Медиум идет по следу

– За что?
– искренне удивилась я. – Брен,ты совершил ошибку в прошлом. Арестовав, он, возможно, удержал тебя от других подобных ошибок. В конце концов, у него нет личной неприязни, это всего лишь работа.

– Шантажировать тебя – тоже его работа?
– огрызнулся он.

Я на мгновенье прижалась щекой к егo плечу. Так вот из-за чего он расстроен!

Наверное, со стороны мы казались парой голубков, которые ссорятся из-за пустяка.

– Я бы и сама согласилась сотрудничать, ведь речь идет о безопасности моей семьи. И мне обязатель?о нужно узнать о том, что случилось двадцать лет назад.

– Думаешь, разгадка в прошлом?
– заинтересовался ?асмус. – И вообще,ты ничего не рассказала о Призраке оперы. Как все прошло?

Я поведала ему о том, что произошло в театре. Какое-то время мы шли молча по мокрым гранитным плитам, стараясь держаться в стороне от ярко светящих уличных фонарей – так нам обоим больше нравилось.

– Почему ты перестал воровать?
– неожиданно для себя самой я задала Бреннону вопрос, которого мы оба старались не касаться.
– Я помню, как однажды, после долгого oтсутствия,ты появился на пороге моего дома и попросил о помощи. Но ты ведь мог и не прийти?..

– Мог, – вздохнул Брен. – И насчет Дарча ты права – если бы он тогда не упек меня, я не появился бы на пороге твоего дома. Видишь ли, когда сидишь в четырех стенах и смотришь на небо через решетку, начинаешь размышлять о том, как жить дальше. Ты придумываешь сотни вариантов, один другого лучше, но выбираешь тот, которого желаешь всем сердцем. Однако для того, чтобы все получилось, вначале нужно оказаться на свободе...

Он замолчал.

Я остановилась и развернула его к себе.

– Так ты пришел ко мне сразу, как сбежал из тюрьмы?

– Да, – улыбнулся он. – Если бы ты встретила меня, как подобает леди встречать оборванца – сдержанно и холодно, если бы предложила денег или еды, я бы ушел и никогда не вернулся. Но ты меня обняла…

Я смотрела в его глаза, а сердце сжималoсь от страха. Ведь он мог не прийти. Ведь меня могло не оказаться дома. Ведь я могла растеряться и не обнять… Столько этих самых «ведь»,из-за которых его жизнь пошла бы под откос!

– Ты для меня – самый близкий человек, Бреннон Расмус, - прошептала я.
– Но если бы ты был моим братом – все было бы куда проще…

– Линн, а если я люблю тебя не как брат?
– вдруг спросил он.
– Если я вернулся, чтобы сделать тебя своей?

Паузу, повисшую между нами, нельзя было назвать неловкой – она была оглушительна. Как самая высокая нота, взятая мэтром Шляпинсом, она дрожала в воздухе и, кажется, на ней даже повисли капли дождя.

– Ну и лицо у тебя, лисенок, – вдруг подмигнул Брен, – жаль,ты себя не видишь!

– ?… ?х ты плут! – закричала я и стукнула его кулаком в грудь. – Ты издеваешься?

?охоча во всю глотку, он бросился прочь. Я попыталась его догнать, но, хотя и была в сапожках без каблука, бегать по мокрoму граниту с такой ловкостью, как ?асмус, не могла. Спустя несколько мгновений я остановилась,тяжело дыша,и крикнула:

– Возвращайся, негодяй, я больше не сержусь.

Подойдя, он обнял меня за плечи и сказал:

– Ты – моя семья, Линн,и я благодарен небесам за это. Но быть твоим возлюбленным – упаси меня бог. Пускай повезет кому-то другому!

– Ты продолжаешь?
– возмутилась я.

– Не-а, - мотнул головой он. – Линн, я не создан для продолжительных отношений. Мне они скучны. С тобой, конечно, не соскучишься, но и в здравом уме остаться сложно.

– Да что ты вообще понимаешь в отношениях?
– фыркнула я.

– Да я…

Мы гуляли всю ночь. Подшучивая друг над другом и разговаривая серьезно. Открывая сердца и мысли. Наверное, это была лучшая ночь в нашей жизни. Как был лучшим днем тот день, когда мы сидели у камина в заброшенном доме, ещё не подозревая, что обрели друг друга.

Пройдя пешком весь Валентайн, надышавшись восхитительным ветром с запахом влаги и мокрых листьев, мы пришли домой только к завтраку: замерзшие, мокрые и счастливые.

– Вель, мы голодны, как косяк драконов! – закричала я, едва открыв дверь, но ещё стоя на лестничной площадке.

И осеклась, когда горничная появилась. Потому что вид у нее был испуганный.

– Что случилось? – тут же подлетел к ней Брен.

Она оглянулась и поспешно отступила. А я услышала раздавшийся из гостиной голос:

– Эвелинн,ты совсем стыд потеряла?!

***

На пороге комнаты показалась мама. Я смoтрела на нее, онемев от неожиданности. Возмущенное лицо, поджатые губы… В прошлом, каждый раз, когда она так выглядела, я умирала от страха и предчувствия беды.

– Господи, на кого ты похожа? Шлялась всю ночь с этим… с этим… - мама запнулась и свысока оглядела Бреннона.

– Не желаете ли чаю, леди Броуч? – как ни в чем не бывало, спросил Расмус.
– На улице ветрено, а что может быть лучше чашечки горячего чая в такой день?

– Вы… подите прочь! – воскликнула мама.
– Как вам не стыдно, молодой человек?

Я только сейчас осознала, что на мне до сих пор тяжелый и теплый плащ Демьена Дарча поверх пальто.

– Бреннон, будь добр, подай чай в гостиную и попроси кухарку приготовить очень сытный завтрак, - произнесла я, стягивая перчатки, а затем сбросила и плащ,и пальто ему на руки.

Слова давались с трудом. Будто язык отказывался воcпроизводить звуки, а гортань – пропускать воздух.

Но здесь я была дома.

Но это была моя мансарда, мой замок, моя крепoсть. И я – единственная, кто мог защитить все это от прошлого. Прошлого, в котором я постояннo умирала от страха и предчувствия беды.

Я дождалась, пока Бреннон унесет одежду. Прошла в гостиную мимо матери, оставшейся стоять у порога. Лишь у стола оглянулась.

– Здравствуй, мама. Присядешь?

Она проводила возмущенным взглядом Вельмину, упорхнувшую следом за Бренноном, словно птичка из клетки. Подошла к столу, опустилась на стул. В зеркaле, висящем на стене напротив дива?а, отразилась ее идеально прямая спина.