Мегагрант

Еще одна девушка-интерн была очень серьезной, грамотной, хорошо говорила по-английски, и Паоло сказал, что она принята «за будущее усердие».

И наконец, последней принятой кандидаткой стала красотка в мини-юбке, не говорящая по-английски, не знающая ничего о регенеративной медицине, но несмотря на это Маккиарини взял ее в команду, объясняя свой выбор тем, что «надо дать шанс кому-то, кто начинает совсем с чистого листа». (Кстати, уже через несколько месяцев девушка уволилась, так как вышла замуж и забеременела).

Ребята выглядели очень счастливыми, а у меня вдруг возникла ассоциация с набором в отряд космонавтов: они отправлялись в совершенно неведомую область и даже оставаясь в стенах родного университета, в каком-то смысле не принадлежали ему, потому что эта новая задача забрасывала их очень далеко и высоко и требовала серьезных внутренних изменений. Не говоря о том, что спустя неделю, они должны были отправиться в путь. Сначала - в Москву, в Федеральное медико-биологическое агентство в качестве слушателей цикла «Клеточные продукты. Надлежащая производственная практика». Потом - в практические лаборатории Москвы и Петербурга,- в Каролинский институт и клинику Карреджи во Флоренции. Вернутся ли они настоящими исследователями? Тогда этого никто не знал.

Маккиарини же, по своему обыкновению, полностью переключился на другие дела, едва его самолет оторвался от земли. В данный момент это дело было связано с Крисом, пациентом, которому он недавно сделал трансплантацию. Операция прошла хорошо, и Паоло предстояло сделать ряд обследований, чтобы решить, когда его пациент будет в состоянии проделать долгий обратный путь домой.

Глава 4

2012. Юля и Саша

1

Крис вернулся домой в Балтимор в январе. Вскоре после операции он перенес двустороннюю пневмонию, которая задержала его восстановление. В общей сложности он провел к клинике Каролинского института около двух месяцев. Он был еще слаб, но уже с первых дней в США начал активно давать интервью:

– У меня больше нет рака!
– первое, что он сказал.
– Остальное дело времени. Я могу дышать, есть, пить, говорить, двигаться, и каждый день я понемногу продвигаюсь вперед.

Так оно и было вплоть до начала марта, когда Крис внезапно был доставлен в балтиморский госпиталь, а через несколько дней семья сообщила о его кончине. В официальном заявлении клиники причина смерти, по просьбе родных, не сообщалась, говорилось только, что она не имеет прямого отношения к перенесенной трансплантации.

Все это оказалось для Паоло большой неожиданностью - у него не было оперативной связи с врачами, которые наблюдали его пациента в последние дни, и он считал, что Криса можно было спасти. «Ужасная потеря», - заявил он журналистам.

После трансплантации Крис прожил четыре месяца - это оказалось несколько дольше тех прогнозов, которые давали врачи в случае, если бы операции не было, но все-таки очень мало. Сам Паоло рассчитывал на большее. Он воспринимал эту смерть двояко: как профессионал, хирург - «в рамках процедуры», но глубоко внутри в нем возрастало возмущение, он сердился, и не только на врачей балтиморской клиники, но и на себя. Он что-то не учел, и надо разобраться - что, произвести улучшения в каркасе, биореакторе, еще раз проанализировать протокол. Но медицинская наука такова: каждый пациент, участвующий в клинических исследованиях, в конечном счете способствует совершенствованию новой технологии.

Именно так восприняли смерть Криса его родные, друзья и вообще - общественное мнение в Америке. И его, и Маккиарини, считали героями. Руководство Университета Моргана организовало поминальную службу, куда пришли сотни людей. Совет попечителей университета объявил, что учреждает именную стипендию в честь первого американца, который перенес трансплантацию органа, полностью созданного в лаборатории.

А старшая сестра, Эрика, в день смерти брата сделала заявление в защиту клеточных технологий:

«Мы, семья Кристофера Лайлса, с глубокой скорбью сообщаем, что Крис покинул нас сегодня утром, 5 марта, 2012 года. Кристофер был ярым защитником исследований стволовых клеток и клеточных технологий. Мы не хотим, чтобы его усилия были напрасными. Мы надеемся, что его смелость будет способствовать дальнейшим исследованиям и развитию клеточной терапии в США. Мы благодарим всех, кто поддерживал его и молился за него».

