Мастер не приглашает в гости
Шрифт:
Из одежды у меня были правда только сорочка и халат — хороший халат, плотный теплый, но разгуливать в нем по дому было бы вопиющим пренебрежением приличиями. Хотя, если подумать, дом пустой — сэр Кристофер наверняка в кабинете, миссис Доул на кухне, и если я сейчас выгляну, убежусь в том, что в коридоре никого, то добежать до лестницы, а по ней до чердака, дело каких-то…
— Мисс Ривс, вам что-то нужно?
Вопрос прозвучал, едва я успела высунуть нос за дверь.
Я вздрогнула, едва задавив в себе глупый первый порыв захлопнуть ее, будто меня застукали на месте преступления.
Сэр
— Нет, — машинально открестилась я, но потом исправилась, потому что иначе выглядела бы совсем глупо, — Вернее, да.
А потом вдруг засмущалась.
Дверь в общем-то скрывала все, кроме моей головы, и халат опять же — очень хороший халат, но!..
— Что? — невозмутимо уточнил работодатель.
— Моя одежда, — промямлила я, стараясь не краснеть слишком отчаянно. — Она вся осталась наверху…
— Вы куда-то собираетесь? — все так же благожелательно и вежливо поинтересовался сэр Кристофер.
— Нет… то есть да! — боже, какой дурочкой я себя ощущала.
Ну почему я не наткнулась на миссис Доул. Да что там, наверное, я даже Альберту сейчас была бы больше рада, а это о чем-то да говорит. Он бы по крайней мере понял, почему я так отчаянно краснею и бледнею.
— Просто я хорошо себя чувствую, — нужные слова наконец-то нашлись. — И я бы хотела вернуться к своим обязанностям…
Сэр Кристофер посмотрел на часы.
Часы у него были красивые, явно собственного изделия, и я видела мельком что на них был не один циферблат, а несколько разных по величине.
— Согласно врачебным рекомендациям вам необходимо соблюдать постельный режим от семидесяти двух до ста двадцати часов. На данный момент прошло только шестьдесят пять. Учитывая вероятную погрешность расчетов, я вынужден настаивать на минимуме в девяносто шесть. Вы сами советовали мне заботиться о здоровье моих работников, чтобы они могли полноценно выполнять свои обязанности. Поэтому я вынужден настаивать на соблюдении данных рекомендаций.
— Я советовала? — удивилась я. — Когда?
Сэр Кристофер вдруг слегка улыбнулся.
— Когда утверждали, что регулярные профилактические осмотры миссис Доул в моих собственных интересах. Вы были правы. Поэтому вернитесь, пожалуйста, в постель и отдохните.
Под такой сокрушительной логикой мне оставалось только ретироваться.
Проблема заключалась в том, что сидя в постели без сна мне оставалось только думать.
С одной стороны, я и без того непростительно отложила это благородное занятие.
С другой — ничего приятного я надумать не могла, даже если бы очень захотела.
На самом деле, у меня был только один выход из ситуации.
Уволиться и уехать.
Но стоило оформить эту мысль, как все внутри взбунтовалось. Меня снова затопило эмоциями. Я пыталась пыталась с ними справиться, договориться — но не получалось ни справиться, ни договориться
Внутри кричало — я не хочу! Мне здесь нравится! Мне нравится этот дом! И даже его хозяин нравится, хоть ты этого и не признаешь! И ящерица! И жуки на улицах! И книги в библиотеке! И… и… и собственная ванная!
Внутри захлебывалось и рыдало.
И
это было невероятно тяжело, потому что все мои здравые доводы разбивались об эту внутреннюю истерику, с которой я просто не представляла как справиться. Я никогда не испытывала раньше ничего подобного. Со времен раннего детства в подобных случаях мне всегда удавалось обуздать ситуацию.Я рыдала в подушку и сама себя утешала, что в этом нет ничего страшного и все как-нибудь наладится. Хуже всего было то, что именно этого я и хотела — остаться. Остаться, потому что я все это заслужила: эту работу, эту должность, эту ванную! Мне это нравилось! А теперь у меня снова все отбирали, беспардонно и нагло. Ни за что!
Эта эмоциональная качка выматывала до предела, и постельный режим оказался неожиданно кстати.
Выплеснув накопившееся и кое-как обуздав эмоции, я лежала и смотрела в потолок.
Воспоминания лезли, и я не стала от них отмахиваться.
Я родилась в богатой семье, а вот мои родители — нет. Однако их родители сделали ставку на образование детей и не прогадали. Мама выучилась на ритуалиста, а папа на экономиста, и вот они встретились как половинки одного целого. Умения с бизнес-идеями. Не каждый может себе на старте производства позволить грамотного ритуалиста для усовершенствования и переделки стареньких станков, а потом для их модернизации, а потом для увеличения производительности. Не каждый также может и так подгадать момент с выходом на рынок, чтобы извлечь из этого максимальную прибыль.
А они сумели.
И вскоре небольшое текстильное производство, производящее ткани с нитями среброцветницы, превратилось в крупную фабрику. Мои родители, конечно, не могли похвастаться инновациями и изобретениями — ткань придумали задолго до них, благодаря свойствам среброцветницы стабилизировать соединения, ее повсеместно использовали в пошиве всей одежды, на которую потом могли накладываться различные чары: от практических до декоративных. Но зато они умели работать — и зарабатывать.
Они и меня именно этому учили, что если хорошо и с умом выполнять свою работу, то за это обязательно воздастся. Они брали нас с Айрис на производство чуть ли не с пеленок, и мы следили то как мама возится со станками, то как папа между телефонными звонками рассказывает нам про спрос и предложение (лично я в свои пять лет это поняла, как если попросить у родителей мороженое, то от них обязательно поступит предложение его купить!).
Станки, а вернее магия, меня манили больше (наверное, потому, что я быстро поняла, что с мороженым это совсем не так работает), а потому чем дальше, тем больше я тоже склонялась к ритуалистике.
Папа шутил, что ничего, у него есть еще одна дочь, ей он правильно разъяснит про мороженое и предложение.
…Айрис не стало, когда мне исполнилось двенадцать.
Для родителей это был тяжелый удар.
Для меня тоже.
Я винила их в смерти Айрис. Они же взрослые, они должны были ее спасти. Они должны были раньше понять, что с ней что-то не так. приложить больше усилий. Позже, я, конечно, поняла, что была не права, но тогда… тогда родители потеряли обеих дочерей. Потом, отношения, конечно, наладились. Но и изменились.