Мельничиха из Тихого Омута

– Вы можете поехать с нами, хозяйка, - щедро разрешил он, пока я выгружала из корзины щук и загружала покупки.
– Если успеете решить все свои дела, то и обратно с нами вернетесь.

– Это было бы чудесно, - заверила я его, попрощалась с лавочником и с его красавицей-дочерью, и отправилась по деревне дальше.

Прежде всего я купила у местного лесоруба повозку дров, заплатила вперед и договорилась, что дрова привезут завтра к мельнице. Потом по совету Жонкелии заглянула к жене шорника, у которой были самые лучшие молочные коровы, и приобрела молока и сливочного масла.

Корзинка стала совсем неподъемной, и молочница за пару медяков разрешила мне воспользоваться её тележкой.

Толкая тележку, я возвращалась на мельницу, и навстречу мне постоянно попадались телеги, груженные мешками с мукой. Похоже, и сегодня денек для нас выдался урожайным.

Вывернув к берегу озера, я остановилась передохнуть и заметила кое-кого, кого и ожидала увидеть здесь, и не ожидала.

На валуне, возле самой воды, сидел, сгорбившись, судья Кроу и что-то чертил на листе бумаги, прикрепленном булавками к деревянной досочке.

Фигура судьи казалась особенно темной на фоне голубой глади озера. Чёрная шапка, чёрный камзол... Точно - Чёрный Человек. Чёрный и... одинокий.

Поколебавшись, я оставила тележку на краю дороги и пошла к судье, поднимая подол юбки повыше, чтобы не запачкать.

– Добрый день, господин Кроу, - поздоровалась я, подходя ближе.
– Наслаждаетесь солнечной погодой? Пишете мемуары или стихи?

Он оглянулся на меня, и лицо у него было. какое-то странное. Слишком задумчивое, что ли.

– Что с вами?
– дружелюбно спросила я.
– Вы как будто увидели.
– и я замолчала, потому что увидела человеческие ноги в сапогах, лежавшие на берегу. Сам человек находился в воде, но озеро услужливо отхлынуло волной, показав мне светлые волосы и безвольно плывущую руку - крепкую, с широкой ладонью и пальцами, темными от копоти.

– Кузнец Шолдон...
– произнесла я хрипло, потому что горло сразу перехватило и стало трудно дышать.

Я перевела взгляд на листок бумаги, пришпиленный к деревяшке. Там свинцовым карандашом были изображены берег озера, камыш и. труп кузнеца.

– Вы - сумасшедший, - прошептала я, отступая.
– Нашли время рисовать!

– Рисовать?
– судья нахмурился, продолжая водить карандашом по бумаге.
– Я работаю на месте преступления. Этот рисунок будет направлен в королевский сыскной двор, к вашему сведению.

Я прикусила язык. Конечно же, Светик, ты опять позабыла, где находишься. Здесь нет фотографий, и дознание по преступлениям проводятся пещерными методами.

– Кто будет производить вскрытие? Вы?
– спросила я.

– Вскрытие?..

– Ну, чтобы узнать, отчего он умер. Проверить, есть ли вода в легких и всё такое.

– Кто из нас сумасшедший?
– судья посмотрел на меня с грустной насмешкой.
– Грешно потрошить людей, хозяйка. Это вам не куры.

– Значит, никакого вскрытия не будет? Как тогда вы узнаете, отчего он умер.

– Крови нет, ран нет, - пожал плечами судья, - кожа цвет не поменяла. Скорее всего, он утонул. Утопился. Если бы вы не затоптали следы, то увидели бы, что он спустился сюда один.

– Самоубийство? Но почему?..
– я не могла представить, почему молодой симпатичный парень вдруг решил свести счеты с жизнью.

– А почему вы полезли в воду именно в этом месте?
– спросил судья и посмотрел мне прямо в глаза.
– И ваш муж был убит именно здесь. Что происходит, Эдит? Как это связано?

Он, буквально, гипнотизировал меня взглядом, и я могла только смотреть на него, как кролик на удава, не в силах пошевелиться или заговорить.

– Эдит?
– мягко позвал меня судья и встал с камня, положив руку мне на плечо.

Надо было что-то придумать, как-то отреагировать, что-то сказать, пока Чёрный Человек не начал копать слишком уж глубоко.

– Мне плохо, - сказала я и повалилась ему на грудь.

Чертыхаясь, судья с трудом удержал меня в объятиях, чуть не поскользнувшись на влажных камнях, и чудом не выронив рисунок с места преступления. Подхватив поперек туловища, Кроу перенес меня на берег повыше и уложил на жухлую травку.

– Эй, хозяйка, - позвал он, тихонько похлопывая меня по щекам.
– Очнитесь.

Но я не спешила приходить в себя, и судья забеспокоился.

– Эй, что с вами?..

Он ещё пару раз похлопал меня по щекам, потом взял за руку, пожимая ладонь, потом помедлил и прижался ухом к моей груди, выслушивая сердце.

Я продолжала лежать, не двигаясь. Судья выпрямился, снова подергал меня за руку, а потом я почувствовала, как он потянул вязки на моем корсаже, пытаясь их распустить.

– Хотите получить пощёчину?
– спросила я, не открывая глаз.

– Какого чёрта вы представление устраиваете?
– сердито сказал Кроу, сразу же отстраняясь.

– Поднимайтесь, обманщица.

– Не хочу, - ответила я, продолжая лежать на земле.

Глаза я открыла и посмотрела на судью снизу вверх. Он стоял передо мной на коленях и был сердитый, как мышь, не добравшаяся до крупы.

– Почему не хотите?
– требовательно переспросил он.

– Переволновалась, - коротко ответила я.
– Испугалась. Да и, вообще, устала. Мне надо отдохнуть.

– Отдохнуть рядом с утопленником?
– уточнил судья, но сам уже сел рядом, поставив локоть на колено и уставившись на озеро.

– Тележка тяжелая, - сказала я, глядя в синее небо над нашими головами.
– Я купила мяса, мёда и яблок. И ещё молока, и масла... И ещё кое-чего по мелочи.

– Восхищаюсь вашей хозяйственностью, - саркастически хмыкнул Кроу.

– С утра пошла в лавку к господину Квакмайеру, - продолжала я, не обращая внимания на его ироничный тон, - и попросила побыть свидетелем при заключении договора. Его и... господина Шолдона. Квакмайер пообещал, что поговорит с ним. На следующей неделе собирались ехать в город.