Медная пуговица. Кукла госпожи Барк

Поднося руку к пилотке, женщина отчетливо отрапортовала:

— Товарищ полковник! Гвардии капитан медслужбы Краснова прибыла к месту службы. Задержка в пути произошла ввиду…

Я остановил ее и, войдя в кабинет майора, спросил:

— Где вы были эти три дня?

— Четыре, товарищ, полковник. В субботу вечером, когда я ехала сюда из сануправления фронта, меня при въезде в город задержал комендантский патруль, отобрал документы и до сегодня держал под арестом.

— Причины задержания?

— Лейтенант, снявший меня с машины, сказал, что документы не в порядке и для выяснения пригласил в комендатуру.

— Сколько человек было в патруле?

— Двое. Лейтенант и солдат.

— А в комендатуре?

— Не знаю. Я даже не могу вспомнить, что произошло дальше, так как, когда меня повезли, уже в машине мне стало плохо… дальше не помню ничего… какой–то туман… Очнулась час назад в саду, на окраине города, откуда я добралась до санчасти. Я могу приступить к своим обязанностям? — спросила Краснова.

— Это дело вашего начальства, — указывая на майора, сказал я.

— Документы ваши у меня, вы их получите вечером, — сказал Аркатов. — Говорить о том, чтобы вы не распространялись об этом приключении, я думаю, не стоит, — закончил он, и мы вышли на улицу.

— Ну, как, товарищ полковник, узел распутывается? — спросил он.

Я пожал плечами.

— А по–моему запутывается.

— И да, и нет. Вы сейчас куда едете?

— Опросить погорельцев, жителей того проклятого дома.

— А я в комендатуру. Итак, до вечера у генерала.

Жильцы сгоревшего дома были переселены в пустовавшее здание почтамта. Всего было пять семейств: Градусова, того самого инженера, о котором говорил посетивший меня человечек, и четырех других. Тут был и рабочий пивоваренного завода Соломин, и пианист Приорин, и та самая Елизавета Львовна, на которую ссылался таинственный человек.

Конечно, никто из них даже и не слышал ни о каких «привидениях». На мой вопрос, кто из них жил в той стороне дома, где произошел взрыв и откуда начался пожар, жильцы ответили: «Никто», а инженер Градусов удивленно сказал:

— Разве товарищу полковнику неизвестно, что вся передняя половина дома, начиная с парадного и включая большой зал, то есть центр здания, пустовала?

— Почему пустовала?

— До прихода наших войск там находился немецкий офицерский изолятор, и, хотя официально это не было известно, мы, жильцы, знали об этом.

— Как же немцы разрешили посторонним жить в том доме?

— А мы жили с другой стороны, отделенные глухой стеной от изолятора. Дом этот некогда принадлежал купцу Тестову, и купец своеобразно построил этот дом. Переднюю сторону он вывел фасадом на улицу, с парадным подъездом, с колоннами и львами, с просторными комнатами, большим залом, с паркетом и высокими окнами… То есть для себя. Для прислуги же и для сдачи в наем он отвел вторую, заднюю часть дома, совершенно изолированную от первой, с отдельным ходом, со своим двором. Поэтому нас и не тронули немцы. Вот приблизительный план этого дома… — И он быстро набросал его на бумаге.

— Но кое–кого вы все–таки видели?

— Конечно, — зашумели жильцы, — и больных, и врачей некоторых…

— А не встречали вы когда–либо маленького роста, невзрачного человека, отлично говорящего по–русски?

Жильцы задумались, потом Елизавета Львовна, а затем и остальные покачали головами.

— По–русски некоторые говорили, но мужчины такого не было.

— А женщины?

— Была одна, врач, но она давно уехала отсюда… да и та, кажется, была не немка: не то полька, не то чешка, — сказал Градусов.

— Немка, — решительно сказала Елизавета Львовна, — только она родилась в России и долго прожила в Польше. Воспитанная дама с хорошими манерами и очень неплохо говорила по–русски, но она не уехала, недели три назад она ненадолго приезжала…

— А вы помните ее внешность? — спросил я.

— Ну, как же! Невысокая, полная, с приятным лицом и темными глазами.

— Спасибо, прошу извинить за беспокойство, поднимаясь, сказал я.

— Товарищ полковник, — просительным тоном сказал Градусов, — от лица, так сказать, коллектива я обращаюсь к вам… нельзя ли просить об одном очень большом для нас одолжении?..

Жильцы закивали головами.

— …Здесь есть несколько никем не занятых домов. Можно ли нам, с вашего разрешения, перебраться в один из них. Почтамт и велик, и неприспособлен для жилья.

— Отчего же? — сказал я. — Вы и Елизавета Львовна садитесь сейчас со мною в машину. Мы проедем в комендатуру, где вам выдадут ордера на подходящий дом.

Под радостные возгласы остальных мы спустились к машине.

Проезжая мимо санотдела, я сделал вид, будто что–то вспомнил и, приказав шоферу подъехать ко входу и попросив спутников подождать, вошел в дом.

— Где лежит раздавленная грузовиком женщина? — поднявшись наверх, спросил я дежурного врача.

— В первом этаже, в комнате номер девять, товарищ полковник.

Я спустился к машине и попросил Градусова и его спутницу пройти со мной.

— К коменданту? — идя за мною, спросил инженер.

— Нет, — сказал я, пропуская их в комнату № 9.

На клеенчатой кушетке лежал труп, покрытый простыней.

Я отдернул простыню и коротко спросил:

— Вы не знаете ее?

— Госпожа Янковиц! — вздрогнув и всматриваясь в труп, сказал Градусов.

— Не ошибаетесь? — спросил я.

— Нет! Это она, — уверенно сказала Елизавета Львовна и перекрестилась.

Спустя несколько минут комендант города уже подписывал ордер жильцам сгоревшего «дома с привидениями».

В 22.30 я был у генерала. Капитан Аркатов уже стоял у стола.

— Вот и отлично, — сказал генерал. — Итак, займемся делом. Что скажете, капитан? — и, усевшись в глубокое кожаное кресло, он замолчал.

Я присел к столу и, вынув блокнот, приготовился слушать капитана.

— Когда я по вашему приказанию прибыл к месту происшествия, там убитой женщины уже не было. Ее перенесли в помещение санчасти, где я произвел тщательный осмотр трупа. На левой руке у нее был найден след иглы шприца, а произведенное вскрытие подтвердило наше предположение. Вот акт вскрытия. — И Аркатов скороговоркой прочел: — «Мы, нижеподписавшиеся врачи, капитан медицинской службы…» — И, пропуская слова, он сказал: — Вот оно: «Согласно результату вскрытия смерть женщины произошла от отравления цианистым калием, введенным в ее тело при посредстве шприца, что и послужило причиною смерти неизвестной, занесенной в протокол вскрытия под вымышленной фамилией военврача Красновой. Капитан медслужбы Зверев».