Маршалы Наполеона
Шрифт:
Возвращение Наполеона с острова Эльба
Скоро Ней получает ответ на оба эти вопроса. «Власти» намерены остановить «корсиканское чудовище», выслав против него к Безансону войска, командовать которыми поручается «храбрейшему из храбрых». Только он, Ней, любимец солдат, легендарный «Le Rougeaud», сможет преградить путь узурпатору. Герцог Эльхингенский без колебаний принимает опасное назначение. Явившись в Тюильри, в припадке верноподданнических чувств, а скорее негодования по поводу очередной авантюры Бонапарта, он клянется королю, что выполнит его приказ и привезет Наполеона в Париж «в железной клетке».
Прибыв к месту назначения, Ней застал вверенные ему войска в величайшем смятении. Многие солдаты были готовы в любой момент присоединиться к императору. До этого подобное происходило уже много раз.
То, что произошло дальше, хорошо известно. Все историки, писавшие о Стадиях Наполеона, авторы бесчисленных биографий великого императора, повторили, по сути, один и тот же рассказ. Когда император, почти достигший со своими спутниками Шалона, узнал, что навстречу ему движутся войска под командованием Нея, он написал ему коротенькую записку: «Я вас приму так, как принял на другой день после битвы под Москвой. Наполеон». Эта записка, доставленная маршалу ночью 13 марта и, вероятно, общая атмосфера, царившая в войсках, решили дело. После недолгого колебания Ней перешел на сторону императора. «Он приказал полковым командирам сейчас же собрать и выстроить полки. Выйдя перед фронтом, он выхватил шпагу из ножен и прокричал громким голосом: «Солдаты! Дело Бурбонов навсегда проиграно. Законная династия, которую выбрала себе Франция, восходит на престол. Императору, нашему государю, надлежит впредь царствовать над этой прекрасной страной». Крики «Да здравствует император! Да здравствует маршал Ней!» заглушили его слова. Несколько роялистских офицеров сейчас же скрылись. Ней им не препятствовал. Один из них тут же сломал свою шпагу и горько упрекнул Нея. «А что же, по-вашему, было делать? Разве я могу остановить движение моря своими двумя руками?» — ответил Ней»{542}.
Когда старому королю доложили об измене Нея, он с негодованием воскликнул: «Презренный! У него, стало быть, нет больше чести!»{543}
Покинув белое знамя Бурбонов и став под трехцветное знамя Республики и Империи, герцог Эльхингенский не обрел доверия Наполеона. Слишком свежи были у императора воспоминания о том апрельском дне 1814 г., когда Ней почти открыто потребовал у него отречения от престола. К тому же, разве можно верить человеку, способному нарушить присягу, даже если это присяга Людовику XVIII?.. Сам герцог Эльхингенский тоже, видимо, чувствовал всю незавидность своего положения и потому поспешил удалиться в Кудро сразу же после въезда Наполеона в Париж. Лишь в конце мая по повелению императора он появляется в столице. Властелин пребывает в благодушном расположении духа. «Я думал, что вы сделались эмигрантом», — шутливо говорит он, завидя Нея. «Мне следовало бы им стать, — отвечает маршал, — но сейчас это — слишком поздно»160. Наполеон поручает герцогу Эльхингенскому инспектировать части, находящиеся между Лиллем и Ландау. Впрочем, это поручение он дает ему не сразу, а лишь 11 июня[187]. За восемь дней до этого (2 июня 1815 г.) император удостаивает Нея звания пэра. Учитывая тот факт, что почти год назад Людовик XVIII уже произвел его в это звание, герцог Эльхингенский становится… дважды пэром Франции.
Распоряжение отправиться к армии, которой предстоит сражаться с англо-голландцами Веллингтона и пруссаками Блюхера в Бельгии, Ней получает лишь 13 июня 1815 г. Немедленно по прибытии Нея к войскам[188] император назначает его командовать частями армии, действующими на левом фланге и состоящими из корпусов Рейля и Друэ д’Эрлона.
Людовик XVIII
Прибыв к армии за три дня до генерального сражения, Ней попадает в невероятно сложную ситуацию. Он как следует не знает состояние тех войск, которыми ему предстоит командовать. Его штаб — не более чем случайное собрание людей. Приказы, которые в изобилии сыплются на его голову, выходят за подписью его старого недруга — маршала Сульта, которого император сделал начальником своего штаба. Но число приказов и даже то, что на них красуется подпись герцога Далмацкого, — это еще не самая большая беда. Гораздо хуже то, что приказы, доставляемые из главной квартиры, часто противоречат один другому.
