Мерецков. Мерцающий луч славы

–  И куда вас переводят?
– напружинился Кирилл Афанасьевич.

–  Я иду в заместители к наркому Тимошенко.
– Борис Михайлович сел на прежнее место.
– Такова воля вождя, разве я могу возражать? Хотя умные люди и говорят, что каждый человек творец своей судьбы, но это далеко не так. Вожди, коих мы уважаем и ценим, в один миг могут изменить твою судьбу...

–  Тот, кто делает людям добро, не может быть злым человеком, - философски заметил Мерецков.
– А вы, Борис Михайлович, воспитали целую плеяду штабных работников. И, пожалуйста, не возражайте. Кстати, вы не только становитесь заместителем наркома, вам будет присвоено звание маршала.

Шапошников едва не поднял Мерецкова на смех.

–  Что вы, голубчик, для маршальского звания найдут человека помоложе!

–  О том, что вам дадут звание маршала, мне сказал товарищ Сталин, и я верю, что так оно и будет!
– возразил Мерецков.
– Быть вам маршалом!
– добавил он.

Шапошников, казалось, растерялся.

–  Ну что же, вождю виднее, - наконец вымолвил он. После недолгой паузы спросил: - Что, начнём передачу дел?..

В кабинет без стука вошёл начальник Оперативного управления Генштаба Ватутин. Молодой, энергичный, он вытянулся в струнку. На лице его застыла озабоченность: видимо, он хотел о чём-то доложить своему начальнику, но, увидев Мерецкова, смутился.

–  Что у тебя, Николай Фёдорович?

–  Мне и моему заместителю Василевскому вы поручили внести ваши замечания в план стратегического развёртывания войск на случай войны. Я хотел кое-что уточнить.

Шапошников кивнул на Мерецкова.

–  После обеда все неясные вопросы согласуете с новым начальником Генштаба. Отныне он ваш кумир, - шутливо добавил Борис Михайлович.

Высокий, стройный, с открытым приветливым лицом и карими улыбчивыми глазами, Ватутин передёрнул плечами.

–  Как прикажете.
– Он шагнул к двери, но Мерецков задержал его.

–  Прошу вас и Василевского быть у меня к пяти вечера, - сказал он.
– Возьмите, пожалуйста, с собой и тот документ, который вы дорабатываете. Я тоже хочу его посмотреть.

–  Слушаюсь, товарищ генерал армии!

Ватутин вышел, а Шапошников откинулся на спинку кресла, его белёсые брови подёргивались.

–  Ты, голубчик, побереги Ватутина и Василевского, - тихо промолвил он.
– Они штабники от бога, зрелые, инициативные, я им полностью доверял. Особо талантлив Василевский, с мая он работает у Ватутина заместителем начальника Оперативного управления Генштаба. Я хотел сделать его своим заместителем, но не успел. Кстати, Александр Михайлович уже бывал на докладах у товарища Сталина и произвёл на него хорошее впечатление.

–  Понял, Борис Михайлович, я это учту!

–  Поберечь достойных людей для Генерального штаба - дело принципа, Кирилл Афанасьевич, а вовсе не моя прихоть, прошу иметь это в виду. Ну, на чём мы остановились?

–  Вы говорили об отделе оперативных перевозок, без которого операторы, что называется, и дыхнуть не могут. Кто возглавляет этот отдел, не Ткаченко ли?

–  Он самый. Энергичный и очень трудолюбивый полковник!

«Видно, Борису Михайловичу жаль уходить с поста начальника Генштаба, - подумал Мерецков.
– Людей он изучил хорошо, знает, кто и на что способен. Мне тоже надо начать свою работу со знакомства с людьми».

В пять вечера, как и было намечено, Василевский прибыл к начальнику Генштаба Мерецкову с планом стратегического развёртывания войск. Вместе с Ватутиным он внёс замечания, которые были высказаны по ходу обсуждения документа. Теперь его пожелал посмотреть Кирилл Афанасьевич.

