Маски сброшены

– Я понимаю, - с сочувствием и грустью произнес Алексис.
– Сколько же вам пришлось выстрадать, матушка!

– Поначалу я чувствовала за собой вину, - призналась она.
– И чтобы как-то её загладить, я старалась быть заботливой и примерной женой. Я старалась забыть о его предательстве, о своей боли и своем разочаровании. Мне казалось, той ночью на маскараде я в полной мере расквиталась с ним за его предательство. Но помимо этого, я ещё чувствовала огромную вину перед старым князем Ворожеевым, который относился ко мне, как к родной дочери. Я хотела подарить ему настоящих наследников, но не смогла. Однако моему чувству вины и моим угрызениям совести не суждено было долго жить. Одно предательство моего мужа сменялось другим, третьим; неуважение ко мне перерастало в откровенные насмехательства; пренебрежение приобретало форму цинизма. В такие моменты я его ненавидела и считала себя полностью правой. А со смертью старого князя мое чувство вины и угрызения совести исчезли окончательно. Да, я страдала, но страдала по другой причине. Я страдала от неизвестности - оттого, что не знала, кто был тот мужчина на маскараде, и что его невозможно было найти; страдала от своего вынужденного смирения что мне приходилось молчаливо терпеть выходки своего ненавистного мужа; и ещё страдала оттого, что не могла ничего изменить.

– И все из-за меня, - с тяжелым вздохом произнес сын.

– Нет! Что ты говоришь?
– возразила мать.
– Если бы не ты, я не смогла бы вынести все это! У меня не хватило бы мужества и решимости, чтобы противостоять ему. Ты - смысл моей жизни. Когда мне очень плохо, я нахожу в тебе утешение. Когда грустно, ты приносишь мне радость. И так было всегда.

Алексис положил голову на её плечо, она нежно погладила его по волосам.

– Хорошо, что вы решились доверить мне эту тайну, - сказал он. Теперь мы будем нести её груз вместе.

– Нет, - резко сказала Елизавета.
– Ты не понимаешь. Я рассказала тебе все это не потому, что хотела разделить с тобой этот груз. Мне известно, каково это - растить сына и не знать при этом кто его отец и как его найти. Никогда тебе такого не пожелаю.

– Тогда почему?
– спросил он.
– Что такого произошло, что заставило вас открыться?

– Я нашла этого человека. Нашла твоего настоящего отца. Теперь я знаю кто он и как его имя.

– Знаете как его имя?
– с огромным волнением переспросил Алексис.
– И вы можете мне его назвать?

– Да, - подтвердила Елизавета.
– Это граф Вольшанский.

– Граф Вольшанский, - повторил Алексис.
– Невероятно! Мой отец - граф Вольшанский. Тот, кто по-настоящему любит вас. Вы встретились спустя столько лет и полюбили друг друга. И открылась тайна. Даже самая бурная фантазия ничто в сравнении с этой историей - историей моего происхождения!

– Что ты сейчас чувствуешь?

– Не знаю. В моих чувствах полная неразбериха, впрочем, и в мыслях тоже. А граф? Он знает о том, что я его сын?

– У меня не хватило мужества сказать ему все сразу. Он знает только то, что я была той девушкой на маскараде. Но я обязательно ему все расскажу! И потом, я хотела прежде поговорить с тобой.

– Вы правильно сделали, - поддержал её сын.

– Ты сердишься на меня?

– Как я могу на вас сердиться!
– возразил он, с сыновней нежностью обняв её за плечи.

– Но я столько лет тебя обманывала, и всех остальных! Ты считал меня самой лучшей, самой справедливой, самой честной.

– Я и теперь считаю вас самой лучшей, самой справедливой, самой честной. Ни мое уважение к вам, ни моя любовь не уменьшились. В том, что произошло, нет вашей вины. Вы стали жертвой провидения.

– Ты самый понимающий и самый чудесный сын на свете!
– с восхищением и любовью произнесла Елизавета, крепко обняв его.
– Когда Владимир узнает о том, что ты его сын, он будет счастлив. Он необыкновенный человек! Ты полюбишь его, милый. Все должно быть хорошо! Я это чувствую.

– Да, наверное, - задумчиво произнес он.

Его взгляд непроизвольно упал на часы. Он мягко отстранился от матери.

– Почти три часа, - сообщил он.
– Вы, наверное, едва держитесь от усталости. Представляю, как вас, должно быть, утомили все эти события. А вы ещё недостаточно окрепли. Вам необходим отдых и сон.

– Вряд ли я сейчас смогу заснуть. Хочешь, я побуду с тобой?

– Нет, - возразил Алексис.
– Я должен побыть один и сам во всем разобраться. Я хочу, чтобы вы крепко заснули и ни о чем не переживали. Достаточно с вас переживаний.

Поцеловав её и пожелав ей спокойной ночи, он вышел из её покоев.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Елизавета не могла сомкнуть глаз. Она все время думала о сыне: как он воспринял неожиданное известие? что он чувствует? что собирается делать? Дверь его спальни была приоткрыта. Через это маленькое пространство просачивался тусклый и мерцающий свет свечи. Алексис, подобно своей матери, тоже не мог сомкнуть глаз.

Граф Вольшанский - его отец! Невероятно! Этот благородный, решительный и уважаемый человек, к которому он проникся симпатией, ещё не зная - кто он, который искренне любит его матушку, - его отец. Он должен был бы радоваться, что этот человек его отец. Но он не испытывал радости.

С одной стороны, Алексис испытывал огромное облегчение, что князь Ворожеев в действительности оказался не его отцом. Еще с детства холодная вражда между родителями болью отзывалась в его душе. В мыслях он осуждал отца за пренебрежительное отношение к матери, за легкомысленное поведение и недостойный образ жизни. Но только в мыслях! Потому что в словах или действиях пойти против отца ему не позволяло духовное благородство и дворянское воспитание. И хотя Алексис никому не признавался, но его давно тяготило, что он сын такого человека; а после того, как он узнал, что тот пытался отравить его мать, - стало для него невыносимо.

Но с другой стороны, он испытывал какую-то тяжесть, что граф Вольшанский, о существовании которого он до последнего времени не подозревал, оказался его отцом. От Алексиса требовалось немного - принять его как отца. Принять, потому что тот тоже никогда не знал о его существовании, потому что не по своей воле расстался с его матушкой, потому что любит её и потому что с ним она счастлива. Но Алексис слишком хорошо знал, что такое - принять разумом, но не принять сердцем. А сердцем принять графа Вольшанского он не мог, хотя тот и вызывал у него дружескую симпатию, восхищение, уважение и доверие.

Князь Ворожеев и граф Вольшанский. Алексис мысленно сравнил эти два образа: один образ - полная противоположность другому. Один - бесчестный, подлый, коварный, бездушный; другой - достойный, благородный, отзывчивый, понимающий. И между ними он - считающийся сыном одного, являющийся сыном другого, и не испытывающий сыновней любви ни к одному из них.

Сыновняя любовь к отцу. Это чувство вряд ли было знакомо Алексису, потому как он не испытывал к князю Ворожееву, которого все эти годы считал своим отцом, даже доли той любви и привязанности, что испытывал к матери. Однако как примерный и воспитанный сын, он относился к нему с должным почтением и преданностью. И вот, нечто подобное ему предстояло и теперь. Не испытывая сыновних чувств к графу Вольшанскому, относиться тем не менее к нему с должным почтением и преданностью. Казалось, одно лицемерие сменялось другим. И это было тяжело для Алексиса.