Фельдмаршал Блюхер
16 июня 1815 г., в то время, как император с частью армии атакует прусскую армию Блюхера у Линьи, Ней с вверенными ему войсками сражается с англичанами у Катр-Бра. Наполеон через Сульта трижды приказывает герцогу Эльхингенскому отбросить англичан и взять Катр-Бра. Как не раз случалось и прежде, Ней медлит выполнить этот приказ. Он явно опасается того, что за передовыми, довольно жидкими линиями англичан скрываются главные силы Веллингтона (на самом деле в тот момент основные силы англичан еще не прибыли к Катр-Бра). Когда же Ней все же втягивается в бой, он совершенно неожиданно для себя получает четвертый приказ за подписью
Сульта: «Господин маршал, — пишет ему начальник штаба, — час тому назад я вас уведомил, что император атакует неприятеля на позиции между деревнями С.-Аманд и Бри. В настоящую минуту завязалось сильное дело; по поручению императора предлагаю вам тотчас же маневрировать таким образом, чтобы вы могли обойти правое крыло неприятеля и зайти ему в тыл. Прусская армия погибнет, если действия ваши будут решительны — судьба Франции в ваших руках. Не медлите и исполняйте тотчас предписанное императором движение, направляясь к высотам Бри и С.-Аманду. С вашим приходом мы одержим решительную победу. Неприятель, двинувшись на соединение с англичанами, захвачен нами на марше»{544}.Сбитый с толку противоречивыми приказами императора и к тому же, как он внезапно узнает, лишенный без его ведома и согласия корпуса д’Эрлона, которому велено идти по направлению к Линьи, Ней теряет самообладание и способность трезво оценивать ситуацию. «Мы должны напрячь все силы, — кричит он генералу Келлерману. — Возьмите свою кавалерию и атакуйте центр англичан. Сокрушите, перебейте их всех!». Но «второе дыхание» приходит к Нею слишком поздно. Веллингтон уже успел сосредоточить близ Катр-Бра почти 40 тыс. человек, в то время как у Нея — чуть больше 20 тыс. солдат… Герцог Эльхингенский не только не в силах одолеть Веллингтона, но даже вынужден от наступления перейти к обороне. «Маршал (Ней), — писал военный историк, — подавляемый превосходными силами, начал отступление и только благодаря своей энергии избегнул поражения»{545}.
Веллингтон
Наполеон, однако, был крайне недоволен поведением герцога Эльхингенского в день 16 июня. Встретившись с ним на следующий день, он громогласно заявил Нею: «Вы погубили Францию!» В то же время император старательно демонстрировал свою уверенность в победоносном для французов исходе предстоящей битвы с Веллингтоном. «У нас девяносто шансов из ста», — говорит он Нею, рассуждая о грядущем сражении и его результате. «Веллингтон совсем не так прост, как рассчитывает Ваше величество», — слышит он в ответ{546}.
В развернувшемся 18 июня сражении, впоследствии названном битвой при Ватерлоо, Ней, сражаясь под началом самого императора, проявляет свойственные ему в его лучшие дни неукротимый порыв и упорство. Французы атакуют англо-голландскую армию Веллингтона по всему фронту от замка Угумон, на крайнем правом фланге союзников, до ферм Папелот и Ла Э — на ее левом фланге. В 11 часов утра Наполеон продиктовал диспозицию, согласно которой Нею предписывалось «вскоре после 1 часа дня… взять Мон-Сэн-Жан (плато, находившееся сразу за левым флангом англо-голландской армии)… Таким образом, Наполеон планировал разгромить левый, более слабый фланг Веллингтона — именно сюда и был направлен главный удар французов»{547}. Импульсивный и порывистый герцог Эльхингенский, убедившись в том, что не в состоянии сокрушить будто вросшие в землю линии англичан, ведет против них в атаку огромные массы кавалерии. В течение двух часов кирасиры, конная гвардия, гвардейские драгуны, конные гренадеры во главе с самим Неем, как смерч, обрушиваются на выстроившиеся в каре полки союзников. «Герцог Веллингтон на Веронском конгрессе, — рассказывал Жомини, — лично уверял меня, что он не запомнил более поразительной картины, как эти десять или двенадцать повторенных атак нашей кавалерии[189] на английскую пехоту, кавалерию и артиллерию»{548}.
Маршал М. Ней сопровождает атаку
1-го корпуса графа д’Эрлона
В какой-то миг императору кажется, что победа близка и что даже появление за левым флангом истекающей кровью англо-голландской армии передовых частей прусской армии Блюхера не спасет Веллингтона от поражения.
В атаку идет старая гвардия Наполеона. Пять тысяч проверенных ветеранов, «ворчунов», как почти любовно называет их император. Эту последнюю атаку последней армии Наполеона ведет в бой маршал Ней. Он идет в пешем строю, с обнаженной саблей в руке…
Убийственный огонь английской пехоты, почти в упор расстреливавшей колонны старой гвардии, мощная атака пруссаков, сокрушивших правый фланг французской армии, заставляют ветеранов остановиться, а потом, выстроившись в каре, ощетинясь штыками, начать медленный отход. Крики «Спасайся, кто может!» и «Гвардия отступает!» лишают мужества даже самых отважных солдат французской армии. Союзники контратакуют, и французы откатываются по всему фронту. Напрасно Ней, под которым в сражении пало пять лошадей, чей мундир, простреленный во многих местах и опаленный порохом, превратился в лохмотья, чья сабля сломалась, став бесполезным куском металла, пытается удержать солдат на месте. «Здесь, — кричит он, — обращаясь к гвардии, — мы отстаиваем независимость Франции! Так ляжем же до последнего»{549}. Когда-то, совсем недавно, он сравнивал появление Наполеона во Франции в начале Стадией с «морем». Теперь это «море» — поток деморализованных, измотанных многочасовой битвой, отчаявшихся людей… Армия бежит, и нет такой силы, которая могла бы остановить ее…