Мельничиха из Тихого Омута

– Отлично выглядите, мамашенька, - сказала я весело.
– И всё удачно подошло, по-моему? А туфли?

– И туфли подошли, - проворчала она, давая понять, что мамаша Жо, хоть и сменив платье, осталась верна себе.
– А всё-таки не стоило тратить деньги зря.

– Это совсем не зря, - заверила я её.
– Клиенты пойдут к нам охотнее, если мы с вами будем чистенькими и красивыми, а не напоминать нищенок с большой дороги.

– Красивыми...
– буркнула она и покосилась на судью, который сидел за столом, сложив руки на коленях, как примерный мальчик.

– Пригласила господина Кроу остаться на ужин, - объяснила я.
– Сегодня у нас опять омлет, но завтра отправимся за покупками, - я не менее весело потрясла поясной сумочкой, заставив монеты звенеть.

– Хватит нам уже бедствовать. Правильно, мамашенька?

– Доставай свой омлет, - велела она, вооружаясь ложкой.
– Я сегодня за день ни разу не присела.

– Тогда сейчас - самое время отдохнуть, - я вытащила из печи сковороду и поставила её на стол.

Омлет получился румяным и пышным, и выглядел очень аппетитно, несмотря на отсутствие закусок. Раскладывая его по тарелкам, я думала, что завтра обязательно куплю мяса, куплю петуха курам на развод, надо будет купить масла и молока, разных круп, и специй, чтобы даже самая простая еда употреблялась с удовольствием и не приедалась. Можно купить яблок - свежих, моченых или сушеных, и обязательно - мёда, потому что сладенького хотелось по-страшному. Вряд ли здесь есть сахар и шоколад, но уж сладкой выпечкой я себя обеспечу.

– Господин Кроу пообещал отправить нам двух помощников на завтра, - сказала я, когда мы, обжигаясь и дуя на ложки, поглощали нежный омлет.

То ли печь на мельнице Тихого Омута оказалась волшебной, то ли просто я была очень голодной, но мне казалось, что такого удивительного, по-настоящему волшебного омлета мне никогда не приходилось пробовать в своем мире. Как странно, что только оказавшись в этом странном месте - в деревушке, где происходила всякая чертовщина, я почувствовала вкус настоящей жизни. Не жизни по ту сторону компьютерного экрана, и даже не жизни в комфортабельных отелях на морском берегу. Теперь всё, что было там, виделось словно в тумане, и казалось выдумкой, как фильмы, которые я смотрела по телефону.

– Помощники - это хорошо, - согласилась Жонкелия, не поднимая глаз от тарелки.

– Думаю, пока не холодно, они могут пожить в сарае, - сказал судья, уписывая омлет так, что любо-дорого было смотреть.
– Утеплятся там - то, что надо.

Я чуть не уронила ложку, когда это услышала.

– Подождите, господин Кроу, - начала я, осторожно подбирая слова.
– Но я думала, они будут приходить на работу на день. Мы с мамашей - слабые одинокие женщины. Нам опасно жить рядом с вашими. э-э. ребятами. Да и неприлично, в конце концов.

Про неприличности я придумала сходу, но судья не проникся.

– Что вы так перепугались, хозяйка?
– поинтересовался он.
– Когда вас чуть не подстрелили

– вы и глазом не моргнули, а тут - на вас просто лица нет.

– Подстрелили?
– Жонкелия вынырнула взглядом из тарелки и уставилась на меня.

– Хотели подстрелить, - объяснил судья, и голос его звучал обманчиво мягко.
– Серебряной пулей.

– Вы видели, кто это был?
– резко спросила старуха.

– Нет, не успел разглядеть. Я предложил поселить на мельницу двух молодцов, чтобы они помогали вам с работой, а заодно и охраняли, но хозяйка почему-то против. Спасибо, очень вкусно, - он с сожалением посмотрел на пустую сковородку и положил ложку.

Я не могла поверить собственным ушам. Только что он лопал мой омлет и нахваливал, а теперь самым наглым образом сдавал меня Жонкелии.

