Мегагрант

Осенью 2012 года должна была начаться полноценная работа в исследовательской лаборатории.

Встал вопрос о стажировке отобранных кандидатов.

– Я не смогу отправить даже лучших из них к себе в лабораторию в Каролинский, - это была единственная проблема, которая казалась Паоло неразрешимой.
– Даже если мы отберем тех, кто хорошо знает английский (хотя я в этом сомневаюсь), здесь ни у кого нет подготовки ни в клеточной, ни в молекулярной биологии. Там жесткий режим, и я не смогу тратить время на то, чтобы объяснять им основы.

Решение нашлось: потратить время «на основы» они должны были здесь, в российских институтах, где их обучат азам работы с клетками и подготовят для Каролинского. Одновременно они могут и учить английский.

Итак, теоретически мы были готовы, оставалось только ждать.

4

Паоло чертыхался про себя, подписывая многочисленные листки, которые потом сшивались и укладывались в коробки. Столько подписей он не ставил ни разу за свою жизнь и вообще ни разу в жизни не видел столько бумаги. На ней, как ему объяснили, была изложена заявка на мегагрант. Странно, собственно научный проект, который готовил он сам, занял всего десять страниц. Остальное ему пытались втолковать, и в некоторые вещи он даже вник, но все же не мог понять, зачем они нужны.

Собственно, это не так уж и важно, он сделал все, что от него требовалось, а что будет дальше, его пока не волновало. Садясь в аэроэкспресс, который должен был доставить его в Домодедово, он был мысленно уже за десять тысяч миль от Москвы, в Америке, куда лежал его путь. На следующий день у него была назначена встреча в FDA, вместе с Марком Холтерманом они все еще пытались получить разрешение на трансплантацию Ханны. Из Сеула поступали тревожные известия: девочка росла и уже не могла мириться со странным предметом в горле, часто доставляющем ей боль. Два раза она чуть было не выдернула трубку, которая позволяла ей дышать. Слава богу, бдительные сестры успели остановить ее. А еще малышка все чаще смотрела в окно и не могла спокойно выносить заточение реанимационной палате. Она стала очень подвижной, каждый ее шажок представлял опасность, по сути, она все время была в опасности, которая возрастала с каждой неделей ее жизни.

22 августа 2011 года Ханна отметила свой первый день рождения - Паоло в этот день исполнилось 53 года. В FDA как раз затребовали новые документы с дополнительными деталями протокола трансплантации, а также с результатами тестирования биореактора и материала для каркаса. Дэвид Грин и его команда работали днем и ночью, но медицинские чиновники не торопились, снова попросили уточнения. Казалось, что это никогда не кончится. Маккиарини начал терять терпение и с трудом сдерживался во время встреч с комиссией.

И вот в этот самый момент жизнь снова бросила ему вызов. Он материализовался в виде письма от тридцатилетнего американца, инженера по имени Крис. Это было какое-то веселое письмо, несмотря на то, что Крис был болен раком трахеи и жить ему, по прогнозам врачей, оставалось всего несколько недель. Врачи, к которым он обращался, признали его опухоль неоперабельной. Он прошел тридцать три сеанса лучевой и семь циклов химиотерапии, но без эффекта.

«Проф, - писал он, - я по натуре борец, как и Вы, и не собираюсь сидеть сложа руки и ждать смерти. За последние пару месяцев, с того момента, когда доктора объявили мне, что ничего больше сделать нельзя, я стал неплохо разбираться в регенеративной медицине. У меня дух захватывает от того, какие возможности она открывает. Я прочел в Интернете о невероятных экспериментах Дорис Тейлор с сердцем, я знаю, чем занят Атала, но Вы, проф, Вы - мой шанс. Может, попробуем?»

Паоло тоже «забрался» в Интернет и вышел на блог Криса, где тот публиковал последние новости о стволовых клетках, вел диалоги с оппонентами, писал о вреде политики президента Буша в отношении клеточной терапии.

«А может быть, это знак? Знак того, что я еще не готов делать трансплантацию Ханне? Еще одна возможность?» Он попытался выбросить из головы такие мысли. Все просто: есть пациент, который нуждается в его помощи, а он, скорее всего, способен ему помочь.