–  А почему не прибыл Ватутин?
– спросил Мерецков.

–  Его вызвал в поликлинику Генштаба хирург, и он задержался, - объяснил Василевский.

–  Я не был на Главном военном совете и не в курсе замечаний, высказанных при обсуждении документа, - сказал Кирилл Афанасьевич.

– Этот план мы с вами доложим товарищу Сталину, так что в нём не должно быть пробелов. Нарком Тимошенко смотрел документ?

–  Нет, он всецело положился на Генштаб, - ответил Василевский.

–  Так дело не пойдёт!
– возразил Мерецков.
– Когда документ будет перепечатан, я сам дам ему прочесть.

–  Как быть с направлением главного удара?
– спросил Василевский.
– Исправить?

–  Не надо!
– возразил Мерецков.
– Шапошников считает, что противник на юго-запад не пойдёт, а нанесёт удар в центре.
– Про себя Кирилл Афанасьевич отметил, что Сталин возражать против мнения трёх «китов» - Шапошникова, Тимошенко и его, Мерецкова, - не станет.

Но всё обернулось не так, как он рассчитывал. При обсуждении документа в Кремле Сталин подверг трёх «китов» резкой критике. Глядя на наркома обороны, он, распалившись, заговорил:

–  Вы считаете, что вероятный противник нанесёт главный удар на западном направлении. А я так не считаю! Гитлер сразу же бросит свои войска на юго-западное направление, где находятся наши богатые промышленные и сырьевые районы, где выращивается хлеб. Неужели вам, Семён Константинович, это не ясно?
– Вождь посмотрел на Мерецкова.
– Вы, Кирилл Афанасьевич, подвели себя и наркома. Так что переработайте документ!

–  Будет сделано, - тихо произнёс Мерецков, хотя в душе с вождём согласен не был.

Тимошенко и Мерецков вошли в кабинет наркома грустные. Маршал сел за стол, закурил.

–  Что, первый блин комом?
– усмехнулся он, глядя на раскрасневшегося начальника Генштаба.

–  И всё же я не согласен, что немцы ринутся на Украину, - сердито фыркнул Мерецков.
– И нам не следует держать на юго-западном направлении главные силы Красной Армии.

–  Что поделаешь, указания вождя надо выполнять, а не дискутировать, - сухо заметил Тимошенко.
– Чем меньше возражений начальству, тем спокойнее служба. Внеси в план, Кирилл Афанасьевич, замечания Иосифа Виссарионовича и принеси документ мне. Срок - завтра к двум часам дня...

Первая «схватка» в Кремле хотя и огорчила Кирилла Афанасьевича, но не подавила в нём тот романтический порыв, с которым он взялся за работу в Генштабе. Но вскоре случилась ещё одна «заминка», она не только огорчила его, но едва не вывела из равновесия. На осень планировалась игра в Белорусском военном округе. Это было вызвано тем, что ситуация на западной границе ещё более обострилась. К германо-итало-японскому пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия. Германия ужесточила воздушные налёты на английские города. Успехи немецкой армии в Западной Европе насторожили руководство Красной Армии. Готовясь к проведению игры в Белорусском военном округе, Мерецков, казалось, выжал из себя всё, что мог, и тщательно подготовил войска и людей к учениям. Подошёл срок начала игры, и вдруг раздался звонок от наркома:

–  Кирилл Афанасьевич, военная игра переносится.

–  Почему?

–  Так решил вождь.

Подошёл второй срок - и снова игру отменили. Но теперь Сталин вызвал к себе наркома обороны и его заместителя Мерецкова и объяснил, что проведение учений в приграничной полосе с применением танков, авиации и тяжёлого вооружения может насторожить немцев, осложнить и без того натянутые отношения с ними. Мерецков понять это никак не мог, о чём и заявил наркому.

–  Гитлер в Европе резвится, развязал войну с Англией, а мы почему-то боимся готовить свои вооружённые силы! А вдруг он нападёт и на нас, что тогда?