Маски сброшены

– Если для вас это важно, то важно и для меня, - ответил Алексис.

– Благодарю тебя, милый. А теперь, с тобой бы хотел поговорить...

Подобно своему сыну Елизавета так же смутилась, не зная, что ей следует в данной ситуации сказать: "твой отец" или "граф Вольшанский". И подобно своему сыну она решила ничего не говорить. Она подвела отца и сына друг к другу и торжественной интонацией голоса, которую несколько смягчили нежные нотки, произнесла:

– Я думаю, вам нужно многое сказать друг другу. А я пока ненадолго вас оставлю.

Она ушла, оставив отца и сына наедине друг с другом. Алексис жестом предложил Владимиру присесть на диван, расположенный напротив камина. Владимир присел на один край, Алексис - на другой. Некоторое время они молчали, затем Владимир первый произнес:

– Никогда не думал, что со мной такое может случиться! Вдруг после стольких лет узнать о том, что у тебя есть сын, да ещё такой взрослый. Для меня это было огромной неожиданностью! Впрочем, для вас было не менее неожиданно узнать, что вы не сын князя Ворожеева!

– Да, это было неожиданно.

– Мы были разлучены при таких обстоятельствах, в которых нельзя никого винить.

– Я все знаю, - сказал Алексис.
– И я никого не виню.

Владимир с восхищением и нежностью посмотрел на него.

– Ты замечательный!
– произнес он.
– Ты не возражаешь, если я буду обращаться к тебе на "ты"?

– Разумеется, не возражаю. Вы же мой...

– Твой отец, - произнес за него тот.

– Да.

– Я всегда мечтал о таком сыне, - откровенно признался Владимир.
– Я очень рад, что все так сложилось. Я рад, что ты мой сын! Мою радость омрачает лишь то, что я не знал тебя раньше.

– У вас все так легко и просто, - с какой-то печалью сказал Алексис.

– А у тебя, как я понял, все очень сложно, - заметил Владимир.
– И я тебя понимаю. Наверное, все так и должно быть.

– Понимаете?
– с недоверием произнес Алексис.
– Как вы можете понимать, то что я сам не понимаю?

– Видишь ли, Алексис, любовь родителей несколько отличается от любви детей, - объяснил Владимир.
– Родительская любовь появляется тогда, когда появляется на свет их ребенок. И даже ещё раньше. Он ещё не появился на свет, а его уже любят. Любят, потому что он продолжение их, часть их, потому что он несет в себе радость и по многим другим причинам. Любовь детей же появляется тогда, когда их окружают заботой, теплом, вниманием. Я люблю тебя, потому что ты мой сын. Впрочем, ещё до того, как я узнал, что ты мой сын, я испытывал к тебе большую симпатию. И я не раз говорил об этом Елизавета. А когда я узнал, что ты мой сын, со мной произошло что-то необыкновенное и прекрасное. Но для того, чтобы с тобой произошло подобное, я должен стать для тебя хорошим отцом.

– Пожалуй, это так, - согласился Алексис.
– Однако это ещё не самая большая сложность.

– Какая же тогда самая большая?

– Я никогда не любил князя Ворожеева, - признался Алексис.
– И я часто испытывал угрызения совести по этому поводу. Как благородный человек я считал, что не любить родного отца - значит не любить род, от которого ты происходишь, не уважать своих предков. Вам известно, какое значение имеет для любого дворянина понятие "род"? Огромное. В нем заключается смысл его дворянского происхождения. Для меня все это тоже имело огромное значение. Возможно, этим объясняется то, что я проявлял до последнего времени почтительность по отношению к князю Ворожееву. Но в душе я часто осуждал его, злился на него. Иными словами, я чувствовал одно, я вел себя по-другому. И мне от этого было скверно. И теперь нечто похожее происходит в моей душе.

Алексис виновато опустил глаза.

– Продолжай, - произнес Владимир.
– Я тебя внимательно слушаю.

– Теперь, как выяснилось, у меня другой отец. Следовательно, я происхожу от другого рода, у меня другие предки, другие корни, и я должен их любить и почитать. Но все это мне совершенно незнакомо! Если раньше я должен был почитать то, что мне не нравилось, чем я не мог гордиться и восхищаться, то теперь я должен почитать то, что мне незнакомо и чуждо. В этом есть нечто похожее! Вы не находите?

– Нахожу, - согласился Владимир.

– Я чувствую себя так скверно!

– То что ты чувствуешь, вполне естественно, - с нежной отеческой улыбкой произнес Владимир.
– Любой бы в подобной ситуации чувствовал себя так же. И не нужно винить себя!

– Здесь не только чувство вины. Меня будто бы чья-то могущественная рука переметнула на другую сторону. И я, как подчиненное ей существо, должен принять эту другую сторону, словно свою собственную.

– А твоя душа противится её принять?

– Моя душа не противится её принять, - возразил Алексис.
– Моя душа противится подчинению. В общем, все смешалось. И я сам не могу в этом разобраться да и, пожалуй, объяснить как следует, не могу.

Владимир всерьез задумался над словами сына.

– Я хотел бы дать тебе один совет, - произнес Владимир.
– Возможно, я слишком тороплюсь взять на себя роль, которую пока ещё не заслужил. И все же я возьму её на себя. Алексис, запомни хорошо: никто не должен заставлять себя любить кого-то или что-то. Любовь - это чувство, которое возникает само. И если этого чувства нет, в том не твоя вина. То же касается уважения, восхищения и других чувств, которые возникают в нашей душе без нашей воли. Ты говоришь, что испытывал угрызения совести. А за что? За то что, твоя душа не подчинялась каким-то общепринятым нормам?

– Пожалуй, да, - ответил Алексис и опустил глаза.

– Нельзя испытывать угрызения совести оттого, что в твоем сердце нет любви или восхищения. Можно испытывать угрызения от каких-то своих действий или поступков, но не от своих чувств. Стало быть, твои угрызения совести неуместны, ни ранее, ни тем более сейчас.

Алексис выслушал его и улыбнулся. Его улыбка приятно взволновала Владимира, - ничто так красноречиво не способно было сказать о возникшем расположении сына к нему, как эта дружелюбная и светлая улыбка.

– Как удивительно!
– с восторгом и восхищением сказал Алексис.
– Вы сейчас будто проникли в мою душу, сумели разобраться в моих переживаниях и даже прогнать их. Вы будто знаете меня так же хорошо, как самого себя.

– Ну, в этом нет ничего удивительного. Ведь ты - это часть меня.

– Верно.

– Я хочу, чтобы ты знал, - приняв серьезное выражение лица, сказал Владимир, - что всегда и во всем можешь рассчитывать на мое участие и мою помощь. Все свои переживания, тайны можешь смело доверять мне. Конечно, у тебя есть твоя матушка, с которой у тебя более доверительные и теплые отношения, которая лучше знает и понимает тебя. И все же существуют такие переживания и тайны, которые более понятны мужчине, нежели женщине, либо о которых иногда трудно поведать женщине из определенных соображений. Мне будет очень приятно, если ты обратишься ко мне.

– Я обязательно обращусь!
– заверил его Алексис.

Владимир взял руку сына и с благодарностью пожал её.

– Благодарю тебя!
– произнес он.

– Но что я такого сделал?
– удивился Алексис.

– Ты позволил мне войти в твою жизнь. Это именно то, чего я желал. А все остальное, о чем мы с тобой говорили: любовь, уважение, преданность придут своим чередом. Во всяком случае, я надеюсь на это и буду стремиться к этому.

– Мне стало так легко после разговора с вами!
– признался Алексис.