Мажор

Изучать будем следующим образом: Я быстро, подробно, постранично!, с выражением проговариваю каждый устав. Вы! Внимательно слушаете. Запоминаете. Причем так, запоминайте чтобы дошло до печёнок. Затем каждый садиться и пишет на память страницу с номером, который обозначен цифрой, на листе лежащим перед ним. Пишем не торопясь, аккуратно, красиво, разборчиво. После написания текст сдаём на проверку. Вопросы есть. Вопросов нет. Начинаем…

…..

Подполковник, бегло пробежал глазами по исписанным листам. «Отлично! Теперь у нас есть «Устав» на бумаге и чёткий слепок в головах офицеров».

– Господа, на сегодня занятия завершены, - он произнёс довольным голосом.

– Все свободны. Капитан Игнатов, прошу остаться.

– Скажите, Пётр Григорьевич, - князь прищурил глаза.
– Вы читаете газеты?

– Газеты?
– протянул капитан, словно вспоминая, что это такое.

– Газеты, - дал пояснением князь. – Такие большие листы тонкой бумаги, с текстом и рисунками. Иногда, там пишут очень занимательные вещи.

– Простите, Кирилл Васильевич. К сожалению, в последнее время, не читаю. Служба-с. Всё время уходит на неё.

– Это, плохо! – князь резко повысил голос.
– Si le commandant ne sait pas planifier son temps de travail et dеlеguer une partie des pouvoirs aux subordonnеs, c'est un mauvais commandant. (Командир, который не умеет планировать своё рабочее время и делегировать часть полномочий подчинённым - это плохой командир. Франц.).

– Игнатов! Что вы как мать Тереза? В каждой бочке затычка? Назначьте ответственных и контролируйте их. Даю время до конца недели! Если не изменитесь, понижу в должности. Ясно?

– Так точно.

– Теперь по газетам. В «Московском Меркурии», в разделе «Продам», есть объявление о продаже частной типографии. Новые станки, почти не пользованное оборудование из Франции. Определите офицера и группу солдат. Пусть получат деньги, и чтобы через неделю эта типография стояла в Вардеево.

***

Поздним вечером, артистка, вернувшаяся с выступления, срочно начала будить спящую подругу.

– Анфиса! Просыпайся. Подымайся. Расскажу, такое! Ужасть, какое!

Сонная потянулась, села, свесила ноги с кровати, зевнула так глубоко, что могла бы откусить половину Луны.

– Анфисочка, не поверишь!
– у молоденькой гулёны от возбуждения вздрагивали губы, она теребила косу, перекинутую на грудь, и смотрела на подругу широко открытыми вишневыми глазами. – Князь Волконский, за меня, нашему князю, предлагает… сто тысяч рублей!

– И, чё?
– сглотнули, переваривая полученное известие.

– А наш, сказал, низа что! Я не продаюсь!

– Ну, не продал! – снова зевнули, потирая кулаком глаз. – А чё, радостная?

– Как, че? За меня давали – цельных… сто тысяч рублей! Вот, за тебя столько не дают. А за меня дают и даже могут продать!

– Господя! Продадут. Потом загонят в какую-нибудь мухо-таракань. И будешь там в подвале перебирать репу. Плакать надо, а она уши развесила и радуется.

– Зато, завтра! На рассвете! Из-за меня будет дуэль! – девчушка красиво изогнулась, сложила обе руки на одно колено. Часто заморгала длинными иголочками ресниц. Сделала губки бантиком.

– Из-за тебя? Быть такого не может. Благородные не дерутся из-за простой крестьянки. Так, что спустись на землю и не ври.

– Хорошо, не из-за меня. Одному майору не понравились мои песни. Они на русском. А красивыми, по его мнению, могут быть только на французском. А какой-то корнет. Такой… хорошенький, с усиками. Возразил ему. Майор ответил – не его собачье дело. Корнет обиделся. И завтра, на рассвете, они будут стреляться. Так, интересно – кто победит? Корнет, такой молоденький, или майор – который старый, пузатый – фу… Анфис, давай всю ночь держать кулаки за корнета. Жаль его будет, если умрёт.

– Божечки мои!, нашла о чём переживать? – подруга легла на кровать, накинула одеяло. – Спи, давай. Может быть застрелят друг друга и будет всем хорошо.

Прелюдия 10.

Солнечный день сверкал яркими весенними красками. Трелями перекликались голосистые птицы. Ветерком шумела и трепетала свежая листва на деревьях. Костер сытно урчал, поглощая сухие поленья. Молодой барашек на вертеле, политый вином, переливался румяной корочкой.

А что господа офицеры? Господа офицеры, как всегда, красовались друг перед другом, своей доблестью, мужеством и исключительностью.

– Я! – штабс-ротмистр с длинными кавалерийскими усами хвастался перед друзьями.
– Не подымаясь с места, попаду в эту ветку с десяти шагов.

– Тогда, я, - парировал гусар в мундире Ахтырского полка. – С двадцати!

– Господа!
– не будем спорить, - в разговор вступил князь Ланин. – Я легко собью все ветки с дерева за тридцать шагов. Лучше выпьем и прекратим ненужный спор. У меня родился прекрасный тост. – «За меня - самого меткого стрелка!»

– Ваше сиятельство!
– с земли поднялся полковник.
– Прошу, повремените с тостом. Я тоже неплохой стрелок. И могу попасть с тридцати шагов. Думаю, даже с сорока.

– Тогда пари, господа… – воодушевился князь.
– Попаду в ветку со ста шагов. За десять тысяч рублей.

– Кирилл Васильевич?
– удивлению гусара не было предела.
– Как же можно-с? Со ста шагов? Если, убойная сила пистолета, от силы шагов семьдесят. А вы собрались стрелять на сто.

Ланин удивленно осмотрел ствол своего пистолета.
– Тогда, господа! Пари на пятнадцать тысяч рублей. Кто готов участвовать?

– Дорогой князь!
– полковник примирительно поднял бокал. Попытался увести разговор в сторону. – Вы произнесли прекрасный тост. Предлагаю выпить за самого меткого стрелка вашего полка. То есть – за вас. А все эти пари - чепуха: Вдруг налетит ветер во время выстрела или пуля случайно ускорится. Как говориться, в жизни бывает, всё.

Паяный спорщик поднялся с места.
– И всё же, господа офицеры. – Предлагаю другое пари…

Полковник мягко потянул его вниз. – Лучше, послушайте. Расскажу занимательную историю… Шёл вчера по дороге, и… Представляете! Нашёл золотой империал. Оказывается, я счастливчик, господа.

– Это, что! – подключился к разговору гусар.
– Я! Каждый месяц что-нибудь нахожу. В позапрошлом - двадцать рублей ассигнациями. В прошлом серебряный кулон с камешками. Думаю, в этом тоже что-нибудь найду.