Маски сброшены

– Это заметно по твоему лицу. И я этому очень рад.

– Пойдемте, сообщим матушке, что мы поладили, - предложил Алексис. Пусть она не тревожится.

– Пойдем.

Они вышли из каминной комнаты с радостными лицами. Когда они проходили через холл, Алексис откровенно сказал отцу:

– А все-таки хорошо, что вы женитесь на моей матушке! Хорошо не только потому, что с вами она обретет счастье и радость. Хотя, это, конечно, самое главное. А хорошо ещё и потому, что мы с вами теперь станем одной семьей.

– Да, это очень хорошо!
– согласился тот.
– Это не просто хорошо, это прекрасно, замечательно! Я не перестаю благодарить Бога за то, что у меня появились вы!

Услышав их голоса, Елизавета вышла навстречу. Ее лицо осветилось счастьем при виде двух дорогих ей мужчин в прекрасном настроении. По их настроению несложно было догадаться, что они достигли первого взаимопонимания.

– Приятно видеть вас такими!
– сказала Елизавета.
– А теперь прошу вас пожаловать в столовую. Через несколько минут подадут горячий обед. Правда на обед будет не изысканное кушанье, а простые деревенские щи. А после чай с ватрушками и вареньем.

– Я так соскучился по простой деревенской пище!
– сказал Владимир.
– В деревенской трапезе есть своя прелесть. Беседы у самовара за чаем с вареньем проникнуты каким-то домашним теплом и уютом. Вы не находите?

– Я с вами согласен!
– поддержал Алексис.
– Мне, вообще, более по душе деревенская простота, нежели блеск и вычурность света.

– Что весьма нетипично для человека твоего возраста и происхождения, заметила Елизавета.
– А что касается меня, не скажу, что мне более по душе деревенская простота, но я согласна, что беседы у самовара проникнуты теплом и уютом. Особенно со сдобными ватрушками, только что вынутыми из печи.

Эта обеденная деревенская трапеза получилась именно такой, какой обещала быть и какой представлялась в воображении каждого из её участников: теплой, уютной и простой. Каждый внес в неё частицу своей души, а получил понимание и счастье. Она положила начало добрым, дружественным отношениям этой начинающейся зарождаться семьи.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

В маленькой церквушке, расположенной в нескольких верстах от имения графа Вольшанского происходил священный обряд венчания Елизаветы и Владимира. Обряд был тайным и скромным: без единого намека на роскошь. Его вполне можно было назвать мрачным, если бы не светящиеся счастьем лица жениха и невесты. Кроме счастливой пары, священника, адвоката Елизаветы господина Корнаева и друга графа Вольшанского Василия Узорова в церкви больше никого не было. Однако вскоре после начала церемонии появился ещё один человек. Это был Алексис. Он неслышно вошел в церковь и остановился чуть поодаль от своих венчающихся родителей.

Церемония подходила к завершению. Елизавета и Владимир повернулись лицом друг к другу, чтобы надеть друг другу кольца. Взгляд Елизаветы случайно упал на Алексиса. Ее лицо расцвело в радостной улыбке при виде сына. От волнения и неожиданности её рука вздрогнула в руке жениха, когда он надевал кольцо.

– Что с вами, любовь моя?
– вполголоса спросил он.

– Он здесь. Он пришел.

Владимир посмотрел туда, куда был направлен её взгляд, и увидел Алексиса. Алексис приветственно улыбнулся ему. Владимир ответил ему такой же улыбкой.

– Я в этом не сомневался!
– сказал он Елизавете.
– Он не мог омрачить такой день своим отсутствием.

Наконец, церемония была окончена.

Алексис подошел к родителям.

– Как я рада тебя видеть!
– сказала ему Елизавета, крепко обнимая его.

– Мы оба рады!
– поправил Владимир.

– Я уже боялась, что ты не придешь, - призналась Елизавета.

– Как я мог не прийти!
– возмутился Алексис.
– Правда, я немного опоздал к началу, зато не пропустил самое главное. Я бы мог объяснить причину моего опоздания, но, мне кажется, момент для этого не подходящий, да и место тоже. Надеюсь, вы не в обиде на меня?

– Не в обиде!
– в один голос произнесли Елизавета и Владимир.

– В любом случае, приношу свои извинения!
– сказал Алексис.
– От всей души рад за вас! Преодолев все трудности, вы наконец-то обрели друг друга. Вы заслуживаете счастья!

Алексис пожал руку Владимиру и тихо произнес:

– Берегите ее! Сделайте её счастливой! Она этого заслуживает.

– Обещаю!

Елизавета оперлась на твердую и уверенную руку своего супруга, и они вышли из церкви, возглавляя небольшую процессию. Немногочисленные присутствующие принялись одаривать их поздравлениями и выражать свое восхищение. Узоров подкрепил свои поздравления несколькими дружескими напутствиями, а Корнаев - вопросами по долгу службы и предостережениями. Он отвел Елизавету от основной группы и серьезным тоном, который никак не соответствовал её счастливому настроению, произнес:

– Сударыня, извините, что в такой день досаждаю вам вопросами. Но как ваш адвокат, защищающий ваши интересы, я должен находиться в курсе ваших намерений.

– Намерений относительно чего?

– Как долго вы собираетесь сохранять в тайне ваше повторное замужество?

– Сейчас я не могу ответить на ваш вопрос, господин Корнаев. Предоставлю решать это своему супругу.

– Однако я не советовал бы вам торопиться с оглашением вашего брака, сказал Корнаев.
– Вы должны понимать... Женщина, сочетающаяся новым браком, спустя ничтожно малое время после получения развода... Это чревато пересудами и сплетнями.

– Я это понимаю, - вздохнула Елизавета.
– Но что поделать!

– Вы решительная!
– с восхищением сказал Корнаев.

– В данной ситуации меня более беспокоят неприятности с законом, нежели сплетни.

– Меня, признаться, тоже. Я весьма опасаюсь, как бы ваш новый брак не был признан недействительным. И хотя видимых оснований к этому нет, разве что - короткий срок... Однако помимо этого...

Корнаев в нерешительности остановился. Подобная его манера была довольно хорошо знакома Елизавета, и означала она, что ему необходимо поговорить о некой личной и деликатной проблеме, что для него весьма неудобно.

– Говорите же, господин Корнаев!
– подбодрила его Елизавета.
– Ни о чем не беспокойтесь.

– Это касается вашего сына.

– Говорите.

– Насколько мне известно, сударыня, граф Вольшанский собирается признать его и дать ему свое имя.

– Это так.

– Весьма опасаюсь, как бы ваш бывший супруг - князь Ворожеев не воспользовался этим фактом и не обвинил вас в сговоре. Более того, он может выставить себя жертвой вашего обмана.

– И это несмотря на то, что он обвинен в двоеженстве и мошенничестве?
– возмутилась Елизавета.

– Однако он может заявить встречное обвинение, в том что вы, простите, сударыня, были далеко не образцовой женой. И на сем основании синод может пересмотреть свое решение о разводе.

– Что значит - пересмотреть?
– почти в ужасе переспросила она.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я могу вернуться к этому ненавистному браку, от которого я с таким трудом избавилась?

– Это маловероятно, - убедил её Корнаев.
– Однако в формулировке может быть изменено основание развода, а соответственно, и последствия. Это может негативно сказаться не только на вашей репутации, но и на вашем настоящем браке.