Мексиканские негодяи

– Да, ты прав.

– А вот теперь скажи: «Антонио, уходи из дому, и чтобы до утра я тебя не видела»!

– Антонио, уходи из дому, и чтобы до утра я тебя не видела… но я не хочу, чтобы ты так уходил… до утра…

– Поздно, Мария, ты уже наколдовала, и непреодолимая сила влечет меня прочь из дома.

– А я знаю, что надо сделать. Сейчас я наколдую обратно: Антонио, никуда не уходи, оставайся дома! Ну, как?

– Знаешь, Мария, не подействовало. Видимо, ты потеряла свою волшебную силу. Поэтому я пошел, а ты посмотри, как снимают с деревьев этих негодяев-рабочих, это очень смешно.

218.

– Антонио!

– Да, Мария.

– Смотри, я вот только что прочла в газете: «Негодяй Альварес попал под экскаватор».

– И ты хочешь сказать «ай-яй-яй, какой ужас, бедный негодяй Альварес»? Так я с тобой не согласен, потому что так ему и надо, нечего было перебегать улицу перед экскаватором.

– Нет, Антонио, я как раз тоже считаю, что так ему и надо. Я вот что подумала – «экс» – это же приставка, означающая «бывший». Ну, знаешь, вот «экс-президент».

– Ну, да, или «экс-чемпион». И что?

– Тогда что получается, экскаватор – это бывший каватор?

– А экспедитор – это бывший педитор? Н-да… А что тогда это означает – каватор, педитор?

– А я поняла. Каватор и педитор – это будущие экскаватор и экспедитор. То есть, приставка «экс» означает что-то прошлое, а отсутствие такой приставки – что-то будущее.

– Теперь я понимаю, что ждет в будущем плуатацию, травагантность и гумацию.

– А вот я что-то ничего не поняла, Антонио.

– Я тебе объясню. Они поживут, помучаются, их побьет жизнь, и они станут эксплуатацией, экстравагантностью и эксгумацией.

– Да, чудесное правило мы с тобой открыли! И лучше всего его подтверждает слово «экскременты».

– Вот именно! А почему?

– Потому что экскременты – это точно что-то бывшее, и мы даже часто знаем, что именно. И мы знаем, что оно будет и в будущем.

– Что «оно»?

– То, что мы с тобой зачем-то называем словом «экскременты». Потому что его всегда навалом.

– Да, кстати, Мария, раз уж ты завела речь об этом – ты погуляла с нашим терьером?

– Что ты, Антонио, он же уже два года, как экстерьер, он же умер.

– А, ну да. А я-то хорош – все время забываю об этом и хожу с ним гулять…

– Ты мой забывчивый…

219.

– Антонио!

– Да, Мария.

– Смотри, что я прочла в газете «Вечерний Мехико по утрам». Здесь написано, что объявлен набор в школу моделей. Они зовут девушек от 17 до 23 лет, ростом не ниже 173 сантиметров и весом не более 55 килограмм.

– Спасибо, Мария, это очень интересно. А зачем ты мне это прочла?

– Я собираюсь туда пойти.

– Для чего, Мария? Ты же сорокалетняя женщина высотой метр сорок семь и весом, который я стесняюсь при тебе произнести… ты же, все-таки, женщина.

– Правильно. А теперь смотри. Туда набежит огромное количество этих молодых длинных худых девиц, и им сразу начнет не хватать зрелых солидных женщин. А тут как раз я.

– Логично, Мария. Но еще логичнее, если туда пойду я.

– Почему это, Антонио?

– А по твоей же логике. Там же точно не будет ни одного крепкого мужчины в самом соку с большими усами. Значит, я буду там вне конкуренции, и меня точно возьмут на работу, я начну зарабатывать много денег, и мы прекрасно заживем!

– А может, мы пойдем туда вдвоем?

– Ну, что ты, Мария! Кто же тогда будет присматривать за нашим хомячком Густаво? Он же в любую минуту может умереть!

– Как умереть? Ему же всего четыре месяца!

– О, Мария, у них, у хомяков день, как у нас два года. Представляешь, сколько бы ему было лет, если бы он был, например, мной.

– Сорок четыре.

– Почему?

– Но ведь тебе сорок четыре.

– Ну, ты, Мария тоже сравнила – то я, а то какой-то хомячок. Смотри, тогда другой пример: я же жру и пью во много раз больше, чем он. Вот настолько же он старше меня.

– Антонио, ты так все хорошо объяснил, что я ничего не поняла. Может быть, ты объяснишь чуть похуже?

– Извини, Мария, нет времени. Мне нужно бежать. Дай мне мой портфолио.

– У тебя же нет.

– Ну, тогда дай мне вот эту фотографию.

– Но это же фотография Мехико.

– Ты ничего не понимаешь, это вид меня с самолета. Все, целую, побежал. Убери цветы и полей квартиру.

226.

– Антонио!

– Да, Мария.

– Я вот думаю – почему в слове «молоко» нет буквы «р»? Ведь оно же есть в слове «корова»?

– Так, Мария, уже интересно. А ты сама что-нибудь по этому поводу думаешь?

– Ну, не знаю, у меня есть одна версия. Дело в том, что в корове буква «р» содержится только в слове «рога», а рога находятся очень далеко от вымени, откуда поступает молоко. А ни в каких близких к вымени частях коровы буквы «р» нет – там, хвост, копыта, голень.

– Вот так ты думаешь, Мария? Ну, что ж, могу только добавить, что, возможно, в молоке нет буквы «р» потому, что она есть в слове «Мария», в слове «дура», а также в словах «редкая», «круглая» и «кошмарная».

– И какая связь?

– Никакой, Мария. Тем более, что в слове связь тоже нет буквы «р».

227.

– Антонио!

– Да, Мария.

– Посмотри, какая прекрасная шуба. Может быть, ты мне ее купишь?

– Что, Мария? Ты предлагаешь мне – видному борцу за права животных – купить тебе эту меховую шубу? Поддержать этих негодяев, истребляющих животных?

– Просто, она такая красивая…

– Слезинки маленького сурка не стоит эта шуба. А она стоит десять тысяч! Представляешь, сколько слезинок он должен пролить за такие деньги?

– Ну, хорошо, извини… Тогда давай купим вот эту шубу из искусственного меха.

– Что ты говоришь, Мария! Знаешь, сколько искусственных животных погибло, чтобы из них сшили эту шубу? Каких-нибудь искусственных песцов или искусственных кроликов? А ведь они могли бы сейчас бегать по искусственным полям, щипать искусственную травку, искусственно размножаться, воспитывать искусственных детей!…