Маршалы Наполеона

Порывистый, нетерпеливый Ней во время Испанской войны проявляет несвойственную ему медлительность. Он принимает командование 6-м корпусом лишь 26 сентября 1808 г., почти два месяца спустя после своего назначения в Испанию. Выполняя порученные ему императором операции, герцог Эльхингенский демонстрирует прискорбное отсутствие стратегических способностей и неумение действовать совместно с корпусами других маршалов, задействованными в Пиренейской кампании. По вине Нея Ланну не удается полностью разгромить испанцев в битве при Тудела. Император с негодованием обвиняет его в том, что именно он позволил войскам Кастаньоса уйти от окончательного поражения в ноябре 1808 г.^{494} Во время нередких у него приступов откровенности Наполеон раздраженно заявляет: «Никто не может себе представить, что значит иметь дело с… людьми вроде Нея и Сульта»^{495}.

Маршал Ней. Гравюра

Герцог Эльхингенский не остается у него в долгу. Когда, преследуя отступающий экспедиционный корпус англичан генерала Мура^[169], Наполеон в сопровождении всего лишь эскадрона кирасир первым ворвался в Бальдерас, Ней зло заметил: «Сир, я благодарю Ваше величество зато, что вы взяли на себя роль моего авангарда»^{496}.

Военного до мозга костей, Нея тяготит та роль, которую в основном принуждены играть французы в Испании, — роль карателя, приводящего к покорности испанских мужиков, сжигающего их дома, разрушающего их храмы и монастыри, расстреливающего схваченных с оружием в руках герильясов^[170].

Жозеф Бонапарт

Ввиду новой надвигающейся войны с Австрией в Германии император «бросил в январе 1809 г. Испанию на усмотрение маршалов»^{497}, спешно выехав в Париж. Накануне своего отъезда Наполеон устроил смотр войск. Разговаривая с Неем, император высказал весьма оптимистический прогноз: «С Романа^[171], — сказал император, — можно будет разобраться в течение двух недель; англичане разбиты и больше не опасны; все, — подытожил он, — здесь будет кончено месяца за три». Герцог Эльхингенский далеко не столь оптимистичен: «Жители этой страны упрямы, — слышит Наполеон в ответ, — а женщины и дети принимают участие в боях; я не вижу конца этой войне»^{498}.

Оставляя нескольких своих маршалов в Испании, император намеренно не назначает главнокомандующего, дабы не оскорбить других «претендентов» на это звание. Но очень скоро эта «предусмотрительность» властелина оборачивается против него самого. Маршалы действуют несогласованно, на свой страх и риск, не обращая ни малейшего внимания на распоряжения «дарованного» испанцам в качестве короля императорского брата Жозефа. В жалобных и многословных письмах в Париж Жозеф сетовал на «противодействие и оскорбления тех, которые должны» ему служить^{499}. Не надо быть особо проницательным, чтобы понять, о ком идет речь…

Король Жозеф весьма необдуманно «повелевает» Нею с его корпусом оказывать поддержку армии маршала Сульта, причем последний назначается главнокомандующим. Из всех решений, принятых тогда Жозефом, это — самое пагубное. Дело в том, что Ней терпеть не может Сульта, о чем тот, в свою очередь, прекрасно осведомлен. Вражда обоих маршалов имеет давнюю историю: еще в 1806 г. именно Сульт в битве при Йене выручил попавший в тяжелое положение корпус Нея и навсегда стал его… злейшим врагом. «Своеобразие» ситуации состояло в том, что не Сульт, а Ней явился инициатором этой всем хорошо известной враждебности. Стерпеть оскорбление, по-видимому, во все времена было проще, чем вынести тяжкое бремя благодарности…

После неудачи, постигшей Сульта в Португалии, откуда он был вынужден поспешно отступить^[172], лишившись всей своей артиллерии и обоза, доставшихся англичанам, в Луго его встречает маршал Ней. У герцога Эльхингенского появляется «законный» повод для злорадства: отощавшие, в изношенных мундирах, потерявшие какое бы то ни было представление о дисциплине, солдаты Сульта, герцога Далмацкого, являют собою жалкое зрелище. Слишком прямолинейный, чтобы как-то скрывать свои чувства, Ней отнюдь не скупится на едкие отзывы о положении дел в армии Сульта и полководческих талантах герцога Далмацкого. В свою очередь, его солдаты, очень некстати проявив присущее французам чувство юмора, тоже не могут удержаться от того, чтобы не понасмешничать над вышвырнутым из Португалии воинством Сульта^{500}. Враждебность между двумя маршалами достигает высшей точки, что чрезвычайно пагубно сказывается на положении французских войск в Испании. Правда, там, где Ней действует сам и, надо отметить, против гораздо более слабого противника, ему сопутствует удача. В мае 1809 г. он по всей Астурии гоняется за испанской армией маркиза де ля Романа, одержав, в конечном счете над неприятелем победу при Баньосе (12 августа 1809 г.)^{501}. Но все эти частные, второстепенные успехи не могут скрыть тот факт, что в целом кампания 1809 г. для французов на Пиренейском полуострове имеет весьма разочаровывающий результат. 28 июля 1809 г. армия маршала Сульта терпит жестокое поражение от английской армии герцога Веллингтона. «Они, в Мадриде, понятия не имеют о великих военных операциях», — разгневанно пишет Наполеон военному министру Кларку 15 августа 1809 г. Десять дней спустя, в другом письме к Кларку, император, вновь возвращаясь к «испанской теме», дает герцогу Фельтрскому^[173] следующее задание: «…Передайте (Жозефу), что все в Испании предпринимается без какого-либо размышления или знаний военного искусства и что в момент, когда наступает время действовать, в действиях нет ни единства, ни плана, ни решительности»^{502}.

