Маршалы Наполеона
Шрифт:
12 апреля 1794 г. Ней получает чин капитана. Тогда же его замечает генерал Клебер — один из самых выдающихся и ярких полководцев Республики. Шестнадцатью годами старше Нея, Клебер — сын каменщика из Страсбурга к 1794 г. был известной и популярной во французской армии личностью. Вступив в ряды Национальной гвардии в самом начале революции, Клебер уже в 1792 г. командует легионом волонтеров в армии генерала Кюстина, а затем, в течение четырех месяцев живя, как он сам выразился, «под сводом огня», возглавляет героическую оборону Майнца, осажденного австрийскими войсками. Ему удается заключить с противником почетную капитуляцию, согласно которой гарнизон Майнца покинул город с оружием в руках. Затем Клебер принимал участие в боевых действиях на Западе, сражаясь с вандейскими мятежниками[150]{415}. Будучи направлен в Самбро-Маасскую армию генерала Журдана, Жан Батист Клебер, к тому времени уже дивизионный генерал, и заметил там Нея. Клебер захотел взять лихого капитана к себе в штаб и не был разочарован своим
Генерал Клебер
В мае 1794 г. Клебер поручает Нею возглавить отряд в 500 кавалеристов, а через два месяца он становится командиром эскадрона в Самбро-Маасской армии{417}. Жан Батист — его непосредственный начальник, как и прежде, особо выделяет среди всех прочих упрямого и отважного лотарингца. По словам Сарразена, «Ней был вторым Клебером»{418}. Возможно, этим удивительным сходством Клебера и Нея и объясняется тот особый доверительный, совсем не субординационный тон, который установился в их взаимоотношениях.
В конце 1794 г. Ней принимает участие в осаде Маастрихта. Во время этой осады, 22 декабря, он был ранен пулей в левое плечо{419}.
1795 г. проходит для Мишеля без особых происшествий. Единственное жаркое дело, в котором ему довелось отличиться в этом году, — битва при Опальдене (8 сентября 1795 г.). В этом сражении обе стороны — французы («синие и белые»[151]) сходятся в братоубийственной схватке…
Начиная с 1796 г. Ней командует кавалерией дивизии генерала Колана. В этом качестве он сражается под Альтенкирхеном (4 июня 1796 г.) и участвует в штурме Вюрцбурга (15 июля 1796 г.), захватив в плен две тысячи австрийцев, хотя под его командой было не больше сотни гусар{420}. Вскоре Нею доводится участвовать в сражении при Форхайме и, как всегда, в нем отличиться. 1 августа 1796 г. Клебер представляет его к званию бригадного генерала{421}.
В начале кампании 1797 г., как и в предшествующие два с лишним года, Ней сражается с австрийцами в рядах Самбро-Мааской армии, под началом генерала Поля Гренье, который был его земляком — уроженцем Саррлуи. 19 апреля французы одерживают победу при Кирхберге, а уже через день близ Гиссена бригадный генерал Мишель Ней попадает в плен к неприятелю. По словам его биографов, причина этого — простая случайность. Во время отступления французской армии Ней, шедший со своими гусарами в арьергарде, внезапно обнаружил батарею конной артиллерии, по какой-то причине оказавшуюся без орудийной прислуги и, по-видимому, обреченную попасть в руки врага. Не долго думая, Ней развернул своих кавалеристов, бросив их в атаку на австрийский полк, уже почти захвативший бесхозные пушки. Не ожидавшие ничего подобного, австрийцы подались было назад, как тут прямо во фланг гусаров Нея атаковал полк тяжелых драгун неприятеля. В короткой и жестокой схватке отряд Нея был разбит, а он сам, со сломанной саблей в руке, придавленный павшей во время боя лошадью, попал в плен к австрийцам{422}.
Ней пробыл в плену чуть больше месяца и был отпущен «на честное слово» 27 мая 1797 г., а затем уже обменен на взятого в плен австрийского генерала. Тем временем, как раз в мае 1797 г. (жерминале V года по республиканскому календарю), серьезно осложнилась внутриполитическая обстановка во Франции. Выборы в законодательные советы Республики[152] внезапно дают значительное большинство в них роялистским и пророялистским элементам, так называемой партии Клиши[153]. После некоторого колебания и непродолжительных раздумий Директория с помощью армии «наводит порядок» в стране, арестовав большинство не угодных ей депутатов.
По словам одного из его биографов, Ней принимает происходящее близко к сердцу. Он — всецело на стороне правительства. Всю присущую ему энергию и буйный темперамент Ней обращает против «эмигрантов», зловредной, враждебной республике «партии Клиши». Это был «единственный раз, когда он (Ней), — пишет Данн-Патгисон, — активно вмешивался в политику»{423}. По счастью для Нея, его «опыт» участия в политической жизни был более чем скромен. По верному замечанию Делдерфилда, «он (Ней) никогда ничего не смыслил в политике… Его лозунгом было слово «долг»…»{424}.
Первый же долг солдата — защищать Отечество, воевать за него. Этому долгу Мишель Ней останется верен до конца своих дней.
