могут выйти из-за Аландских островов, постоянно скрываясь в шхерах. А «семерки» не могут действовать на мелководье Моонзунда, только «новики», а они все погибли.

Трибуц не стал уточнять, что четыре этих корабля царской постройки погибли во время Таллиннского перехода, подорвавшись на минах. Но тут же предложил другое решение, выработанное штабом КБФ.

— В Рижский залив можно отправить два сторожевых корабля — «Буря» уже пришла, а к ней «Пургу» с Ладоги, ее готовят к походу. Два сторожевых корабля со своими сто миллиметровыми пушками вполне способны дать отпор тем канонерским лодкам и плавбатареям, что есть там у немцев. К тому же в Мынту десять торпедных катеров, что станут им поддержкой. Имеются две береговых батареи — башенная с Цереля и 130 мм с острова Абрука, что закрывает рейд Аренсбурга — обе смогут отогнать германские корабли, если те все же войдут в Рижский залив.

— Летом там действовали эсминцы под командованием получившего позавчера звание вице-адмирала Дрозда, и у них не получилось перехватить ни одного конвоя. А они гораздо сильнее сторожевиков — не пара 100 мм орудий, а по четыре 130 мм орудия. А глубины в заливе, как я знаю, вполне достаточные, чтобы совершать набеги даже на Ригу, особенно ночами, когда вражеская авиация бездействует.

— Мы не сможем их обеспечить топливом, Андрей Александрович. Даже сторожевых кораблей не сможем, если их будет больше двух. Единственная пригодная бухта Трииги с северной стороны Эзеля, на Кассарском плесе. Туда могут заходить корабли водоизмещением до тысячи ста тонн и осадкой до двенадцати футов — это три с половиной метра. Возможности прохода, а тем более действий «семерок» резко ограничены. А топливо на небольших пароходах мы можем отправлять исключительно в эту бухту — там базировался дивизион подводных лодок типа «М», он будет возвращен туда же. Несколько «малюток» мы сможем постоянно направлять в Рижский залив для поддержки кораблей. Но главные силы Передовой базы должны быть в Трииги, потому что пристани на Даго совершенно не годятся для выполнения этой роли. Есть бухты на западном побережье Эзеля, но их невозможно использовать. Только в Кихельконе гидроаэродром для МБР.

Жданов помрачнел, он, видимо ожидал совсем другого доклада, что моряки сотворят чудо, и сварливо произнес:

— Пока Балтийский флот будет активно действовать у берегов Моонзунда, все внимание из Берлина будет обращено на него. И тем самым оттянуты силы авиации, и еще одна-две дивизии войск для высадки. Вот ее-то и нужно сорвать кораблям, не взирая ни на какие потери. Именно так — любые потери вполне допустимы, даже эсминцев, лишь бы немцы не смогли переправиться на острова, в первую очередь Моон.

Трибуц сохранял каменное выражение лица, осознав в какую «мясорубку» попадет Балтийский флот. И чтобы сейчас не говорил товарищ Жданов по случаю потерь — отвечать за все будет он. Но что-то подобное он предполагал, а потому штаб флота работал круглые сутки, срочно подготавливая оперативные планы. Теперь стало понятно, почему про Моонзунд вспомнили — требуется удержать острова и приковать к ним все внимание германского командования. Но если так, то значит, скоро может начаться контрнаступление под Ленинградом, недаром прибыл маршал Кулик. В противном случае необходимо до наступления ледостава, что наглухо закупорит Финский залив, эвакуировать острова — гарнизон на них бесцельно погибнет, немцы просто перейдут в январе на Моон по крепкому льду.

Но спрашивать о том Жданова напрямую нельзя — если его догадка верна, то понятно, почему последовал приказ срочно перебрасывать морскую авиацию на аэродромы Даго и Эзеля. Так что нужно показать, что он все воспринял, как было сказано, и не больше.

— К Моонзунду выйдет Шхерный отряд КБФ в составе двух канонерских лодок. «Красное Знамя» с пятью 130 мм пушками уже сражалось на Кассарском плесе в семнадцатом году, и «Пионер» с двумя четырехдюймовыми пушками — этого вполне достаточно. По завершении перевооружения на сто миллиметровые пушки немедленно выйдут еще два сторожевых корабля — «Вирсайтис» и «Коралл». Это крепкие германской постройки прошлой войны тральщики, способные выставлять минные заграждения. Кроме того, двумя отрядами будут отправлены канонерские лодки из переоборудованных грунтовозных шаланд — корабли с небольшой осадкой, прекрасно показали себя в Неве при обстреле германских войск. Пока эти корабли там, и не будут потоплены авиацией, высадится на Моонзунд невозможно. К тому же можно усилить группировку катеров, отправив дополнительно «морские охотники» и имеющиеся в составе флота бронекатера.

На Жданова сказанное произвело впечатление, он чиркнул несколько строчек в блокнот. И подняв голову, негромко сказал:

— Командующим Передовой Базой КБФ решением Ставки назначен вице-адмирал Дрозд — пусть немедленно туда вылетает. Но сначала прибудет в Смольный — у меня к нему есть несколько вопросов…

Флагман Шхерного отряда КБФ канонерская лодка «Красное Знамя» под именем «Храбрый» дралась в 1917 году с немцами в Моонзунде. Потоплена через двадцать пять лет в Великую Отечественную войну финским торпедным катером, но поднята и вновь введена в строй. А ведь могла еще и в русско-японскую войну повоевать…