Мерецков. Мерцающий луч славы

–  У меня такое впечатление, что кому-то выгодно, когда немецкие самолёты резвятся в нашем небе. Что скажешь?

–  Вождь заверил нас, что разберётся с этим, - глухо отозвался Кирилл Афанасьевич.

–  Я в этом сомневаюсь, - пожал плечами Тимошенко.

–  Почему?

–  Наверное, сам Сталин распорядился отпустить самолёт из боязни, что Гитлер может за это уцепиться.
– Нарком закурил.
– А теперь, Кирилл Афанасьевич, давайте вместе обсудим, какие воинские соединения надо срочно передислоцировать к западной границе. Сделать это нужно так, чтобы представить эту переброску в виде учений, как вы это сделали в Одесском военном округе. Мне звонил генерал Чибисов. Он сам хотел это устроить, но без ведома Наркомата обороны не решился.

–  Я готов доложить вам этот вопрос, у меня уже всё спланировано. Но надо ещё согласовать с вождём.

–  Я сам это сделаю. Идите за своим планом, жду вас...

В голосе наркома Кирилл Афанасьевич уловил раздражение, но не упрекать же его за это! У маршала Тимошенко немало важных дел, а когда их решаешь, всякое бывает, не только горечь в душе. Мерецков взял из сейфа документ, написанный им от руки, кое-что дополнил и отнёс в машбюро.

Положив отпечатанный документ в папку, Мерецков отправился к наркому. У него в кабинете был главный интендант Красной Армии Хрулёв. Кирилл Афанасьевич поздоровался с ним, заметил, что вчера звонил ему, но не застал.

–  Я был у Микояна... А я нужен вам?

–  Потом переговорим...
– Мерецков сел.

Нарком с кем-то говорил по телефону. Наконец он положил трубку и взглянул на своего заместителя.

–  Вчера Хрулёв был у Анастаса Ивановича, и тот здорово его пошерстил, - усмехнулся Тимошенко.
– Оказывается, мы допустили большой перерасход топлива и других материальных резервов. Лимит горючего для танков, например, мы выбрали ещё в ноябре прошлого года.

–  Так ведь в минувшем году мы во всех военных округах провели дополнительные учения с применением боевого оружия!
– воскликнул Мерецков.
– И кто нам дал такое указание? Товарищ Сталин. Ты бы, Андрей Васильевич, объяснил Анастасу Ивановичу, а не бежал бы сразу к наркому.

–  Я пытался уладить это дело с Микояном, но он ни в какую, говорит, что ему указ только вождь!
– обидчиво произнёс Хрулёв.

–  Я вот чего хочу, Кирилл Афанасьевич, - вновь заговорил маршал Тимошенко.
– Вместе с Хрулёвым составьте официальную справку по всем этим вопросам. Ты, Кирилл Афанасьевич, свяжись с Микояном, когда он сможет тебя принять. Если же не получится, тогда я доложу Иосифу Виссарионовичу. Кстати, передислокация соединений тоже потребует не одну тонну горючего, и это надо учитывать.

–  Вряд ли Кирилл Афанасьевич чего-то добьётся от Микояна, - вмешался Хрулёв.
– Когда я был у него, ему звонил командующий Северным флотом адмирал Головко и тоже просил увеличить лимит топлива для кораблей флота. Все стараются что-то получить у Микояна.

–  Такая у него должность, - усмехнулся нарком.
– У тебя всё, Андрей Васильевич? У нас с Кириллом Афанасьевичем есть неотложное дело...

–  Когда мы с вами займёмся составлением справки, Кирилл Афанасьевич?
– Хрулёв встал, одёрнул тужурку.

–  Жду вас в пять часов вечера!

...На душе Кирилла Афанасьевича было зябко. Отчего- то плохо спалось ему в эту ночь, потому и встал рано, хотя утро 21 июня ничего плохого не предвещало. Только оделся, как из спальни вышла жена и, зевнув, спросила:

–  Не рано ли уходишь, Кирилл? Ещё и восьми нет.

–  Так надо, Дуняша...

–  Хлопотная у тебя служба, - беззлобно отозвалась жена.
– Почти месяц был в командировке и раньше других бежишь на службу.