Паоло с удовлетворением прочел эти слова, потом переключился на отзывы своих коллег, которые, как всегда, были неоднозначны. Хирурги, особенно торакальные, были за него. Они подтверждали, что опухоли трахеи практически неоперабельны, очень плохо поддаются лучевой и химиотерапии, а если опухоль все-таки расположена относительно «удачно» и удается трахею изъять, то пациенты в оставшийся короткий отрезок жизни подвергаются настоящим мучениям. Да, это практические хирурги, они понимают реальную проблему они каждый день видят таких людей и не в силах им помочь.

Но ученые... Паоло продолжал читать, периодически посылая с разных телефонов реплики некоторым комментаторам. Он все еще не мог отойти от той бурной дискуссии, которую вызвала первая трансплантация трахеи на основе синтетического каркаса пациенту из Исландии, мистеру Бейену, Уже почти девять месяцев прошло! Тогда Джозеф Ваканти, директор лаборатории тканевой инженерии и конструирования органов в Массачусетской клинике, один из пионеров отрасли, который, по идее, должен быть его единомышленником, заявил, что он, Маккиарини, находится «в серой зоне». Мистер Бейен жив, но сейчас Интернет снова ломится от критических комментариев. Вот, пожалуйста, - Алан Траунсон, президент Калифорнийского института регенеративной медицины, считает, что еще рано использовать такие технологии для лечения пациентов. «Мы не знаем, как долго такой каркас будет работать», - прочел Паоло. Как вообще можно говорить об этом, когда пациенту оставались недели?! Недели! Кроме того, в какой-то момент все равно придется переходить от исследований на животных - к человеку. Кстати, неудивительно, что молчит Энтони Атала, один из немногих, кто работает в клинике. Даже на крупных животных нельзя показать, как «долго будет работать каркас». А в их распоряжении в основном свиньи, у которых совершенно другая анатомия, другой механизм дыхания, все другое, если говорить о трахее.

Приматы подходят гораздо лучше, трансплантации на приматах могли бы помочь понять больше, предостеречь от ошибок... Его мысли переключились на Краснодар: там можно было бы сделать такие исследования. В Адлере находится крупнейший в Европе Институт медицинской приматологии. Но это далекая перспектива. Только ненормальный может думать об этом сейчас, когда там нет НИЧЕГО. Архитектор, конечно, проиграет спор: построить лабораторию за такой короткий срок просто невозможно. Но он, Паоло, должен быть на высоте и сделать то, что зависит от него. Он навел курсор, и на мониторе появилось новое окно со списком оборудования. Готово! Почти месяц работы. Он отправил список по электронной почте. Потом принялся составлять письмо Игорю Полякову в Краснодарскую краевую больницу. Вот там все шло неплохо, у Паоло вообще появилось ощущение, что за долгое время одиночных скитаний, он, наконец, нашел союзников, даже друзей. Клинический биолог уже прошла стажировку в Каролинском и оказалась на удивление способной, быстрой, четкой - такие ему нравились. Она сможет подготовить каркас. Помещение в клинике было готово, а Поляков ждал его приезда, чтобы показать первых кандидатов на трансплантацию. Он закрыл свой ноутбук. Надо идти дальше.

2

Однако ситуация в Краснодаре оказалась гораздо более сложной, чем предполагал Паоло. В самом начале работы над проектом, читая отзывы других «мегагрантщиков», он в глубине души думал, во-первых, что они несколько преувеличивают свои трудности, а во-вторых, надеялся, что если уж они их озвучили, то министерство должно довольно быстро с этими проблемами разобраться - иначе зачем начинать такую дорогостоящую программу?

Но когда он сам столкнулся с теми же проблемами, то начал раздражаться. Поэтому первые пять месяцев 2012 года в Краснодаре выдались очень бурными, и некое подобие оптимизма в том, что все-таки есть какая-то возможность не выполнить проект, нет, а просто начать разговаривать и договариваться, появилась только к июню.