Мельбурн – Москва

Стал бы подобный человек вмешиваться в темные дела, творящиеся в подъезде? Для чего ей это делать – выполнить свой гражданский долг? Но в России, где самому государству на все наплевать, а полиция работает на преступников, понятие гражданского долга весьма расплывчато. Возможно, и остались еще где-то дон-кихоты, но Анна к ним явно не принадлежала. Тогда почему?

Около трех часов дня с моего ноутбука послышался сигнал скайпа. Не подумав, я автоматически включила видео, и Грэйси увидела меня в ночной рубашке.

– В чем дело, Натали, ты больна?

– Ерунда, немного простыла и решила поваляться.

Я поспешно отключила изображение, но было поздно.

– У тебя, наверное, высокая температура, скажи правду, Натали! – настаивала она с такой страстью в голосе, будто моя правда могла что-то изменить. – Ты не выходишь из дому?

– Только небольшой кашель, – соврала я, – не выхожу, потому что сильный мороз, а чувствую себя превосходно.

– У деда в шкафу на кухне целая аптечка, – вылез на экран и подключился к беседе Денис, – если температура, выпей жаропонижающее. Там и от насморка есть, и от кашля, читай инструкции. Ты можешь вызвать врача, у нас врачи приходят на дом, ты в курсе? Тебе дед наверняка говорил, для него это предмет национальной гордости – ведь у вас в Австралии и с температурой сорок нужно ехать в больницу.

Эх, мне бы сейчас домой, в австралийское тепло – и с температурой бы до госпиталя пешком дошла!

– Во-первых, у нас таких морозов не бывает, когда нос из дома не высунешь, – ответила я, как можно веселее, – во-вторых, не можешь ехать в больницу – вызови семейного врача или «Скорую». Но я действительно в порядке.

– Привет, Натали, жаль не могу тебя увидеть, – на экране возникло улыбающееся лицо Сэма, и сердце мое ухнуло в глубокий омут, – но раз ты в порядке, то вкратце доложи обстановку.

– Мое здоровье тебя, по-видимому, не волнует, – я приложила все усилия и сделала свой голос холодным, как налипшая на стекле лоджии ледяная корка.

Сэма улыбнулся еще шире.

– Почему же? Но я ведь опытный сыщик – пока Грэйси с Денисом охали да ахали, я проанализировал ситуацию и понял, что болезнь твоя не смертельна.

– И, значит, меня можно вновь впрягать в работу?

Мне хотелось лишить свой голос всех эмоций, но Сэм уловил прозвучавшую нотку обиды и весело хмыкнул:

– Конечно, а для чего еще мы живем?

Подавив желание поднести к экрану и сунуть ему под нос градусник, я доложила об угрожающей надписи на экране и своих размышлениях, а под конец так увлеклась, что осмелилась самоуверенно заметить:

– Возможно, в работу ХОЛМСа закралась ошибка – ведь на московском компьютере Дениса стоит старая версия.

Из-за спины Сэма послышался обиженный голос Дениса:

– Причем здесь старая или новая версия? Вероятность ошибки везде одинакова, а в новой версии лишь расширены возможности анализа при вводе информации на английском языке. Хочешь – работай с новой двуязычной версией, она стоит у тебя на ноутбуке.

– Да, кстати, – заинтересовался Сэм, обычно не вникавший в нюансы моей работы с ХОЛМСом, поскольку полностью доверил это Денису, – а почему Натали работает со старой версией?

– Я решил, – откуда-то сбоку объяснил Денис, – что ей лучше работать на моем компьютере, где стоит старая версия, а не на ее ноутбуке – так надежнее и, к тому же, быстрее. В России, где вся информация поступает на русском, нет смысла использовать двуязычную версию и тратить в четыре раза больше времени на обработку и анализ.

– Поскольку ты получила предварительное указание на опасность, прерви пока все контакты со своими наркоманами, – добавил Сэм таким суровым тоном, что у меня шевельнулась слабая надежда на то, что его тревожит моя безопасность.

