Майя

– Откуда вы, уважаемый?- обратился к нему Ашер.

– Из Смелы.

– Из Смелы?!- взволнованно переспросил Авраам- Может быть вы знакомы с семьёй моего зятя Менаше, сына торговца Якова, и знаете, что-то о судьбе моих дочерей, Голды, Сары, внуков и второго зятя Беньямина?

– Вот какой уж день, в тревоге за них, мы не находим себе места-добавила Хана.

– Я знаком с Менаше и Голдой, они мои новые соседи- отвечал им беглец и запнувшись продолжил:

«Простите меня, но у меня для вас дурные вести. Когда в Смелу долетела молва о том, что гайдамаки натворили в Жаботине, все, кто мог, включая ваших детей и внуков, погрузились на телеги и в спешке покинули город. Недалеко от Корсуня нас настиг вооружённый отряд бунтовщиков. Мы во всю гнали лошадей пытаясь оторваться от погони. Телега с вашими родными наскочила на камень и перевернулась, за ней ещё несколько. Гайдамаки порубили всех, не пожалели грудных детей. Я единственный с нашего обоза, смог добраться живым, хотя меня и задели пикой. Мужайтесь, друг мой и примите мои искренние соболезнования. На всё Божья воля. За грехи наши постигают нас несчастья и страшные потери, ибо нет страдания без проступка, так учит нас вера во Всевышнего, таков путь в мироздании.»

– В чём же повинны мои малолетние внуки? В чём они успели согрешить?- с болью произнёс Авраам, но потом, издав, какой-то странный, похожий на мычание стон, упал и потерял сознание.

– Боже мой, мама, неужели это правда? Их всех убили, даже маленьких деток?- дрожащим голосом спросила Майя и её глаза, предугадывая ответ Эммы, сами по себе наполнились слезами.

– Да, моя дорогая, к большому сожалению никто из них не выжил.

– А как же Авраам, он пришёл в себя?

– По-видимому, получив столь ужасное известие, с ним случился инсульт, его отнесли в дом, где он лежал не двигаясь. Дети молились у его постели всю ночь. Ашер, оказавшись старшим по дому, почувствовал ответственность за имущество учителя и Ханы. Он выкопал за домом ямку и, собрав в узел все ценные вещи, закопал их в ней. Хана не согласилась спрятать в яме свои серьги и, сшив для них маленький мешочек, повесила себе его на шею, под платье, как талисман.

Утром, не приходя в себя, умер Авраам. Чтобы предать его тело земле на еврейском кладбище, которое находилось за пределами городка, надо было выйти за городские ворота и люди, страшась нападения, боялись выходить. Помочь Ашеру похоронить мастера согласились только Хаим и Мотл из «хиврат кадиша»- похоронного бюро. Погрузив Авраама на телегу, они двинулись к воротам, Хана пошла за ними.

«Ты с нами не идёшь, там может быть опасно, жди меня здесь»- сказал ей Ашер, на что упрямая девочка отвечала:

«Я не боюсь оказаться в опасности с тобой, я не хочу остаться в безопасности без тебя. Что уготовано судьбой тебе, то и мне» -и они вышли за ворота вместе.

Похоронив Авраама, и, едва успев прочитать над ним «кадиш», все четверо почувствовали , как содрогается земля от стука копыт многотысячной, неумолимо приближающейся к ним орды и что было сил бросились бежать к телеге с единственным желанием, побыстрее спрятаться за крепостными стенами.

– Нет, мамочка, пожалуйста, только не говори, что они тоже погибли!- взволнованно вскрикнула Майя.

– Успокойся, подумай сама, ты внучка Ханы, если я не ошибаюсь в восьмом поколении, если бы в тот момент её не стало, не было бы и нас с тобой. Но нам действительно лучше прерваться и пойти спать.

– Нет, нет, мамуля, что ты, я всё равно не усну, пока не узнаю, чем всё кончилось. Прошу тебя продолжай!

– Хана бежала последней, зацепившись подолом платья за лозовую ветку, она растянулась на земле, побив колени. Оглянувшись, Ашер, успевший прилично убежать вперёд, вернулся за упавшей девочкой. Пока он помогал ей встать, время было упущено окончательно. Бежать было некуда. Город был окружён войском разъярённых гайдамаков и дети спрятались в растущих у кладбища кустах жимолости, умоляя небеса о спасении. На их глазах казаки, стащив за бороды с телеги Хаима и Мотла, порубили их на куски.

Городок охранялся польским гарнизоном и отрядом надворных казаков. Подъехав к воротам, предводитель гайдамаков Железняк, стал склонять выглядывающих из-за частокола казаков перейти на его сторону:

«Хлопцы, разве вы не такие же украинские казаки, как мы, разве вам не болит душа за отцов и матерей ваших, что денно и нощно гнут спины на панщине у тех самых панов, которых вы охраняете? Разве не они плюют на нашу православную веру и уничтожают наши святыни, разве не им служит это гнусное жидовское племя? Сколько можно терпеть стон народа? Пришло время всем встать за независимую Украину! Вот смотрите, сама русская царица Екатерина II на нашей стороне, прислала нам «Золотую грамоту» в которой повелевает восстать против конфедератов за притеснения православия и беспощадно истреблять ляхов и жидов! Оглянитесь вокруг, стар и млад, конный и пеший, все с окрестных деревень, кто с саблей в руках, а кто с косой или вилами, увидев грамоту государыни примкнули к нам. Теперь дело за вами.»

Надворные казаки, не раздумывая больше, открыли ворота и вместе с этой ворвавшейся внутрь массой, бок о бок, стали сечь и вешать всех тех, кого ещё минуту назад обязались охранять.

Уж не знаю доченька, смог ли кто-то спастись из шляхты, сбежав из крепости по подземному ходу. Из собравшихся в Лысянке несчастных евреев, в том числе семьи Брухи и родственников Ашера, не выжил никто, опьянённые кровью гайдамаки с кличем:

»от Нухима до Баруха» их жестоко истребили, а весь город разграбили. Железняк собственноручно повесил в костёле ксёндза, еврея и собаку и потребовал прикрепить на них табличку: »Лях, жид и собака - вера однака!»

– Мамочка, а что действительно царица дала им такую грамоту?

– Маловероятно, чтобы подобный документ существовал на самом деле и был послан какому-то неизвестному голодранцу, врядли умевшему его самостоятельно прочесть. Тем более, что государыня, будучи здравомыслящим монархом, не послала бы гулять по соседствующей с Россией Польше, документ уличающий её в подстрекательствах к убийству польских граждан. После случившихся событий, стали говорить, что грамоту подделал игумен Мотронинского монастыря Мельхиседек, опекавший повстанцев, да и сама Екатерина позже скажет, что грамота была поддельной.