Менеджер по покупкам душ (рассказы)

– Я тебе не верю, – усмехнулся Герман. – Ты просто хочешь, чтобы я подписал ваш адский контракт.

– Я дам тебе этот дар авансом, и ты сам сможешь убедиться в моей искренности, – произнесла Наама. – Ставь на любых лошадей в любых, самых необычных комбинациях – провала не будет.

Герман изучающе посмотрел прямо в глаза Огоньковой. Сотрудница ООО «Избавление» смотрела на него честными голубыми глазами и не отводила взгляд.

– Ты прямо как медвежонок Загрызлов на заседании Госдумы, – с насмешкой сказал Марков. Нааму передернуло от отвращения – более сильного оскорбления для нее было сложно придумать.

– Ты будешь ставить? – резко спросила она.

– Пока я буду делать ставки, отойди от меня как минимум на тридцать метров, – сказал Марков.

– Нелепо, – рассмеялась Наама. – Ты думаешь, я буду сигналить этим контролерам фортуны, какие именно лошади победят, а они успеют передать эти сигналы наездникам? Марков, у нас тут совсем не Европа, а скорее, наоборот…

– Если ты хочешь, чтобы я принял твою игру, отойди, – твердо сказал Герман.

Наама пожала плечами и отошла.

После следующих пяти заездов обычно спокойное и непроницаемое лицо Германа приобрело весьма озадаченный вид.

– Все длинные экспрессы и одинары победили, – удивленно протянул он. – Зря я ставил по минимуму… Что я должен подписать?

Выражение лица Наамы стало торжествующим – она еще в день первой встречи заметила бушевавшее в глазах Германа пламя азарта и поняла, что в этом пламени господин Марков может сгореть, нужно только подкинуть дровишек.

– Контракт на продажу души, не имеющий никакой юридической силы, – якобы равнодушно сказала она. – Расписаться нужно кровью, возьми мою фирменную иголку.

– Насколько я знаю религиозные доктрины, это всего лишь грозит мне адом после жизни, – сказал самоуверенный Герман. – Да мне после России любой ад покажется раем!

Марков, сохраняя каменное лицо, уколол иголкой палец и подписал мгновенно поднесенный Наамой контракт. Спокойное выражение лица покинуло его, глаза блудливо забегали.

– Как-то не прикольно, – наконец, выдавил из себя он.

– Как бы по типу, – заботливо подсказала Наама.

– Че за шняга? – Марков ощупал себя. – Я какой-то типа не такой…

– Ты как раз именно такой. Типа, – довольно произнесла Наама.

– Герман? – вдруг прощебетала какая-то юная блядиночка, отлепившись от стайки подруг. – Это как бы ты?

– Это реально я! – с радостью закричал Герман. – Блин, от всего избавился! Живу как беспонтовый лузер, завтра на работу нормальную устроюсь… Нет, блин, мне же бабки по типу за лошадок отвалят. Слышь, Анжелка, а у тебя папандер все еще при должности?

– А кто ваш папа, Анжелика? – умильно спросила Наама юную особу, с обожанием, глядящую на Германа.

– Мой как бы папа… Его из правительства за воровство уволили, и он стал крупным банкиром, – прощебетала девушка. – А вы, простите, Герману кто?

– А вы, милочка? – весело спросила Наама.

– А я его герлфренд, – с достоинством произнесла девушка. – Я в Париже стажировалась два месяца, вчера только приехала, а к Герману только завтра собиралась, а он как бы тут, вот прикольно, я по типу в шоке!

– Вау, – с грустью сказала Наама. – Как бы блин…

Она разочаровано посмотрела на Маркова, повернулась, и пошла прочь.

– Стой! – Герман догнал ее – Ты, блин, будто бы мне не изменяла!

– Дело не в этом, – ледяным тоном произнесла Наама. – Отцепись, убожество!

– Я по типу убожество? Да я крутые бабки сделаю, на чувихе этой женюсь, буду конкретный уважаемый перец! – заорал Герман.

Наама пробуравила его холодным взглядом, речь Маркова стала еще быстрее и бессвязнее.

– Кульно рульно шняга по приколу срублю бабло на халяву женюсь ухвачусь карьера жрать с телками прикалываться вау по типу тачка хауз интеграция конвергенция лизинг толлинг протекция креатив дизайн власть рейтинг как все как бы любят тусоваться с народом блин бабки круто не лузер клевый чел топ-менеджмент, – бормотал Марков. Глаза его были абсолютно бессмысленны, из уголка рта капала слюна.

– Абсолютное убожество, – произнесла Огонькова. – Лучше бы тебя убили.

Она отвернулась от Германа, щелкнула пальцами и моментально исчезла.

– Круто, – пробормотал Герман.

– А это кто? – с подозрением спросила подошедшая Анжела.

– Да так, телка одна, Бабеля и Булгакова мне, по типу, впаривала – нехотя сказал Герман.

– Лузерша – презрительно протянула Анжела. – Мы, конкретные, таких лохов, которые классику читают, как бы не уважаем. Прикинь, а по Булгакову этому сериал сняли, там Ковальчук сиськи показывает!

– Прикольно, – заржал Герман.

– Ты какой-то не такой, – осмотрела Маркова Анжела. – Прикольный стал, продвинутый…

– Я нормальный, – отрезал Герман. – Как все. Слышь, я ща в банк съезжу, квартиру заложу, и на тотализаторе срублю бабла!

– Ты че, крейзи, – презрительно ухмыльнулась Анжела. – Здесь же все повязано!

– Ща я их как бы повяжу, – отмахнулся Герман. – Стой здесь, блядь!

– Ну стою я, блядь, стою, – недоуменно фыркнула Анжела.

***

Герман Марков вернулся домой в третьем часу ночи, пьяный, с разбитым лицом и вдрызг разбитой машиной. Громадный кредит в банке, взятый под залог квартиры, был проигран полностью. Анжела, презрительно обложив его легким матерком, уехала в клуб на роскошной «ауди», подаренной ее любящим отцом к окончанию школы.

С непониманием и недоумением он стал рассматривать свою огромную библиотеку и коллекцию элитарных фильмов. Раскрыв одну из книг под загадочным названием «Стоянка человека» он что-то долго и яростно пытался познать, но его попытки были безуспешны. Наконец, выпив стакан абсента, оставшийся от прежнего алкогольного ассортимента азартного интеллектуала, он с ужасающей ясностью и кристальной четкостью, доступной лишь абсолютно пьяному человеку осознал, что он проиграл нечто гораздо более важное, чем двухкомнатная квартира в Москве. Но что именно, понять он так и не смог, и забылся в тревожном сне.

Наама Огонькова благополучно вернула титул архидемоницы. Против ее ожидания, обработка VIP-клиента за спиной генерального директора была воспринята Асмодеем Адамовичем спокойно и иронично. После получения титула на торжественном собрании совета директоров ООО «Избавление» Асмодей произнес крайне загадочную фразу: «Россия недостойна меня. Но вы, дорогие Офис и Наама, вполне ее достойны».

Наама не стала рассуждать о смысле этой фразы. Сидя на своем рабочем месте, она вдруг уронила солоноватую слезу на бланки контрактов по покупкам душ. Потом решительно раскрыла бумажник, и вставила на место фотографии архидемона Маммона, самого могущественного существа, с которым она когда-либо имела интимную связь, фотографию россиянина Германа Маркова, грязного, нищего, пьющего бомжа, певшего в этот момент около Центрального Московского Ипподрома чуть видоизмененную частушку Аркадия Северного –