Обретя долгожданный мир со всеми своими противниками, исключая Англию, «Франция в эту минуту, после победы республики в фруктидоре[154], казалось, приняла на себя опеку над всеми слабыми землями и защиту их»{425}. Все же, совсем мирным 1798 г. так и не стал. Начавшаяся Египетская экспедиция Наполеона Бонапарта вызвала целый ряд важных и долгосрочных последствий. Мертвая
зябь европейской внешней политики после Кампо-Формио[155] оказалась серьезно встревожена амбициозным планом Директории утвердить французское господство на Ближнем Востоке. Однако Мишелю Нею не пришлось разделить с Бонапартом опасности и славу Восточного похода. Для него, в отличие от честолюбивого корсиканца, война началась с годичным «опозданием» — весной 1799 г.Войска грозной антифранцузской коалиции европейских держав наступают на разных фронтах: это и равнины Италии, и Швейцарские Альпы, и прирейнские земли, и отвоеванные у моря голландские низины. Один из главных фронтов — по-прежнему рейнский, германский фронт. С началом военных действий Ней попадает в Рейнскую армию Республики в качестве командующего ее кавалерией.
Первое крупное событие кампании 1799 г., в котором участвует Ней, — осада города Маннгейма, удерживаемого большим австрийским гарнизоном. Австрийцы упорно обороняются, французы столь же упорно осаждают город. И те, и другие прекрасно понимают важное стратегическое значение Маннгейма — настоящего ключа ко всей Южной Термании.
Австрийцы полагают, что находятся в относительной безопасности, ибо между ними и французской армией — широкий Рейн, переправиться через который незаметно французам, разумеется, не удастся. Столь надежное, по их мнению, прикрытие побуждает австрийцев рассредоточить свои силы по близлежащим деревушкам, разбросанным вокруг Маннгейма. Когда Нею становится обо всем этом известно, в его голове мгновенно вырабатывается план: с небольшим отрядом незаметно форсировать Рейн и внезапным ударом (coup-de-main) захватить город. Но чтобы такая операция прошла успешно, чтобы дерзкий налет не превратился в дорогостоящую авантюру, Нею совершенно необходимо точно знать, где находятся постовые в самом Маннгейме и где расположились австрийские отряды, находящиеся вне городских стен. Мишель не может никому доверить рискованное задание выяснить, каково месторасположение австрийцев, и, «преобразившись» в пруссака, под покровом ночи он перебирается через Рейн, оказавшись на вражеском берегу. Превосходное знание немецкого помогает Нею сойти за местного жителя и беспрепятственно выяснить все то, без чего нападение на Маннгейм с малыми силами может закончиться в лучшем случае пленом для атакующей стороны. Проводя эту личную рекогносцировку, Ней, конечно, очень рискует: ведь стоит какому-нибудь бдительному австрийцу выяснить, кто он такой, и его немедленно расстреляют на месте как вражеского шпиона… Фортуна благоприятствует храбрецам. Ней возвращается в свой лагерь и уже на следующий же вечер «наносит визит» неприятелю, прихватив с собой небольшой отряд. Со штыками наперевес солдаты Нея внезапным ударом опрокидывают выставленную австрийцами стражу и вихрем врываются в город. Внезапность нападения, темнота ночи, скрывшая от австрийцев малочисленность нападавших, командирский, громовой голос Нея, потребовавшего у коменданта немедленной сдачи крепости, — все это превратило в итоге дерзкий набег в успешную военную операцию.
28 марта 1799 г. Ней получает новое повышение: теперь он — дивизионный генерал{426}. Удивительно, но это заслуженное им отличие скорее озадачивает Нея. В противоположность большинству военных он совсем не честолюбив в том плане, что он нисколько не гонится, а следовательно, и не особенно ценит всякого рода внешние атрибуты славы вроде чинов, званий, орденов и тому подобных отличий. Слава быть со своими солдатами в самом опасном месте, слава разделять с ними все тяготы службы, честно исполнять свой долг — все это для Нея неизмеримо важнее пустых и пышных званий, чванного самодовольства выскочки. К тому же он не уверен, соответствуют ли новому высокому чину его способности. Когда вскоре после повышения правительство решает поручить Нею временно исполнять обязанности командующего Рейнской армии Республики[156], он почти с испугом пишет Директории: «Учли ли вы недостаточность моих военных способностей для того, чтобы доверить мне столь высокую должность?»{427}.
Власть предержащие не обращают внимания на генеральскую скромность. В начале мая 1799 г. генерал Мишель Ней командует легкой кавалерией Гельвецкой армии, а три недели спустя — гвардейской дивизией, причем его непосредственным начальником здесь является генерал Николя-Шарль Удино, впоследствии, как и сам Ней, один из наполеоновских маршалов.
Удино
Из писем к Нею той поры сохранились немногие, но среди них есть одно в высшей степени интересное, поскольку оно подтверждает редкостное для военного человека отсутствие у адресата чего-либо даже отдаленно напоминающего тщеславие. Автор этого письма — Бернадот, сослуживец Нея по Рейнской армии. «Посмотри вокруг себя, мой дорогой Ней, — писал ему Бернадот 14 мая 1799 г., — и честно мне ответь: разве твоя совесть не повелевает тебе распрощаться со скромностью, которая становится ложной и даже опасной тогда, когда она чрезмерна. Нам нужны герои, сердцам которых неведом страх, соблазны и которые, сверх того, исполнены благородного честолюбия… У кого, как не у тебя предостаточно этих талантов и качеств?.. Прощай, мой дорогой Ней. Я говорю с тобой как отец, но… так же как и тот, кто связан с тобой узами искренней дружбы и огромного уважения»{428}.