Маршал северных направлений
Шрифт:
Действительно, германские двухмоторные «юнкерсы» принялись высыпать бомбы, которые легли полосой, частично накрыв позиции 288-й дивизии из 52-й армии, краешком прихватив левофланговый батальон 316-й дивизии. Но большая часть смертоносного груза попала в реку и в раскинувшийся заболоченный лес — взрывы взметнулись выше макушек деревьев. А в небе началась нешуточная драка — откуда-то выскочили «мессера» и пошла круговерть, в которой было трудно разобраться, кто кого одолевает.
— Сегодня им надо расширить плацдарм насколько можно — однако этому следует всячески воспрепятствовать. Учти, ночью немцы наведут понтон, и начнут переброску танков на наш берег. Там надо накопить силы, чтобы уже тогда начинать наступление. А ты артиллерией их хорошо долби — и постоянно, то одним дивизионом, то другим. Второй полк пока не задействуй, вот следующей ночью,
Маршал осекся — посмотрел внимательно в бинокль и усмехнулся. Повернулся к Пядышеву, глаза озорно заблестели:
— Торопливость вредна, а немцы сильно поспешают. Хотят с нами тут быстро управиться и перебросить танковую группу на московское направление. Ничего не выйдет — и тут задержатся, и туда запоздают, в таких ситуациях надо что-то одно выбирать. А у них «головокружение» от успехов началось, в себя поверили и нас за противника не считают. Зато одно ясно — от Ленинграда не по своей воле отказались, артиллерию нашу по достоинству оценили. Так что ты для них серьезный козырь в рукаве имеешь…
«Корпусной дуплекс» включал в себя 152 мм гаубицу-пушку МЛ-20 и на том же лафете 122 мм пушку А-19, способную стрелять на двадцать километров. До войны было сформирована почти сотня полков по два дивизиона МЛ-20 и одному дивизиону А-19. Часто входил и второй пушечный дивизион из модернизированных 107 мм орудий, иногда и два таких дивизиона. С конца лета сорок первого корпусные артполки стали «армейскими» — связано с тем, что сами корпуса упразднялись, и стрелковые, и механизированные, а сами армии «разукрупнялись» для улучшения управления войсками, но причина еще в другом — огромные потери в бойцах и технике, особенно в танках…
Глава 13
— Страшные сны у тебя, Григорий — тут свихнуться недолго, но скорее тебя апоплексический удар разобьет. Но нужные, в чем я со Ждановым не раз убеждался. Что же ты про Киев сразу не сказал напрямую, все намеками и намеками, можно же было ситуацию исправить…
— Нельзя, Клим, нельзя — хоть лоб расшиби, а Москва не поверила бы. Да и сейчас про Вязьму не поверит, и мы потеряем в окружении армии. Так что знание будущего, к тому же шаткое, неопределенное, ничего толком изменить не сможет, тут усилия запредельные прикладывать нужно. В моих силах хоть немного подкорректировать ход событий в лучшую для нас сторону. Что смогу, то смогу, чего нет, то нет, не взыщи!
Кулик развел руками, словно показывая, что охватить и изменить все он не в силах. Он приехал в Кириши, где его ждал неугомонный «первый маршал», посетивший боевые порядки 4-й армии, и по старой памяти отдавая «цэу» генерал-лейтенанту Маркиану Попову. И вернулся повеселевшим, полностью убедившись, что за десять дней создана устойчивая оборона и сковырнуть окопавшиеся дивизии сложно, почти невозможно.
— Ну да, Жданов так и понял, когда ты ему про «пятидесятки» поведал. Так мне в лоб сказал, что лучше завод вернуть, и хоть рискуя, но две сотни танков на нем сделать, чем не рисковать, и получить всего полтора десятка столь нужных машин. Ведь за их производство никто не возьмется, кроме Ленинграда нигде не сделать, сложные они. Да и КВ нужно выпускать дальше, и как можно больше, несмотря на все трудности производства — к тому же это ведь затянется ненадолго. Андрей мне так и сказал, что погоним зимой немцев к старой границе. Ведь так, ты меня не обманывай только, не зачем мне сладкие сказочки рассказывать.