– А что мне делать?

– Ждать, пока ХОЛМС закончит обработку и даст дальнейшие рекомендации.

– И поправляйся, – озабочено пискнула из-за его плеча Грэйси.

Сэм чуть отпрянул, чтобы освободить ей место, и я, невидимая ими, инстинктивно вытянула шею, пытаясь разглядеть, насколько у моей подруги за время нашей разлуки вырос живот. Мне это, однако, не удалось – Денис бесцеремонно отодвинул свою жену от экрана.

– Погоди, Грэйси, Сэм прав.

– Приятно слышать, – хмыкнул тот.

– Ты, Сэм, тоже погоди. Натали, сделай вот что: скопируй всю информацию на свой ноутбук, где стоит новая версия, и продублируй результат. Проверим, чтобы уже не было сомнений. И всегда теперь загружай информацию на оба компьютера, пусть работают параллельно.

Закончив разговор, я немедленно взялась за работу, но поначалу отыскала в аптечке Сергея Денисовича аспирин и проглотила две таблетки, а потом, наплевав на саднившее горло, озноб и гудящую боль в голове, открыла свой ноутбук.

То ли работа помогла, то ли за день, безвылазно проведенный в теплой квартире, организм мой пересилил болезнь, но вечером, когда я ложилась спать, температура упала до тридцати семи и исчезла ломившая виски и затылок головная боль. За два дня болезни я полностью скопировала информацию на свой ноутбук, запустила вторую версию программы и сбросила килограмма три, поскольку запасам консервов, сделанным Сергеем Денисовичем перед отъездом, пришел конец, а чистить картошку мне было лень.

На третий день утром меня разбудил ударивший в глаза луч солнца. За окном слышался мерный стук капели, а прибитый к наружной раме уличный градусник показывал плюс два. В комнате стояла невыносимая духота – несмотря на оттепель, батарея оставалась столь же горячей, как и в лютый мороз. Подбежав к окну, я открыла форточку, и в лицо мне пахнуло пьянящей душу свежестью. Неужели весна? ХОЛМС продолжал работать, и новых рекомендаций от него пока не поступило, однако сидеть дома и ждать, когда за окном такая погода, не было сил. Тепло укутавшись, я перекинула через плечо свою неизменную школьную сумку и побрела на улицу.

Под ногами хлюпала грязь. Денис однажды упомянул, что в России в снег на дорогах подмешивают какие-то химикаты, чтобы не было гололедицы. Две смуглые черноглазые дворничихи очищали тротуар, сгребая мутную жижу к краю дороги, и я вдруг подумала о консьержке Фирузе и ее дочери. По предположению ребят, они в одночасье сорвались с места и уехали, но ведь таджички нигде в России официально не были зарегистрированы, случись с ними что – кто стал бы их разыскивать?

Из-под колес проехавшей мимо машины смачным фонтаном брызнула грязь, я отпрянула и глубоко угодила левым сапогом в кучу потемневшего снега. Желания пройтись по весенним улицам у меня сразу поубавилось, но возвращаться в духоту квартиры хотелось еще меньше. Я выбрала третий вариант – дошла до автобусной остановки, купила в аккуратной синей будочке проездной билет и села в распахнувший двери автобус номер двести восемьдесят четыре.

В салоне народу было мало. Я удобно расположилась у окошка, примостив сумку на коленях, и приготовилась объехать Бутово вкруговую – на третий день после своего приезда в Москву мне по совету Сергея Денисовича уже привелось совершить на этом маршруте подобное турне.

«По театрам да музеям походишь позже, когда потеплеет, а то сейчас, того и гляди, нос отморозишь. Пока же, если скучно, сядь в автобус и по кругу, по кругу. В автобусе топят, тепло, поглядишь, какие в России дома в новых районах. Хотя, конечно, за настоящей красотой в центр нужно ехать, в старые переулки».