–  Скажи, кто я по должности?
– улыбнулся Кирилл Афанасьевич.
– Замнаркома обороны! Соображаешь? Пока Семён Константинович Тимошенко соберётся на службу, я буду на месте. А что тебя беспокоит?

–  Тише говори, не то сына разбудишь!
– Дуня присела на стул.
– Ты обещал Володе сводить его в кино на «Чапаева».

–  Верно, обещал, - смутился Мерецков.

–  Сходил бы, а?
– Дуня смотрела на мужа без упрёка, но с какой-то затаённой грустью.
– Посмотришь кинофильм и вспомнишь свою молодость, как в Гражданскую войну рубился шашкой с белогвардейцами, а я, тогда ещё твоя невеста, молила Бога, чтобы не уложила тебя на землю вражеская пуля.

–  А что толку?
– усмехнулся Кирилл.
– Ты за меня молилась, а я на фронте трижды был ранен! Эх ты, русалочка чернобровая.
– Он привлёк её к себе, поцеловал.
– Понимаешь, все последние дни мы, военачальники, ходим как угоревшие. Угроза войны очень велика.
– Он взял с вешалки фуражку.
– Пойду, Дуняша. Если выкрою время, схожу с Володей на «Чапаева». Я ведь с Василием Ивановичем в восемнадцатом году учился в Академии Генштаба на первом курсе. Он не пожелал учиться дальше и ушёл на фронт. Когда его спросили, почему уходит, он ответил: «У Семёна Будённого на груди четыре креста и четыре медали за подвиги на войне, а у меня всего три креста и три медали, надо мне догнать Будённого!»

–  Ты всё это придумал!

–  Истина, Дуняша!..

Мерецков неторопливо поднялся в свой кабинет. Не успел раздеться, как явился дежурный по наркомату и сообщил, что маршал Тимошенко ещё час тому назад прибыл на службу.

«Раньше меня пришёл, почему?» - недоумевал Мерецков. Он спросил дежурного, не прибыл ли начальник Генштаба Жуков.

–  Он тоже рано прибыл, сейчас находится у наркома.

«Наверное, случилось что-то важное». Эта мысль обеспокоила Кирилла Афанасьевича. Разложив на столе документы, он начал работать. Запищала «кремлёвка». Звонил Тимошенко.

–  Зайди ко мне, Кирилл Афанасьевич!

«Даже не поздоровался», - подумал Мерецков.

Он сразу определил, что нарком озадачен. Поздоровавшись с Мерецковым за руку, маршал кивнул ему на кресло и сразу перешёл к делу. Семён Константинович сказал, что в семь утра ему позвонил Сталин и приказал немедленно прибыть к нему.

–  Речь зашла о немецком самолёте, который нарушил наше воздушное пространство и приземлился на аэродроме. Так?

–  Я ещё телеграмму послал вождю, - подтвердил Мерецков.

–  Ему послал, а мне, наркому, ни слова! Странно, однако, ты же мой заместитель!

–  Я хотел, чтобы сразу были приняты меры, - оправдывался Кирилл Афанасьевич.
– А эти меры мог принять лишь вождь!

–  Этот эпизод с немецким самолётом возмутил Сталина. Он при мне позвонил в гражданскую авиацию и отчитал её начальника за то, что разрешили посадку немецким пассажирским самолётам на военном аэродроме. Тот стал отказываться: мол, не давал такого распоряжения, жаловался на нас, что мы сами что-то напутали.
– Нарком взял белую папку и раскрыл её.
– Ладно. Я зачем тебя вызвал? Мне срочно нужна справка о наличии в Красной Армии танков, самолётов и орудий большого калибра. Я буду докладывать эти данные Иосифу Виссарионовичу.

–  Он сам попросил справку?

–  Да. Наверное, не поверил, что у нас всего этого маловато, - пояснил Тимошенко.

В кабинет без стука вошёл начальник Генштаба генерал армии Жуков. Поздоровавшись с Мерецковым, он сказал наркому:

–  Семён Константинович, нам пора в Кремль!

Маршал Тимошенко посмотрел на часы.

–  Ты прав, Георгий Константинович.
– Он встал, взглянул на Мерецкова.
– Когда документ будет готов, принеси его мне. Я, должно быть, скоро вернусь.