— Под Москвой погоним, это так, хоть немцы в семнадцати километрах от нее будут, в бинокль башни Кремля разглядывать — почти совсем как недавно под Ленинградом. И за Вязьму должны отбросить, но тут бабка надвое сказала. Потому, что если дела здесь пойдут иначе, а ты сам знаешь как и насколько ситуация изменилась, то этой зимой мы сможем возвратиться на те самые рубежи, которые занимали ровно два месяца тому назад. Этого
добиться вполне возможно — немцы ведь рассчитывали окончить свой поход победой к зиме, к которой толком не готовы. Это наш единственный шанс, дальше они таких промашек фрицы не сделают, и каждый метр нашей земли большой кровью отвоевывать придется.— Даже так, вон оно как получается…
Ворошилов встал с табурета, прошелся по комнатенке. Через оконные стекла слышался далекий орудийный грохот — бои не прекращались и ночью. Повернулся, подошел вплотную, положил руку на плечо:
— Не темни, показывай карту, чую, ты давно мыслями о том живешь. Уж больно лицо у тебя порой отстраненное, когда вот так говоришь. Так что доставай карту, покажи, чего вы с Мерецковым удумали.
Григорий Иванович только усмехнулся — просьба Ворошилова выглядела как требование, этого и хотел добиться. Достал сложенную вдвое карту — они действительно «колдовали» над ней, при этом линия продвижения противника была обозначена очень точно, но затрагивала только три фронта — Северо-Западный, Волховский и Ленинградский.
— Наступать нужно сразу тремя фронтами, Клим, и как только установится морозная погода — тогда полосы болот, а они как видишь везде повсеместно, удастся пройти намного быстрее, тут главное заранее подготовится. Нанести по 16-й германской армии два рассекающих обводящих удара, и окружить в районе Демянска два армейских корпуса. Это сработает — учти, автотранспорт противнику будет затруднительно использовать помимо дорог, а те «оседлать» немедленно, выставляя заслоны. И выйти на широком фронте к Ловати, от Великих Лук до Холма и Старой Русы. Ленинградский фронт, который лучше объединить с Волховским заблаговременно, перейдет в наступление здесь и вот здесь. Зеркальное отражение вражеского наступления в прошлом месяце — 8-я армия рвется к Нарве, а 4-я, обходя Новгород, через Шимск прорывается на станцию Дно. Вражеский фронт не будет прочным — десять, максимум двенадцать пехотных дивизий, посмотри на линию позиций. Сколько километров на каждую дивизию у немцев придется?
Григорий Иванович быстро указал на стрелы, что были начертаны в указанных направлениях. Ворошилов внимательно посмотрел на карту, подумал, ткнул пальцем. Негромко сказал:
— Пятнадцать, а то и все двадцать километров на дивизию выйдет. Как я понимаю, ты хочешь свести всю артиллерию заранее? На Копорском плато можно, форты добьют, железнодорожные батареи подтянуть можно, на крейсерах дальнобойные пушки. Но на Волхове не выйдет, один-два полка тяжелой артиллерии подтянуть можно, но не больше. А почему не от железной дороги решил ударить?
— Там отвлекающий удар нанести можно, на транспортеры немцы внимание сразу и обратят. А кавалерию с танками в прорыв только здесь вводить надо, и вперед не мешкая, не обращая внимания на селения, которые превратят в опорные пункты. Их берет пехота с тяжелой артиллерией — ту потянем вместе со стрелковыми полками тракторами. Погода в большинстве дней ненастная, низкая облачность частенько — удары авиации не такие сильные будут, а с одной, максимум двумя потрепанными танковыми дивизиями справимся. Главное, чтобы обе армии во второй эшелон заранее вывести и готовить исключительно к наступлению, сведя в них лучшие стрелковые, все кавалерийские дивизии и танковые бригады.
— Ты, я смотрю, даже заранее перечень дивизий составил, с номерами прописал. Так-так, и по дорогам в тылу пройтись решил, судя по линиям. А почему лыжные бригады у тебя нигде не указаны — как же ты без них воевать будешь зимой, тут же бездорожье сплошное?
— Не нужны они — в каждой дивизии готовить один-два батальона лыжников, этого достаточно. По паре батальонов каждой кавалерийской дивизии придать, да ввести в состав танковых бригад. А в прорыв, если потребуется, двинуть егерскую дивизию, там все на лыжах ходить умеют. Авиация наша летает со стационарных аэродромов, ей передислокация не потребуется, пока к Нарве не выйдем. А там смотреть будем — никаких укреплений вдоль Наровы у немцев сейчас нет, в верховьях по льду перейти можно, огибая город, и на запад рвануть, выходя к Эмбаху на юге. Там и встать в оборону, закончив зимнюю кампанию на одном рывке. Если Моонзунд простоит до января — считай, совсем по-другому война следующим летом пойдет. Там где болота, а они везде, нас с позиций не сковырнут, а танки теперь так использовать, как было в июле, мы сами немцам не дадим. Но это все черновые наброски, расчеты нужно провести детальные, но позже, сейчас немцев здесь хорошо потрепать нужно, чтобы они на Москву в не лучшем виде отправились.