Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Вот негодяи! И что, никто из наших спортсменов даже не попытался поучаствовать в зимней Олимпиаде?
– Ну, почему, Вот, наш сосед негодяй Рамирес хотел стать олимпийским чемпионом в беге на коньках.
– И где же он тренировался? В чьем-то холодильнике?
– Нет, Мария, он бегал по пустыне, рассчитывая на то, что если он уж так бегает по песку без коньков, то как же он будет бегать по льду, да еще в коньках!
– Как стрела!
– Ну, да.
– И что?
– Он вышел на старт, увидел лед и хотел попросить, чтобы его
– Вот негодяй! Не сумел постоять за честь родины хотя бы несколько минут!
– Ты несправедлива к нему, Мария, потому что он все-таки пересек финишную черту, и, кстати, первым, но победу ему не засчитали.
– Вот негодяи! А почему?
– Потому что он, видишь ли, пересек ее на скорой помощи и без сознания. Все, Мария, ты расстроила меня своими вопросами, неси текилу из холодильника… из моей частной коллекции.
215.
– Антонио! Антонио, почему ты так поздно!? Где ты был!!?
– У-у-у…
– У кого?
– Нет, у-у-у не в смысле «кого», а в смысле у-у, Мария, это долгая история. Присаживайся… нет, не на кресло, прямо здесь, и снимай с меня ботинки.
– А сам ты что, не можешь?
– Нет, у меня заняты руки. Я перебираю ими мелочь в карманах.
– Так где же ты был?
– Я только что вернулся со всемирной шахматной олимпиады.
– Ты представлял нашу страну на шахматных соревнованиях?
– Нет, я пытался, но не смог. Она очень большая, ее трудно всю сразу представить.
– Нет, я имею в виду, что ты играл в шахматы за Мексику?
– Да, но недолго. Они нашли у меня в крови допинг – целых полтора литра текилы. Причем в бутылке.
– А разве на шахматных соревнованиях проверяют участников на допинг?
– Обычно нет, но когда я съел коня противника – ну, чтобы отбить запах текилы, конина же имеет специфический запах – они что-то заподозрили. И дисквалифицировали меня на две минуты. За это время он успел сделать восемь ходов и выиграть партию.
– Вот негодяи!
– Да, а ведь у меня была выигрышная позиция. Я только что сделал лакировку… рокировку… и собирался ударить его доской, он бы упал со скамейки, а я бы съел все, что он разложил на своей газетке.
– Что?
– Что? там было много всего – соленые кактусы, колбаска, килька…
– Где ты был!!?
– Когда, Мария?
– Только что?
– Мария, да у тебя склероз! Только что я стоял перед тобой и рассказывал, как мы выпивали на бульваре с каким-то незнакомым негодяем.
– А при чем здесь шахматы?
– При том, что в шахматах тоже есть королева. А ты – моя королева! (Ба-бах!).
– Ой, упал!
216.
– Антонио, Антонио!
– Да, Мария.
– Помоги мне достать большую сковородку со шкафа.
– Ты сама просишь меня об этом?
– Конечно, кого мне еще просить?
– Ну, да, верно,
никто кроме меня этим не занимается… Но, Мария, ты же ничего такого сегодня не сделала…– Правильно, а хочу сделать блинчики.
– Вот так? Горячей сковородкой? М-м… Получается, Павлов был прав.
– Кто такой Павлов?
– Это один русский негодяй, который открыл условные рефлексы.
– И в чем он прав?
– Получается, что если каждый день бить жену сковородкой, ей это начинает нравиться, и в итоге, когда зажигается лампочка, у нее выделяется слюна.
– У жены, у сковородки, или у лампочки?
– Что?
– Выделяется слюна?
– У собаки.
– А при чем здесь собака?
– Не знаю, Мария, это собака Павлова, ему почему-то нравилось, чтобы у нее выделялась слюна, и он включал лампочку, чтобы лучше это рассмотреть.
– Вот извращенец!
– Да, и по-моему, в итоге за это его посадили.
– А, так вот откуда взялось название «Павлов посад»! Какой же ты интересный собеседник, Антонио, – начали-то мы со сковородки…
217.
(Страшный шум).
– Эй, негодяи, прекратите! Прекратите!
– Антонио, не кричи так, ты сорвешь голос, а они тебя все равно не услышат.
– Дай мне что-нибудь тяжелое, я в них брошу… пепельницу… телевизор…
– Какой телевизор, Антонио, ты выбросил его два дня назад на нашего дворника, этого негодяя Росалеса, который подметал в семь утра.
– Тогда дай… я не знаю… шкаф!
– На, бери… ой, Антонио, не надо брать шкаф!
– Почему это?
– Там мой любовник, этот негодяй Риварес.
– Вот и хорошо, значит, шкаф будет еще тяжелее… А, черт, не могу сдвинуть его с места. Может, попросить Ривареса, чтобы он вышел и помог мне?
– Не стоит, Антонио, ведь тогда ты увидишь его и поймешь, что он там…
– Ну, да, расстроюсь, начну гоняться за тобой со сковородкой… это нам сейчас ни к чему. Что же делать-то, господи?!!
– Да чтобы они взорвались, эти ремонтники! (Взрыв).
– Ой. Мария. Что это было?
– Не знаю, Антонио. По-моему, какой-то взрыв.
– Господи, Мария, ты посмотри, какая красота. Ремонтники висят на деревьях, а эта их адская машинка развалилась на части.
– Это же я им напророчила! Антонио, я обладаю волшебной силой.
– Да? Ну-ка, проверим. Мария, а скажи… что бы тебе такое сказать? Например, «бутылка текилы, появись»!
– Бутылка текилы, появись!
– Опа, смотри, Мария, под кроватью откуда ни возьмись появилась бутылка текилы… правда, немножко початая… Мария, а скажи теперь – «триста грамм текилы – исчезните»!
– Триста грамм текилы – исчезните!
– (Буль, буль, буль). Ты смотри, Мария, исчезли.
– Антонио, но они же не исчезли, это ты их выпил.
– Ну, знаешь, Мария, текила же не может исчезнуть просто так. Волшебство волшебством, а закон сохранения вещества еще никто не отменял.