Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

— Кольт сорок четвертого калибра есть кольт сорок четвертого калибра, — обратился он к девушке, выходя из кабинета. — Речь здесь идет о размере отверстия дула, о форме, о дальности и меткости стрельбы, а не о том, когда он сделан. Речь идет о…

Рита протянула руку. Он передал ей документ.

— Значит, вот эта подлинная, — сказала она наконец.

— Да, именно эта.

— Мне, пожалуй, пора уходить, — прошептала девушка. — Мы еще встретимся с вами в другой раз.

Она положила на столик документ и зажигалку и прошла в спальню, где оставила одежду.

— Зачем?! — вскричал он взволнованно, последовав за ней. — Ты же знаешь, что сейчас мы в полной безопасности: жена вернется через несколько недель. Я же объяснил тебе ситуацию. У нее отслоение сетчатки.

— Не в этом дело.

— Тогда в чем же?

— Пожалуйста, вызови мне педикеб, — попросила Рита, — пока я оденусь.

— Я сам отвезу тебя, — сердито предложил он.

Рита одевалась, Уиндем–Матсон молча бродил по номеру. Он понял, что прошлое вызывает у людей печаль, видя задумчивый, погруженный в себя, даже несколько угнетенный вид девушки. «Черт! Зачем это я решил привести именно этот пример? Но ведь она такая молоденькая — я думал, что ей вряд ли известно это имя».

Возле книжного шкафа она остановилась.

— Вы читали это? — спросила, вытаскивая книгу.

Прищурившись, Уиндем–Матсон взглянул.

Мрачная обложка. Роман.

— Нет, — ответил он. — Это купила жена. Она много читает.

— Вам бы следовало прочесть эту книгу.

Все еще чувствуя разочарование, он посмотрел на название. «Саранча садится тучей».

— Это одна из тех, запрещенных в Бостоне, книг? — спросил он.

— Она запрещена всюду в Соединенных Штатах и, конечно, в Европе.

Рита подошла к двери и повернулась, ожидая его.

— Я слышал об этом Готорне Абендсене.

На самом деле он впервые столкнулся с этой фамилией. Единственное, что он знал об этой книге, это то, что сейчас она очень популярна. Еще одна причуда, еще один пункт массового помешательства. Он поставил книгу на место.

— На беллетристику у меня нет времени. Я слишком занят работой.

«Секретарши читают эту дрянь, лежа дома в постели, перед тем как уснуть, — подумал он язвительно. — Это их возбуждает. Вместо того, чтобы заняться чем–нибудь настоящим, чего они боятся, а на самом деле страстно желают».

— Одна из этих любовных историй? — спросил он сердито, открывая дверь в коридор.

— Нет, — пояснила она. — О войне.

Пока они шли к лифту, девушка объяснила:

— Он пишет то же самое, что говорили мои родители.

— Кто? Этот Абендсен?

— Его теория вот в чем: если бы не этот убийца Джо Зангара, то Рузвельт вытянул бы Америку из депрессии и вооружил бы ее так, что…

Она замолчала, так как у лифта стояли люди.

Когда они ехали по ночному городу в «Мерседес–бенце» Уиндема–Матсона, девушка продолжала рассказ.

— Согласно теории Абендсена, Рузвельт должен был быть ужасно сильным президентом, таким же сильным, как Линкольн. Он показал себя за тот год, пока находился у власти. Об этом свидетельствуют все его начинания и планы. Книга, конечно, не документ. Я имею в виду то, что она написана как роман. Действие развивается так: Майами, он продолжает править страной, и в тысяча девятьсот тридцатом году его переизбирают, так что он президент до тысяча девятьсот сорокового года, когда война уже началась. Не понимаете? Он все еще президент, когда Германия нападает на Англию, Францию и Польшу. И он все это видит. Он заставляет Америку стать сильной. Гарнер был на самом деле дрянным президентом. Во многом из того, что произошло, повинен именно он. А затем, в тысяча девятьсот сороковом году, вместо избранного демократами Бриккера…

— Это согласно Абендсену, — прервал ее Уиндем–Матсон.

«Боже, — подумал он, взглянув на сидевшую рядом девушку, — прочтут какую–то книжонку и вот разглагольствуют!»

— Его гипотеза состоит в том, что в тысяча девятьсот сороковом году вместо сторонников политики невмешательства Бриккера президентом стал Рексфорд Тагвелл.

Чистое хорошенькое лицо Риты, освещенное уличными огнями, раскраснелось от волнения, глаза расширились, она говорила, размахивая руками.

— Он стал активно продолжать антифашистскую линию Рузвельта, поэтому Германия побоялась прийти на помощь Японии в тысяча девятьсот сорок первом году. Она не выполнила условия договора. Понимаешь?

Повернувшись к нему, крепко вцепившись в плечо, она почти что крикнула ему в ухо:

— Поэтому Германия и Япония проиграли войну!

Он рассмеялся.

Глядя на него, пытаясь отыскать что–то в его глазах — он не мог понять, что именно, да к тому же ему еще приходилось следить за дорогой, — Рита произнесла:

— Это совсем не смешно. Могло же получиться так, что Соединенные Штаты расколотили бы японцев и…

— Как? — поинтересовался он.

— Он как раз все это и изложил.

Она на мгновение замолчала.

— В форме романа. Естественно, там масса увлекательного, иначе люди бы не читали эту книгу. Там есть и герои — очень интересный поворот; существуют двое молодых людей, парень служит в американской армии, девушка… Президент Тагвелл оказывается очень ловким политиком. Он прекрасно понимает, что замышляют японцы, — продолжала она взволнованно. — Об этом авторе можно спокойно говорить: японцы не препятствуют распространению его книги в стране. Я где–то прочла, что многие из них ее читали. Она популярна на Родных Островах и вызвала кучу толков и пересудов.

— Послушай, а что он говорит о Пирл–Харборе?

— Президент Тагвелл был настолько предусмотрителен, что велел всем кораблям выйти в море. Поэтому флот Соединенных Штатов не был уничтожен.

— Понятно.

— Поэтому никакого Пирл–Харбора и не было. Они напали, но всего, что им удалось, — это утопить несколько мелких суденышек.

— Она называется? «Саранча…» — как там?

— «Саранча садится тучей». Это цитата из Библии.

— Значит, Япония потерпела поражение, потому что не было Пирл–Харбора? Но послушай! — крикнул Уиндем–Матсон. — Никакие события, подобные тем, которые пригрезились этому парню, вроде города на Волге, смело названному Сталинградом, никакая оборона не смогла бы добиться большего, чем некоторая отсрочка окончательной развязки. Ничто не могло повлиять на нее. Слушай. Я встречался с Роммелем в Нью–Йорке, когда был там по делам, в тысяча девятьсот сорок третьем году.

Фактически Уиндем–Матсон всего лишь раз, да и то издали, видел военного губернатора США на приеме в Белом доме.

— Какой человек! Какое достоинство и выправка! Я знаю, что говорю, — закончил он.

— Да, было ужасно, — сказала Рита, — когда на место Роммеля пришел этот мерзавец Ламмерс. Вот тогда–то и начались эти повальные убийства и эти концентрационные лагеря.

— Они существовали и тогда, когда губернатором был Роммель.

Рита махнула рукой.

— Но это скрывалось. Может, эти бандиты из СС и тогда творили всякие беззакония, но он не походил на остальных, он напоминал прежних прусских военных. Суровый…