– Достаточно просто помочь нам днём...
– начала я, но тут старуха меня перебила.

Да как перебила! Грохнув чашкой по столу так, что сковорода подпрыгнула. Я тоже подпрыгнула, и только судья даже бровью не повёл.

– Даже не обсуждается, - объявила мамаша Жо.
– И работники не будут жить в сарае. Они будут жить здесь, на мельнице. Чулан всё равно пустой.

– Мамашенька!..
– воскликнула я.
– Это неприлично.

– Не обсуждается!
– рявкнула старуха.

Меня бросило в холодный пот, когда я представила, что два шпиона судьи (а что он предлагает мне не охрану, а шпионов - я не сомневалась), будут жить на мельнице, по соседству с моргелютами.

– Вот и договорились, - с удовлетворением произнес Кроу.
– Сегодня запритесь получше, а завтра пришлю людей. Спокойной ночи, дамы, - он забрал шапку и встал из-за стола.

Он ещё и улыбнулся мне на прощание. Я тоже выдавила улыбку, поблагодарив за помощь, хотя больше всего хотелось попросить не лезть в мою жизнь. Мамаша Жо проводила гостя и забаррикадировала двери так, что вряд ли бы и муха пролетела.

– Зачем вы согласились?
– спросила я, когда стук конских копыт затих где-то на дороге.
– Зачем нам здесь двое незнакомых мужчин? К тому же - судимых?

– Забыла, как верещала мне в ухо ночью?
– сварливо отозвалась Жонкелия.
– То тебе чудится, что по дому кто-то ходит, то в голубятне свет горит. А теперь я хоть буду спать спокойно!

Я кусала губы, потому что возразить против было нечего, а если начну настаивать - это будет выглядеть подозрительно.

Вздохнув, я наблюдала, как старуха наливает в таз воду, чтобы вымыть посуду, и убирает со стола. И всё это с таким видом, будто я обчистила мельницу и бомбу подложила под фундамент. Впрочем, они же тут не знают про бомбы...

– Вы приоделись, - сказала я, подперев щеку рукой, - и теперь почти не похожи на ведьму. Если бы ещё ругались поменьше, стали бы совсем милашечкой.

Жонкелия, которая как раз собиралась добавить в таз горячей воды, вдруг побледнела и тяжело опустилась на лавку, держа в руках чайник. Я вскочила и поскорее отобрала его, чтобы старушенция не ошпарилась. И что это с ней такое? Обиделась из-за ведьмы?

Я поставила чайник обратно в печь, а когда обернулась - Жонкелия плакала. Сидела, как кол проглотив, и беззвучно плакала - слёзы катились по щекам из-под опущенных век.

– Мамашенька, вы что это?
– перепугалась я ещё больше, чем если бы старуха кричала и молотила кулаками по столу.

– И тебе не терпится получить пулю в башку, как моему сыну?
– упрекнула она и отвернулась, громко шмыгая носом и сама смущаясь своих слёз.

– Вряд ли даже десять работников от этого защитят.

Я смотрела на плачущую Жонкелию, и мне было и грустно, и стыдно, и страшно. Рассказать ей обо всём? Но поймет ли она? Вдруг ещё больше уверится, что не только я, но и её сын были колдунами и заключили договор с нечистой силой.

Сев рядом с Жонкелией, я обняла её за плечи.

– Ну, не надо реветь, - попыталась успокоить я старуху.
– Вашего сына уже не вернёшь, но жизнь продолжается. Надо идти вперед, нельзя останавливаться. А что будет - то будет.

– Ой, какая умная!
– заворчала Жонкелия привычно, вытирая слёзы ладонью.
– Если умная, то что отказываешься от бесплатных работников? Не нравится - сама будешь мешки таскать. А у меня уже спина от них болит. И вообще.
– она решительно поднялась.
– Я -спать. А ты гуляла и развлекалась сегодня целый день, теперь можешь поработать. Посуду вот вымой.