Сульт

В письме Наполеона к Жозефу Бонапарту от 11 ноября 1809 г. есть такие слова: «…Нам неизвестно ничего о том, что происходит в Испании. И все же, как случилось, что обретенные успехи столь ничтожны, притом, что большой и находящейся в хорошем состоянии (нашей) армии противостоит столь слабый неприятель?»^{503}

Император не может, а может быть, не хочет сам отвечать на этот вопрос.

Вместо того, чтобы попытаться каким-то радикальным способом разрешить испанский кризис, Наполеон по-прежнему ограничивается полумерами, назначив командующим Португальской армией в апреле 1810 г. маршала Массена и в следующем месяце поручив командовать французскими войсками на юге Испании маршалу Сульту. В результате очередной перетасовки командных кадров Ней оказывается в Португальской армии Массена. Как и раньше, когда командующим числился Сульт, герцог Эльхингенский в полной мере проявляет присущий ему бунтарский дух и величайшее пренебрежение к каким бы то ни было распоряжениям «свыше». Во время длившейся чуть больше месяца осады крепости Сьюдад-Родриго (с 6 июня по 10 июля 1810 г.) он удивляет всех своей апатией и беспечностью. После новой более чем месячной осады и взятия Альмейды (с 24 июля по 28 августа 1810 г.) Ней, казалось бы, напрочь утрачивает свою всегдашнюю бьющую через край энергию. Правда, при любом намеке на свое подчиненное положение он приходит в страшное негодование и недвусмысленно дает понять своим «обидчикам», что не собирается никому подчиняться. Так, когда Массена «осмеливается» направить в штаб к Нею под Сьюдад-Родриго инженерного подполковника Валазе, от герцога Эльхингенского «достается» не только попавшему под горячую руку «ставленнику», но и самому главнокомандующему. «Господин маршал, — пишет Ней Массена, — я герцог и маршал империи так же, как и вы; что же касается до вашего титула князя Эслингского, он важен только в Тюильри. Вы говорите мне, что вы главнокомандующий Португальской армией… Я знаю это слишком хорошо… Когда вы прикажете Мишелю Нею вести свои войска против неприятеля, вы увидите, как он будет повиноваться. Но когда вам угодно опрокидывать штаб армии, составленный князем Невшательским^[174], разумеется, я не послушаюсь ваших приказаний так же, как не боюсь ваших угроз…». Приведшая этот своеобразный образчик эпистолярного стиля герцога Эльхингенского мемуаристка заключает свой рассказ фразой: «Невозможно описать гнев Массена, когда он читал это письмо…»^{504}.

Тем не менее во время начавшегося Португальского похода Массена Ней, действуя со своей всегдашней отвагой, наносит поражение дивизии легкой кавалерии генерала Кроуфорда (24 июля 1810 г.), вынудив ее поспешно отступить за реку Коа^{505}. Правда, излишняя горячность, качество почти столь же опасное для полководца, как и чрезмерная осторожность, побудила герцога Эльхингенского совершить один необдуманный поступок: преследуя отступавшего Кроуфорда, Ней трижды ведет своих солдат в атаку через узкий, хорошо простреливаемый вражеской артиллерией мост, без всякой пользы потеряв четыреста человек^{506}.

В битве при Бусако (27 сентября 1810 г.), части, возглавляемые Неем, атакуют оба фланга неприступных англопортугальских позиций, неся большие потери и придя в конце концов в полнейшее расстройство. Часть атакующих колонн остановилась буквально в десяти метрах от вражеских позиций, часть, совершенно обескураженная жестким отпором, беспорядочно отступила, заразив своей паникой остальную армию.

Когда армия Массена, почти добравшись до Лиссабона, «упирается» в заблаговременно сооруженные по приказу Веллингтона оборонительные линии Торрес-Ведрас, Ней решительно выступает против любой попытки их штурмовать.

В то же время, проявляя совершеннейшую непоследовательность, герцог Эльхингенский столь же решительно возражает против намерения Массена «задержаться» перед линиями Торрес-Ведрас, приступив к их правильной осаде. Короче говоря, как справедливо заметил один из биографов Нея, «ничто из того, что мог приказать его начальник, не было правильным». В значительной мере из-за упрямства и непокорности герцога Эльхингенского Массена был вынужден начать свое отступление из Португалии, распрощавшись с мыслью о взятии Лиссабона.