Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

— Что «кстати»? — не понял я.

— Красное вино, которое вы послали мне.

— Я послал вино? — совершенно не понимая ничего, переспросил я.

— Ну да, бутылку красного «Напареули».

— С кем послал? — уже тревожась, спросил я.

— Как с кем?.. Да с врачом, с этой, ну с новой нашей докторшей, которая прибыла вместо Суренкова…

— Капитан Краснова? — закричал я.

— Ну да!.. Да что случилось? — уже в свою очередь тревожно спросил генерал.

— Да потому что я ничего не посылал вам и ничего не поручал ей… Вы еще не пили этого вина?

— Конечно нет, даже не откупоривал… Это интересно! Значит, товарищ полковник, вы ничего не поручали ей?

— Абсолютно… Да и разве мог я это сделать, не предупредив вас?

— Странно… Очень странно. Вот что, голубчик мой, никому ни звука. Через час сорок минут буду у вас с капитаном Аркатовым.

— Жду, товарищ генерал, — сказал я, вешая трубку.

Дом с привидениями, смерть Устинова, вино, которое я не посылал, докторша, с такой странной заботливостью оберегающая мое здоровье… Всего этого было достаточно, чтобы, куря папиросу за папиросой, долго и сосредоточенно подумать о событиях, происшедших за эти сутки.

— Соедините меня с санчастью, — сказал я.

— Майор Зорин? — спросил я.

— Да!.. Это вы, товарищ полковник? — узнав меня, спросил начсанотдела. — Чем могу служить?

— Мне нужны на полчаса личное дело и характеристика военврача Красновой. Только сделайте так, чтобы никто — ни она, ни отдел кадров — не знали об этом.

— Сейчас это сделать невозможно, смогу прислать лишь к вечеру.

— Почему?

— Личное дело капитана Красновой пять минут назад послано к генералу, по его приказанию.

— А–а… — сказал я. — В таком случае приезжайте сейчас ко мне.

— Вы плохо себя чувствуете? — обеспокоился майор. — Разрешите, товарищ полковник, я захвачу с собой и Краснову. Она поможет вам…

— Нет, приезжайте одни, Краснова сейчас не нужна. Я чувствую себя отлично, — закончил я, вешая трубку.

Спустя двадцать минут майор уже входил ко мне. Это был розовый, приветливый человек лет сорока, работавший до войны начальником поликлиники где–то в Закавказье.

— В чем дело, товарищ полковник? Чем провинилась Краснова, что привлекла к себе такое внимание? — обеспокоенно спросил он.

— Да вины никакой нет, но человек она новый, нам интересно ознакомиться с ее делом. Она сейчас в санчасти?

— Так точно… должна быть на работе. У нее прием.

— А скажите, товарищ майор, этот порошок «дигиталис» или что–нибудь другое? — подавая врачу порошок, оставленный Красновой, спросил я.

Начсанотдела развернул бумажку, понюхал содержимое ее и, недоуменно поднимая плечи, неуверенно сказал:

— Нет, что–то не похоже на дигиталис… тот порошкообразный, как, скажем, мука, а тут видны кристаллы.

Он еще раз внимательно оглядел порошок и чуть капнул на него из стакана. Запах горького миндаля разнесся по комнате. Майор воззрился на меня, на его лбу выступил пот.

— Ска–жите, — задыхаясь, спросил он, — этот порошок… оставила Краснова?

Я молча кивнул головой, продолжая глядеть на растерянное лицо майора.

— Да ведь это… цианкалий!.. Самый страшный яд!!! — вдруг закричал он. — Врач не мог так ужасно ошибиться… Значит… — И он в ужасе замолчал.

Я снова утвердительно кивнул головой. Майор тяжело опустился в кресло.

— Я сейчас позвоню в санчасть… — вскакивая с места, крикнул он. — Прикажу, чтобы ее задержали.

— Поздно, майор, думаю, что эта самая… — я подчеркнул, — «Краснова» уже далеко от вашего санотдела. Но все же звоните.

— …Капитан Краснова полчаса назад ушла, — доложил дежурный по санчасти. — На осмотр больного полковника… — И он назвал мою фамилию.

— Вот видите, — засмеялся я, хотя мне было совсем не до смеха.

— Если она найдется или случится что–нибудь важное, звоните на квартиру полковника, я нахожусь у него, — приказал майор и, вешая трубку, растерянно произнес: — Вот так дела–а!

У подъезда послышался шум останавливающейся машины, а спустя минуту в коридоре послышались шаги.

— Можно? — раздался голос, и в комнату вошел генерал в сопровождении капитана Аркатова.

— О–о, да вы выглядите просто превосходно, — пожимая мне руку, сказал генерал, — а по рассказам врача… — он иронически улыбнулся, — вам лежать и лежать.

— Красновой? — спросил я.

— Да, хотя, я думаю, она такая же Краснова, как я китайский богдыхан. Ну, майор, где ваш военврач? — обратился он к начсанотдела.

— Была в санчасти, но полчаса назад будто бы направилась сюда.

— Именно «будто бы»… Ну, ладно, не иголка в стогу, не потеряется, найдем ее… Итак, майор, вы сейчас силою вещей вовлечены в события, которые произошли вокруг вас. Для следствия необходимо, чтобы вы были немы и забыли то, что уже известно вам.

— Понимаю, товарищ генерал, можете быть уверены, — вытягиваясь по струнке, сказал начсанотдела.

— Вот личное дело этого врача: «Анна Александровна Краснова, 32 лет, уроженка Краснодара, из рабочей семьи… так… незамужем. Образование — Ростовский мединститут, кандидат партии с февраля 1941 года. Участие в войне — Западный фронт, терапевт медсанбата 29–й гвардейской стрелковой дивизии… Как видите, все по форме, ни к чему нельзя придраться. И характеристика из санупра фронта отличная, только… только, — приближая к глазам личное дело, повторил генерал, — карточка ее несколько неровно наклеена, чуточку как бы вкось… дайте–ка лупу, — и, разглядывая в увеличительное стекло документ, он сказал: — Да, так и есть, чуточку, на самую малость, на какую–либо чуточку, карточка наклеена вкось, и вот, глядите, буквы печати «…дейской стрелковой» чуть расплывчаты — ниже слов «пехотной дивизии»… — и, обернувшись к Аркатову, спросил: — Когда надеетесь найти эту особу, капитан?

— Самое позднее к вечеру, — сказал Аркатов, раскладывая на столе бумаги. — Хотя надо помнить, — взглянув на часы, сказал он, — что с момента ее ухода из санчасти прошло больше двух с половиной часов. Вино, как мы и предполагали, оказалось отравленным синильной кислотой. Вот анализ лаборатории, — закончил Аркатов.

— Разнообразная дама, — улыбнулся я.

— Как это? — не понял генерал.

— Вам — синильной, а мне вот оставила порошочек для усиления сердечной деятельности… — беря со стола пакетик, сказал я, — цианистый калий… Усердно уговаривала принять перед обедом. А предварительно пыталась инъекцию какую–то сделать…

Начсанотдела, бледный и растерянный, в ужасе слушал наш диалог.

— Какая негодяйка! Несомненно, гестаповская преступница, оставленная здесь, — наконец выговорил он.

— Ну, это наши органы выяснят дальше, а теперь, майор, возвращайтесь обратно в санчасть и, как только получите из сануправления фронта дополнительные данные о Красновой, немедленно же доложите мне.

— Слушаюсь! — поворачиваясь к выходу, сказал майор.

Громкий телефонный звонок раздался в комнате.

— Товарищ полковник, — послышался в трубке возбужденный голос, — у вас начсанотдела?