Маскарад (Плоский мир)

Зальцелла вцепился в подлокотники. На лбу у него заблестели бисеринки пота.

–  А не открыть ли нам окно? - проговорил он. - Я чувствую себя немного... странно.

–  О, пожалуй, - согласился Бадья. Зальцелла приподнялся, но вдруг на его лице мелькнуло озабоченное выражение. Он резко сел.

–  Наверное, я еще чуточку отдохну. Как-то я... разволновался, - сказал он.

–  О боги, - выдохнул переводчик. Казалось, его шею объяло легкое облачко пара.

Базилика вежливо похлопал своего помощника по плечу, издал бодрое бурчание и принялся делать призывные жесты в направлении полуопустошенного блюда с шоколадным пудингом.

–  Мммф? - произнес он.

–  О боги, - повторил переводчик.

Палец господина Бадьи прошелся по воротничку. По щекам хозяина Оперы заструился пот.

Оставив всякую надежду добиться какой-либо помощи от сраженного коллеги, Базилика деловито потянулся вилкой к блюду, ловко подцепил его и подтащил к себе.

–  Э-э... да, - промямлил Бадья, стараясь не смотреть на матушку.

–  О да... воистину, - словно из неведомой дали, выдохнул Зальцелла.

–  О боги.
– Глаза переводчика увлажнились. - Аи! Меу деус! Дио мио! О годен! Д'зук ф'т! Ааго-рахаа!

Сеньор Бализика опрокинул к себе на тарелку остатки Особого Крема-Секрета и тщательно выбрал его ложкой, после чего перевернул тарелку на бок и дождался, пока на ложку стечет последняя капля соуса.

–  Погода в последнее время была... немного прохладная. - выдавил Бадья. - Прямо-таки очень холодная.

Энрико поднял креманку, поднес к свету и критически осмотрел - на предмет какой-нибудь укрывшейся в углу капли.

–  Снег, лед, заморозки... и все такое, - поддержал Зальцелла. - Да, в самом деле! Холодность всех видов, вот что это было.

–  Да! Да! - благодарно воскликнул Бадья. - В такой момент очень важно вспомнить как можно больше названий скучных и обнадеживающе холодных вещей и явлений!

–  Ветер, ледники, сосульки...

–  Только не сосульки!

–  О! - выговорил переводчик и рухнул головой в тарелку.

Его голова попала прямо на ложку. Та, кувыркаясь, взлетела в воздух и отрикошетила от головы Энрико.

Зальцелла засвистел себе под нос и забарабанил пальцами по подлокотнику.

Бадья заморгал. Прямо перед ним стоял кувшин с водой. С холодной водой. Он протянул руку...

–  О, о, о, что я наделал, облился с ног до головы! - донесся сквозь поднимающиеся облака пара его голос. - Что я за растяпа! Сейчас позвоню, чтобы госпожа Ягг принесла нам еще кувшинчик.

–  Да уж, - проговорил Зальцелла. - И, может быть, вы поторопитесь? Я, знаете ли, тоже чувствую себя... склонным к несчастным случаям.

Базилика, не переставая жевать, отлепил голову переводчика от Шоколадного Восторга и переложил остатки пудинга в свою тарелку.

–  А знаете что, знаете что, знаете что...
– забормотал Зальцелла. Пожалуй, я пойду приму холодный... прошу прощения, я на минутку...

Он оттолкнул кресло и, странно припадая к земле, метнулся прочь из комнаты. Господин Бадья аж блестел от пота.

–  Я, я, я... я тоже скоро вернусь, - и он также кинулся вон.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь царапаньем ложки сеньора Базилики и шипящим звуком, который исходил от переводчика.

А потом тенор отрыгнул баритоном.

–  Уфе, прошу простить мой дурной клатчский, - извинился он. - О... проклятье.

По-видимому, он только сейчас заметил, что ряды обедающих существенно поредели. Пожав плечами, Генри Лежебокc бодро улыбнулся матушке.

–  Теперь бы неплохо сырком заесть...
– неопределенно протянул он.

Дверь распахнулась. В столовую, обхватив обеими руками ведро с водой, ворвалась нянюшка Ягг.

–  Все в порядке, все отлично...
– начала она и замолкла на полуслове.

Матушка чопорно промокнула салфеткой уголки рта.

–  В чем дело, госпожа Ягг? - осведомилась она.

Нянюшка посмотрела на пустое блюдо перед Базиликой.

–  Или фруктами...
– продолжал тенор. - На худой конец орехами.

–  Сколько он съел? - прошептала она.

–  Почти половину, - ответила матушка. - Но думаю, на него не подействовало, потому что он ел из середины.

Нянюшка переключила внимание на матушкину тарелку.

–  А ты сколько съела? - спросила она.

–  Две порции, - ответила матушка. - С двойным кремом, Гита Ягг, да простятся тебе твои грехи.

Во взгляде нянюшки проявилось нечто вроде восхищения.

–  И ты даже не вспотела! - воскликнула она. Матушка взяла стакан с водой и несколько мгновений удерживала его в вытянутой руке. Вода закипела.

–  Признаю, ты держишься отлично, - кивнула нянюшка.

–  Ты теперь мне очень многим обязана, - ответила матушка.

–  Прости, Эсме.

Сеньор Базилика, утративший нить разговора, с неохотой осознал, что обед, вероятно, закончен.

–  Великолепно, - похвалил он. - Я просто влюбился в этот пудинг, госпожа Ягг.

–  Нисколечко не сомневаюсь, Генри Лежебокc, - откликнулась нянюшка.

Генри аккуратно вынул из кармана чистый носовой платок, набросил его на лицо и откинулся в кресле. Первый храп раздался несколькими секундами спустя.

–  И все-таки с ним легко, а? - заметила нянюшка. - Знай себе ест, спит да поет. Никакой путаницы. Кстати, я нашла Грибо. Он по-прежнему хвостом ходит за Уолтером Плюмом. - Выражение ее лица стало немного вызывающим. Можешь говорить что угодно, но если Грибо любит Уолтера, для меня это значит, что Уолтер в полном порядке.

Матушка вздохнула.

–  Гита, Грибо полюбил бы и Маньячного Норриса-Глазоеда Щеботанского, если бы тот случайно положил еду в его миску.

И вот она заблудилась. Агнесса сделала все возможное, чтобы избежать этого. Проходя через очередную отсыревшую комнату, она брала на заметку каждую деталь. Тщательно запоминала повороты направо и налево. И все же заблудилась.

То здесь, то там попадались ведущие вниз каменные лестницы, но уровень воды был так высок, что даже самые верхние ступеньки были скрыты мутной влажной пеленой. К тому же туг сильно воняло. Свеча горела пламенем с зеленовато-синим отливом.

Где-то здесь, сказала Пердита, наверняка есть тайная комната. Если тут нет огромной, наполненной таинственным мерцанием пещеры, то зачем вообще жить? Тут непременно должна быть тайная комната. Комната, полная... гигантских свечей и огромных сталагмитов.