Мечтают ли андроиды об электроовцах?(сборник фантастических романов)

В действительности же Уиндем–Матсон был чрезвычайно могущественен. Ему принадлежал контрольный пакет акций целого ряда предприятий, торговые фирмы, недвижимость, да еще и «Уиндем–Матсон Корпорейшн».

Последовав за стариком, Френк распахнул дверь в цех. Там грохотали станки, которые он ежедневно видел в течение многих лет. Френк вдохнул воздух наполненный пылью; при тусклом освещении суетливо двигались люди — Фринк ускорил шаги.

— Эй, мистер Уиндем–Матсон! — позвал он.

Старик остановился возле человека с волосатыми руками — начальника цеха, по имени Эд Мак–Карти. Оба одновременно повернулись к Фринку.

— Очень жалко, Френк, но я уже ничего не могу сделать, не могу взять вас назад. Я уже нанял на ваше место человека, полагая, что вы не вернетесь. После всего того, что вы наговорили. — Маленькие черные глазки Уиндема–Матсона забегали.

Уклончивость была в крови у старика.

— Я пришел за своим инструментом и ни за чем более, — объяснил Фринк.

Его голос — он порадовался ему — был твердым и даже резковатым.

— Ну, посмотрим, — промямлил Уиндем–Матсон.

Хозяин не знал ничего определенного об инструменте Фринка и обратился к Эду Мак–Карти:

— Думаю, что это по вашему ведомству, Эд. Наверное, вы сможете уладить все, что касается Френка. У меня другие заботы.

Он взглянул на карманные часы.

— Знаете, Эд, Я побеседую с вами об этой накладной позже. Мне еще нужно кое–куда сбегать.

Он похлопал Эда Мак–Карти по руке и поспешил прочь, не оглядываясь.

— Ты снова собираешься работать? — спросил, помолчав, Мак–Карти.

— Да.

— Я горжусь тобой. Ты здорово вчера высказался.

— Я тоже страшно горд, — согласился Френк. — Но бог мой, я не смогу так же хорошо работать где–то в другом месте. — Он почувствовал себя беспомощным и будто побитым. — Ты ведь знаешь это.

Раньше они частенько обсуждали свои проблемы.

— Нет! — воскликнул Мак–Карти. — Ты справишься с проблемой не хуже любого другого на побережье. Я видел, как ты выдал деталь всего за пять минут, включая и чистовую полировку. Вот только сварка…

— А я никогда не утверждал, что могу варить, — отозвался Френк.

— А ты никогда не думал завести собственное дело?

Фринк, захваченный врасплох, застыл.

— Какое дело?

— Ювелирное.

— Да ну тебя, ради Христа!

— Заказы, оригинальные изделия, а продавать будут другие.

Мак–Карти отвел его в угол цеха подальше от шума.

— Тысячи за две ты смог бы снять небольшой подвал или гараж. Когда–то я рисовал эскизы женских сережек и кулонов. Помнишь ведь — настоящий модерн.

Взяв кусок наждачной бумаги, он стал рисовать, медленно и упрямо.

Заглянув ему через плечо, Фринк увидел эскиз браслета с орнаментом из расходившихся и переплетавшихся линий.

— А разве еще существует рынок ювелирных изделий? — поинтересовался Фринк.

Все, что он когда–либо видел, было традиционными изделиями из прошлого.

— Кому нужны современные американские украшения? Их не существует вовсе, во всяком случае теперь, после войны.

— Сам создай рынок, — сердито посоветовал Мак–Карти.

— Ты хочешь сказать, что и продавать я стану сам?

— Пусти их в розничную продажу через магазин, вроде… как он называется? На Монтгомери–стрит — большой шикарный магазин произведений искусства.

— Американские художественные промыслы, — уточнил Фринк.

Он никогда не заходил в магазины столь дорогие и фешенебельные, как этот, так же, как и подавляющее большинство американцев. Только у японцев было достаточно денег, чтобы покупать в подобных магазинах.

— Ты знаешь, что там продают? — спросил Мак–Карти. — И на чем наживают состояния? На тех чертовых серебряных пряжках для поясов из Нью–Мексико, которые делают индейцы. Всякий хлам, который производят для туристов. Это считается модным искусством.

Некоторое время Фринк разглядывал Мак–Карти, не решаясь открыть рот, а потом сказал:

— Я знаю, что они там продают. И ты тоже знаешь.

— Да, — согласился Мак–Карти.

Они оба знали, потому что оба имели к этому делу самое прямое отношение, и довольно давно.

Официально «Уиндем–Матсон Корпорейшн» занимался выпуском решеток из кованого железа для лестниц, балконов, каминов и в качестве декоративных украшений жилых зданий. Все изготовлялось по стандартным чертежам. Для каждого сорококвартирного дома штамповалось одно и то же изделие сорок раз подряд. С виду «Уиндем–Матсон Корпорейшн» была металлургическим предприятием. Но кроме этого, она занималась еще и другим делом, что и приносило настоящие прибыли.

Используя большое количество тщательно подобранных инструментов, материалов и оборудования, «Уиндем–Матсон Корпорейшн» непрерывным потоком выпускала подделки под американские изделия довоенного производства. Эти подделки осторожно, со знанием дела подбрасывались на оптовый рынок произведений искусства, наполняя реку подлинных вещей, собираемых по всему континенту. И так же, как при коллекционировании почтовых марок и монет, никто не мог определить фактический процент подделок, находящихся в обращении. И никто — в особенности торговцы, да и сами коллекционеры — не хотели этим заниматься.

Когда Фринк так неожиданно покинул место работы, на его верстаке остался наполовину законченный револьвер фирмы «Кольт» времен фронтира (освоения западных территорий). Он сам сделал отливку в собственного же изготовлениях формах и был занят ручной шлифовкой деталей. Рынок огнестрельного оружия времен Гражданской войны и фронтира благодаря Фринку, был неограниченным. «Уиндем–Матсон Корпорейшн» могла продать все, что производил Фринк.

Остановившись у своего верстака, Фринк взял еще необработанный, покрытый заусенцами шомпол револьвера.

«Еще дня три, и револьвер был бы закончен, — с сожалением подумал ок. — Приличная работа». Эксперт, конечно, мог бы обнаружить подделку, но коллекционеры японцы не знали методов проверки подлинности изделия.

Насколько Фринку было известно, японцам и в голову не приходило хоть сколько–нибудь сомневаться в исторической подлинности вещей, продаваемых на Западном побережье как произведения искусств или народного творчества. Возможно, когда–нибудь такая мысль все–таки придет им в голову, и тогда пузырь лопнет, а вместе с ним лопнет и рынок подлинных изделий. Согласно закону Грешэма, подделки подрывают ценность подлинников. В этом, без сомнения, была причина отсутствия проверок: ведь, в конце концов, все оставались вполне довольны.