Повстречавшись с Крисом, он понял, что просто обязан дать шанс этому жизнерадостному и очень умному человеку. Кроме того, Паоло почему-то был уверен, что все получится. Сам пациент старался внушить ему уверенность, они часто общались и даже подружились - в той степени, в какой Паоло вообще был способен на дружбу. Блестящий инженер, с отличием окончивший Университет Моргана, Крис, как и Паоло, увлекался мотоциклами, любил импровизировать, ставить любительские спектакли. Они постоянно подшучивали друг над другом, и однажды Крис предложил заключить пари, кто из них лучше сделает татуировку.

– Ну как, проф? Хоть вы и гениальный хирург, но я точно выиграю, - хохотал он.

Многочисленная семья Криса собрала необходимую сумму на трансплантацию в Швеции, участвовали даже его племянницы и маленькая дочка. За день до отъезда в Стокгольм он дал интервью местному телевидению: «Я улетаю за четыре тысячи миль, чтобы получить помощь. Надеюсь, в Америке она тоже скоро будет доступна».

Технология подготовки каркаса и сама операция были такими же, как и у Бейена, если не считать одного дополнительного штриха: накануне хирург и пациент обменялись крошечными татуировками...

5

Уже, наверное, десятый раз я перечитывала список имен, надолго задерживаясь на одном из них: «Маккиарини Паоло». Непривычное это было написание - на русском и по-советски казенное. Но отчего-то именно такая стилистика давала возможность окончательно поверить в эту новость. Паоло стал одним из тридцати девяти победителей конкурса мегагрантов второй волны, в котором участвовали пятьсот двадцать два исследователя со всего мира! Невероятно! Наши трехлетние усилия: «регенеративная карта», мастер-класс, первая трансплантация, немыслимая бумажная работа - наконец привели к официальному признанию. В тот момент было неважно, что главные трудности впереди, и не было страха (который появился позже) от того, что не удастся осуществить задуманное. Чувство было такое, будто любимая команда только что забила решающий гол. Хотелось вскочить и выкрикнуть победный клич.

И вдруг я услышала именно такой клич, и раздался он всего в нескольких метрах от меня: какой-то человек, прикрыв рукой телефонную трубку (что было совершенно бесполезно из-за его звучного голоса), шепотом кричал: «Виктория! Виктория!». Когда на него зашикали, он, извиняясь, обернулся, и я узнала Владимира Алексеевича Порханова, главного врача Краснодарской краевой клинической больницы. Объявление результатов застало нас обоих на научной конференции в Петербурге. Буквально через секунду завибрировал уже мой телефон:

– Говорит Паоло. По-моему, мне только что звонил Порханов. Что, есть результаты?

– Да, решение положительное.

– Поздравляю! И спасибо за все.

Владимир Алексеевич жестикулировал, пытаясь что-то передать для моего собеседника, наконец мы оба пробрались к выходу:

– Скажи ему, пусть выезжает. Надо начинать.

Паоло приехал через несколько дней, но сначала в Москву.

– Я хотел обсудить многие вопросы, прежде чем ехать в Краснодар, - буквально с порога начал он.
– Мне нужен менеджер проекта, независимый от университета человек, которому я полностью доверяю, и финансовый юрист. Елена, прошу тебя стать этим менеджером. Понимаю, это очень сложная работа, но ведь и дело того стоит - мало кому выпадает шанс участвовать в том, что происходит впервые в истории. (Паоло решил для убедительности добавить пафоса, но, с другой стороны, это ведь было правдой.) Юриста найдешь сама.

Я согласилась, поскольку с самого начала знала, что без менеджера, координатора, именно в нашем проекте не обойтись. Другие ведущие ученые (ВУ) будут работать уже в сложившихся коллективах, с профессиональными сотрудниками, в большинстве случаев без языкового барьера (как разговорного, так и научного). Кроме того, были известны случаи, когда очень сильные наши лаборатории, чтобы получить это крайне щедрое финансирование - 150 миллионов - просто договаривались с зарубежным коллегой и представляли его как руководителя. А многие ВУ были нашими соотечественниками, работавшими в зарубежных лабораториях (это приветствовалось правилами), но прекрасно знакомыми с российской действительностью и российским менталитетом. Паоло же как будто бы отправлялся на другую планету, совершенно не освоенную, не подозревая и о сотой части проблем, которые его ожидают. Да, менеджер, но помимо этого ему необходим «ментальный переводчик», «ситуативный консультант» и просто собеседник (!). По крайней мере на первый год.